Оксана Обухова - Шутки в сторону

— Я скажу тебе один раз. И попрошу больше никогда к этому не возвращаться. — Я приготовилась к чему-то необычному, поправила шелковую тогу, заложила волосы за ухо и превратилась в слух. — Ты ничего не знаешь обо мне и Ульяне. Три года назад я выкупил ее у сутенера в Генуе.

— Как?! — выдохнула я.

— Так! — рявкнул Туполев. Ему было очень неприятно говорить все это о матери своего будущего ребенка, и только моя тупость могла заставить его вспоминать. — Я приехал к партнеру. Он заказал эскорт. Там была Ульяна.

— И ты…

— И я ее выкупил! — крикнул Назар. — У нее не было паспорта, не было денег, она умоляла, чтобы я заплатил ее мифические долги… и она осталась со мной. Все.

— А ребенок? — пролепетала я, и Туполев навис надо мной.

— Она думала, что у нее не может быть детей! Это — подарок! Ей, мне, маме, если хочешь.

— Спасибо, — едва слышно пролепетала я, и Назар, опешив, буркнул:

— Кому?

Я притянула его к себе и ничего не ответила. Назар правильно делает, что не дает объяснений. Если собеседник не в состоянии понять его с полуслова, он не заслуживает откровений. Я отлично знала, как четыре года Туполев скрывался за границей от сумасшедшего киллера, как ему было там плохо, и Ульяна, пожалуй, в какой-то степени помогла ему пережить это время. Ребенок на самом деле награда им обоим…

В пять часов утра, когда я только закрыла глаза, а густой туман с реки окутал лес, нас разбудили сухие, резкие щелчки пистолетных выстрелов.

Назар, пытаясь одновременно попасть ногами в штаны и ботинки, судорожно подпрыгивал у постели.

— Лежи здесь! — прорычал он грозно и, полуодетый, метнулся к выходу.

— Назар! — пискнула я. — Назар, не ходи!

Было страшно, было темно, от реки заглушаемые туманом неслись выстрелы. Кажется, не только пистолетные, кажется, где-то ударила автоматная очередь.

Не хуже Назара я впрыгнула в джинсы и, натягивая на ходу блузку, побежала на первый этаж.

На террасе было не протолкнуться. Два охранника, набычив шеи и навострив уши по направлению к реке, придерживали людей возле перил и не пускали дальше крыльца. Я лихорадочно шарила взглядом по лицам и старалась понять, кого с нами нет. Жорж — в семейных трусах, Гоша — в пледе, Полина — в пеньюаре, многочисленная обслуга отеля… Семен Иванович бледный, всклокоченный и, слава богу, не утопший. Почти все.

Не было только Гнедого и Валентина Наумовича.

Меня лихорадило, шепот взвинченных людей раздражал, я всматривалась в туман и видела в серой пелене мельтешение зыбких людских силуэтов. Вот один из них обрел плотность, и на дорожке показался Туполев. В чьем-то огромном пиджаке, мрачный и очень решительный.

— Кто?! — сбежав по ступеням ему навстречу, выкрикнула я.

— Стариков, — ответил Назар, и я услышала за своей спиной невозмутимый голос Юлия Августовича:

— Что и требовалось доказать. Не правда ли, Софья?

Мне было не до его ехидных комментариев, я запахнула пиджак на груди Назара Савельевича и вместе с ним вошла в дом.

Народ окружил нас плотным кольцом, особенно глупых вопросов никто не задавал, все ждали объяснений хозяина и мелко подрагивали. Назар раздумчиво пошевелил губами и начал сухо делиться информацией:

— За Стариковым пришел катер с его людьми. Они пытались уйти по воде, но наткнулись на милицейский кордон. Стрельбу первыми открыли люди Старикова.

— Все живы? — прошелестела иссиня-бледная портье Ольга.

— Среди них один убит, двое раненых. Наших тоже зацепило. Но легко.

— О-о-о-ох, — простонала Полина и обеими руками зажала рот.

— Я надеюсь, инцидент исчерпан? — усмехнулся Юлий Августович. — Все свободны?

— Да, — холодно подтвердил Назар. — Вы можете сейчас же возвращаться в Москву.

— Ну зачем же? Я надеюсь получить здесь завтрак. — Юлий Августович потянулся, и мне жутко захотелось дать ему пинка в откормленный зад.

Гнедой тем временем отвесил поклон Назару Савельевичу и отправился то ли досыпать, то ли просить себе бодрящий кофе.

— Я сейчас же уезжаю, — заявила Полина и оглянулась на Жоржа. — У меня кошки.

— Вас отвезут, — кивнул Туполев.

— И меня, если можно, — произнес Семен Иванович, потер подбородок с отросшей за ночь щетиной и, не глядя ни на кого, потопал к своему номеру.

Я выпустила локоть Назара, на котором висела влюбленной медицинской пиявкой в течение всего разговора, и споро засеменила вслед за Протопоповым. Семен Иванович шел не так чтоб резво, я догнала его еще на середине лестницы и окликнула:

— Семен Иванович, подождите минуточку! — Протопопов остановился, я обошла его и, встав на две ступени выше, перекрыла дорогу. — Семен Иванович, теперь, когда все кончено, вы можете мне сказать, почему вы так испугались, увидев здесь Коротича?

Пожилой банковский клерк тяжело оперся на перила, подумал немного и вздохнул:

— Я познакомился со Станиславом случайно пять лет назад. В сауне. Нас представил один общий приятель. Гнедой вызвал в сауну каких-то девиц, одна из них оказалась наркоманкой и прямо там, в предбаннике, умерла от передозировки, пока мы парились.

Надо же как бывает. Каких откровений ни коснись сегодня ночью, все упирается в эскорт-услуги.

— И это все?

— А вам мало? — нахмурился Семен Иванович. — Это дело еле замяли. Я в протоколах даже как свидетель не фигурировал и, естественно, постарался забыть, кто такой этот Коротич.

— Спасибо за откровенность, — быстренько поблагодарила я и уступила дорогу, так как снизу уже поднимался Туполев.

— Собирайся, ты едешь в город, — строго произнес он.

— А ты?

— А у меня здесь дела.

— А можно…

— Нельзя. Или ты мне подчиняешься, или делай что хочешь, но уже без меня. Понятно?

— Угу. Если ты говоришь — прыгай, я могу спросить только — как высоко? — И, не дожидаясь отповеди, через две ступеньки поскакала к чемоданам. После первой ночи с мужчинами лучше не спорить. Уж больно они бывают настороженны в такие моменты.

Впрочем, укладывая в сумку тряпочки, я глубоко исследовала собственное настроение и поняла: подчиняться Туполеву в новом качестве — волнующее ощущение. Среди мужчин бывают — хозяева, а бывает — Хозяин. Эту разницу почувствует и предпочтет любая женщина. Раз уж мужики так устроены и любят командовать, так почему бы не уступить достойнейшему из достойных? Любимейшему из любимейших…

Эпитетами я могла бы забавляться еще долго, благо Назар Савельевич не мешал, и в город меня повез один из охранников.

По дороге нам навстречу попались несколько специфических машин с мигалками, в одном окне мне показалось лицо генерала Ивана Артемьевича.

Н-да, обеспечил Назар Савельевич мужиков работкой. Собирай теперь патроны по всему лесу…

Вечером того же дня Туполев приехал ко мне домой. Что-то новое появилось в том, как он переступил порог, и я едва сдержала усмешку. Хозяин.

— Есть будешь? — спросила на всякий случай, так как после единственного прецедента отведывать моих кушаний Назар не решался. И очень удивилась, услышав ответ:

— Буду. А что есть?

К счастью, в кастрюльке были мамины голубцы. Еще утром я позвонила ей, напросилась на обед и получила добавку на ужин в кастрюльке.

Я усадила гостя-хозяина за кухонный стол, накрыла его проворно и старательно и, глядя на то, как Назар ест, почувствовала себя почти замужем.

Очень по-домашнему мы сидели на кухне возле плиты, никуда не торопились, «делов» не обсуждали. Я по-бабьи пристроила голову на ладони и любовалась, как размеренно и сильно Назар работает челюстями. Наверное, так смотрит жена шахтера на только вернувшегося из забоя и смывшего угольную пыль мужа. Вернулся — и слава богу.

Наконец Туполев отодвинул тарелку, вытертую насухо корочкой хлеба, и произнес первую фразу:

— Сама готовила?

— Не-а. Мама.

— Ну что ж. Не все так безнадежно, — пробормотал он и, приобняв меня за плечи, пошел в гостиную. Я вилась вокруг него, как соскучившаяся кошка, и только что не мурлыкала. Назар сел в кресло, пристроил меня на подлокотник и повелел: — Спрашивай.

В награду за терпеливость, скромность и послушание мне позволили проявить самое неуемное любопытство.

— Какого черта крупный министерский чин устроил в нашем городе такой бардак? — покачивая тапкой, болтающейся на большом пальце ноги, приступила я.

— В точку зришь, — одобрил Назар. — Именно в высоком ранге Валентина Наумовича все дело и состоит. Он не мог позволить раскрыться тайне — высокий столичный чиновник руководит бандой мошенников, разъезжающих по стране и обирающих простаков…

— Как именно обирающих? — попросила уточнить я.

— Ты о плесени для фармацевтической промышленности слышала? А прежде еще садовые саженцы в пирамиду выстраивали…