Рут Ренделл - Древо скорбных рук

Барри от вида превращенной в кровавое месиво собаки стало нехорошо. Он собирался идти пешком, но к остановке у ближайшего паба подкатил автобус. Барри пристроился на сиденье напротив женщины, которая с подозрением смотрела, как выпячивается его куртка из-за спрятанного на груди пистолета. Оружие, подготовленное к бою, действительно утыкалась ему чуть ли не под горло. Он осторожно опустил его пониже.

В баре ни Кэрол, ни ее спутника не было. Барри мог увидеть это через витрину. Клиентов обслуживала Алкими. Костас восседал за большим столом в компании греков примерно своего возраста. Деннис Гордон, уже пьяный, если не на все сто процентов, то явно на семьдесят пять, нависал над стойкой, цепляясь за нее руками. Барри все же вошел, и сразу привлек к себе его внимание. Гордон злобно уставился на него, правда, сразу же отвел глаза, посмотрев на часы с черным циферблатом на руке Костаса. Стрелки показывали без пяти восемь. Барри хотелось глотнуть чего-то крепкого, но он воздержался и покинул бар. Серебристо-голубой «Роллс» Денниса Гордона был припаркован на обочине там же, где и прошлой ночью — на площадке под фонарем. Ну и правильно, где ж ему еще парковаться?

Барри едва успел отойти на несколько шагов, как дверь бара распахнулась и тут же захлопнулась. Он не стал оглядываться. Инстинкт ему подсказывал, что Кэрол здесь нет, и надо подумать, где искать ее. Возможно, парочка вздумала развлечься в Вест-Энде, но там Барри их никогда не отыщет.

«Иди домой, Барри, пока есть силы и ноги держат, и ничего непоправимого не случилось. И лучше не встречайся с ней». Остатки здравого смысла направляли его именно этим путем. «Рано или поздно ты все равно с ней увидишься и выяснишь отношения. Зачем стремиться к этому сейчас, когда все так плохо и нервы напряжены до предела?»

Одинокий автобус выполз из-за угла, двухэтажный, ярко освещенный, гостеприимный, почти пустой и даже — или так ему показалось — помигал Барри фарами — «мол, садись в меня дружок, я еду в твою сторону, туда, где твой родительский дом». Однако он пропустил этот автобус мимо. Ведь еще полно открытых пабов, и в любом из них Кэрол могла посиживать со своим дружком, позабыв, что на свете есть любящий ее парень по имени Барри. Поэтому он все крутился вокруг почти одного и того же места, выискивая припаркованную уже знакомую ему машину.

Уличное освещение было плохим, только на углах горели фонари. Впрочем, здесь Барри не грозила опасность. Тут не знали, кто он такой, а, судя по виду, грабить его было бессмысленно. Хотя двое парнишек, пристроившихся под козырьком одного из подъездов, были точной копией Хупи. На всякий случай Барри нащупал пистолет у себя под курткой.

Он вошел в круг света, отбрасываемого заманчивой вывеской очередного паба, когда услышал первый выстрел. Сначала у него в голове мелькнула безумная мысль, что это выстрелил его собственный пистолет, что он случайно нажал курок

Но затем последовала целая серия выстрелов, сопровождаемая диким женским визгом. Барри побежал на шум. Позади него распахнулись двери нескольких пабов и оттуда начали вываливаться посетители.

Барри бежал как заяц, петляя по заснеженным газонам, не уверенный, бежит ли он от выстрелов или прямо под пули. После короткой паузы раздался одиночный выстрел. Барри увидел Денниса Гордона — огромного, раскоряченного, как горилла, ростом с Кинг-Конга. Только пистолет в его руке был вполовину меньше, чем оружие Барри, и направлял он его совсем в другую сторону.

И вот тут Барри увидел, как пуля пронзила сверкающее крыло дорогой машины, и он осознал, что именно на ней умчалась Кэрол. К машине кинулась толпа любопытных, но Барри, расталкивая всех, сумел пробраться вперед.

Передняя дверца была распахнута, и было видно, что все сиденье залито кровью. Кровь даже стекала на подножку.

Барри часто думал о том, что он почувствует и как поступит, увидев Кэрол в объятиях другого мужчины, к примеру, Теренса Ванда. Сейчас он видел это в реальности и был настолько шокирован, что не испытывал вообще никаких чувств. Невозможно было определить, обнимались ли они до того, как их застрелили, или уже мертвыми упали в объятия друг друга, и смерть сблизила их тела.

На золотистых локонах Кэрол не было крови. Пуля, убившая ее, проделала маленькое круглое отверстие как раз под мочкой левого уха, и свернувшаяся кровь образовала там подобие сережки в виде грозди темно-красных камешков.

Барри выбрался из толпы, расталкивая зевак локтями.

Он шел вверх по холму, двигаясь, как робот.

Полицейские машины с сиренами и синими мигалками и бесполезная уже «скорая помощь» промчались вереницей мимо него. Звуки сирен заполнили ночь, перекрыли людские голоса.

А в глазах Барри были только локоны Кэрол, ее застывшее личико и ушко, к которому он несчетные разы прикладывался губами, украшенное теперь сережкой из запекшихся кровяных капелек.

В ритме его шагов бился, ударял по телу ненужный теперь пистолет. Взойдя на Китайский мост, он наклонился над водой и швырнул оружие через пролет в канал.

Круги еще расходились по воде, когда Барри догнал автобус, направлявшийся в Хорнси — родные места, которые он когда-то покинул ради большой любви.

Такси доставило Теренса в Голдерс-Грин. Дальше, ради экономии, он решил ехать на метро.

К собственному своему удивлению, он ощущал полную беззаботность и никакой тяжести на сердце. А тело его вообще стало невесомым. Он взвесился перед отъездом на весах Фреды и выяснил, что похудел после Рождества на одиннадцать фунтов.

Все заботы, как ему казалось, остались позади вместе с его никчемным прошлым. Он настолько расслабился, что даже купил газету в киоске на станции, чтобы почитать в дороге.

Спускаясь по ступеням на платформу, Теренс проглядел заголовки на первой странице. И тотчас все внутри у него сжалось и стянулось тугим узлом.

Если бы он не позвонил Кэрол вчера днем и не сказал, что помочь ей ничем не сможет, его, возможно, нашли бы рядом с ней в «машине смерти», как окрестили ее газетчики.

Итак, его нервозное состояние оказалось полезным и спасло ему жизнь. Если б его слабые нервы не подсказали, что единственный способ уберечь себя от опасностей — это провести ночь одному в доме на Спринг-клоуз, наглотаться успокоительного и приналечь на алкоголь, он мог бы оказаться на месте убитого парня, имя которого Теренсу ничего не говорило.

Эдвард Гринвуд — кто это такой?

Теренс и Кэрол неоднократно проводили время в баре, и Ванду были известны имена всех ее ревнивых поклонников, которые и на него поглядывали косо, но про этого Эдварда он ничего не слышал.

Его рука, держащая чемодан, начала мелко дрожать, отчего одна из застежек раскрылась.

Конечно, жаль Кэрол, но ей суждено было погибнуть в гангстерских разборках. Слишком она была хороша собой и слишком многое себе позволяла. Наверное, прикончил ее тот упрямый парень, который появлялся пару раз по вечерам у дома Фреды. И звонил Ванду скорее всего он, и грубо говорил с ним.

Но, к счастью, на этот раз Теренс остался в стороне. Наверное, у него имеется свой верный ангел-хранитель.

Он вышел из вагона в Истоне и направился в маленький отель, где заранее заказал номер на сутки, чтобы провести здесь остаток дня и вечер. И чтобы пересчитать деньги.

Две с лишним тысячи пятидесятифунтовыми купюрами не заняли бы много места, но банковский служащий не имел возможности выдать всю сумму крупными бумажками и чуть ли не половину составили двадцатки и десятки. В результате чемодан, позаимствованный когда-то у Джессики, оказался слишком мал, и поэтому отказывали замки.

Теренс не осмелился оставить деньги в номере даже на короткое время. Так, не выпуская чемодан из рук, он направился по Тоттенхэм-корт-роуд, где отыскал магазин, торговавший кожаными изделиями и сувенирами. Там он приобрел ремни, чтобы перетянуть чемодан, и, после некоторых раздумий, объемную нейлоновую сумку.

Вернувшись в отель, он занялся решением задачи, где и как разместить деньги. Теренс испробовал несколько способов и, наконец, решил сложить все деньги в сумку, прикрыв сверху бельем и туалетными принадлежностями. В салон самолета ему разрешат войти только с одним предметом ручной клади, а чемодан он сдаст в багаж.

Нейлоновая сумка была поистине чудом. В сложенном виде она помещалась в кармане, а если расстегнуть «молнию» и разложить ее, то вместить могла что угодно.

Денежная гора, вываленная сначала для подсчета на пол и поначалу приведшая своими размерами Теренса в отчаяние, на удивление быстро исчезла в недрах сумки. И сумка все равно была не слишком тяжелой. Теренс, можно сказать, будет путешествовать налегке, причем все деньги будут при нем.

После решения главной задачи его мозг освободился, и мысли возвратились к проблеме Голдшмидтов. О бедной Кэрол он уже забыл, а вот Голдшмидты беспокоили его.