Мария Брикер - Тени солнечного города

Наконец привели Громова, вернее, то, что от него осталось. Если бы Аркадий случайно встретил его на улице, то никогда не признал бы в этом человеке своего друга детства: неровная и неопрятная борода, волосы, торчащие в разные стороны, глаза, не выражающие ничего, кроме апатии и отсутствия интереса к жизни. Андрей прошел в комнату, сел на стул и отвернулся к стене. Разговаривать с новым адвокатом он явно был не намерен.

– Ну, здравствуй, Андрей, – начал Арестов, чтобы привлечь внимание Громова. – Вот и свиделись, дружище. Жаль, что при таких печальных обстоятельствах.

Андрей встрепенулся и стал сосредоточенно вглядываться в лицо Арестова.

– Аркадий? Ты? – удивленно спросил он и вскочил со стула. Некоторое время он стоял и ошарашенно смотрел в сторону Арестова, затем медленно сел, нервно потер виски, закрыл лицо руками и заплакал. Страшно, когда мужчина плачет, не слюнтяй и сосунок, а настоящий мужчина, который прошел войну и видел смерть не в кино, а рядом с собой. Такого мужчину нельзя утешать и показывать ему свое сострадание. Аркадий знал это, поэтому сидел молча и ждал, когда Андрей придет в себя. Громов наконец успокоился.

– Как ты здесь оказался, Аркаша? – устало спросил он.

– Именно этот вопрос я пришел задать тебе, Андрей. Еще я пришел помочь тебе выбраться из этого скверного места, и как можно скорее, – весело сказал Аркадий, стараясь изо всех сил подбодрить Андрея. Он сказал эти слова только потому, что ему было необходимо внушить Громову веру в себя, помочь ему обрести уверенность и надежду.

– Это Маша тебя прислала, да? Можешь не отвечать, я знаю ответ. Аркаша, я ведь тогда… и до сих пор… в общем, я испытываю чувство вины перед тобой, ну, за то, что она меня тогда выбрала, а я…

– Ты-то тут при чем? – перебил Андрея Арестов. – Все было по-честному, Андрей.

– Знаешь, я ведь до сих пор люблю ее, Аркаша. Я так перед ней виноват! Если бы я мог все исправить! Если бы она простила меня! Но ничего нельзя исправить. Маша, наверное, ненавидит и презирает меня, но тебя о помощи все же попросила. Я знаю, она это из чувства долга сделала, она такая женщина великодушная…

– Дурак ты, Громов, – остановил причитания Андрея Арестов. – Любишь, говоришь? Любишь, а не знаешь ее – из чувства долга какого-то! Совсем ты тут одичал. Любит она тебя и ни на секунду не поверила в твою виновность. Поэтому твоя жена меня нашла и настояла, чтобы я взялся за это тупиковое дело. Так что хватит нюни распускать, соберись. Мне нужен от тебя четкий рассказ о том, что произошло. Важна каждая деталь, даже самая, на твой взгляд, незначительная.

– А если я виновен, ты будешь защищать меня? – тихо спросил Громов.

– Я в любом случае буду защищать тебя, Андрей, – стараясь скрыть волнение, сказал Арестов. Андрей молчал, глаза его испуганно бегали из стороны в сторону, руки тряслись. – Ты убил эту девочку, да? – осторожно спросил Аркадий, и сердце его болезненно сжалось.

– Я не знаю, – еле слышно ответил Громов. – Я не помню этого. Только вдруг?..

– Слушай, – разозлился Арестов, – я сюда пришел, чтобы доказывать твою невиновность, а не наоборот. Давай рассказывай, что помнишь и знаешь. Выводы после будем делать.

– Ладно, не злись. Я был в парке, вернее, я там жил. Когда Маша от меня ушла… я не мог в квартире находиться. Вещи ее кругом: то расческа, то помада – ну, сам понимаешь. Два дня выдержал, а на третий взвыл, купил себе бутылку и нажрался. Потом совсем крышу сорвало, и я вообще в парк переселился. Ночи теплые, лето. В квартиру больше не возвращался. Спал на лавке и пил потихоньку. В ту ночь просыпаюсь, а очков нигде моих нет. Напротив девушка стоит. Привязалась ко мне, как банный лист – вроде перепихнуться со мной хочет. Наплела мне, что вроде больна и без этого дела не может. Поначалу я думал, что она меня разыгрывает. Разозлился сильно, думаю – вот зараза, мне и так фигово, а она издевается! Я ее отпихнул от себя, она даже на асфальт упала. Упала и заплакала. Мне ее почему-то так жалко стало… Стал я ее успокаивать – и успокоил на свою голову, – нервно рассмеялся Андрей. – Извини, Аркаша, ты просил подробно все рассказать, дальше интимные подробности идут, неудобно мне.

– А в камере тебе удобно? – спросил Аркадий без намека на иронию, и Андрей понял, что рассказать надо действительно все.

– В общем, я согласился. Она сказала, что зовут ее Лиза, и попросила отойти в кустики, чтобы ее не увидели знакомые. Я ей говорю, давай, мол, выпьем для храбрости. Но она очень решительно – нет, выпить ты еще успеешь, сначала – это…

– Ну это, так это, – нервно рассмеялся Андрей и обнял девушку за талию.

Она была совсем молоденькой, лица он, конечно, не разглядел, но фигура… Высокая, стройная, тонкая талия, упругая грудь, длинные ноги, темные роскошные волосы до талии – все в ней было ладно и совершенно. От девушки восхитительно пахло, не сильно, но он уловил в запахе ее духов легкий аромат миндаля. Запах возбуждал, сводил с ума…

Она провела его сквозь плотные заросли какого-то колючего кустарника и остановилась на небольшой полянке, залитой лунным светом. Луна освещала ее силуэт, и он на секунду замер и даже протрезвел окончательно: ему показалось, что она нереальна и, если вдруг он на секунду обретет полноценное зрение, она исчезнет, растворится в воздухе, будто ее никогда и не было… Он стоял и завороженно смотрел на нее, не решаясь подойти ближе. Она поняла его нерешительность, почему-то посмотрела на часы – он уловил это характерное движение руки – и стала раздеваться. Она снимала с себя одежду резко и нервно, совсем не так, как, на его взгляд, она должна была это делать – сказочное видение в один миг исчезло. Он вспомнил, для чего его позвали, и прекрасный образ феи, созданный его воображением, сменился образом озабоченной нимфоманки, испорченной, но по-своему несчастной – несчастной и неудовлетворенной, как и он сам. Внезапно у него возникла сильная эрекция, он даже не ожидал от себя такой «стойкости». Образ Маши, до этого витавший где-то рядом и мешающий расслабиться, исчез, чувство вины отступило, наоборот, в голове мелькнула мысль, что жена сама во всем виновата, что это из-за нее он докатился до жизни такой. Ощущение придало ему решимости, вспыхнула звериная страсть, он бросился к девушке и рывком привлек ее к себе.

Они с исступлением катались по земле, меняя одну позу на другую. Но перед тем, как все произошло, Лиза остановила его и надела ему презерватив. Когда все кончилось, она быстро оделась, сняла с него «резинку» и сказала:

– Пойду выкину в урну, а ты выпей пока – отметь нашу бурную ночь.

– Да прекрати, бросай здесь, – возразил Андрей.

– Нет, дети могут наткнуться, надо выкинуть в урну, – упрямо повторила Лиза и скрылась в кустах. Андрей развеселился. Бывает же такое?! Отдалась первому встречному в парке на траве и в то же время о детях беспокоится! Он откупорил бутылку и сделал внушительный глоток – водка обожгла гортань и, попав в пустой желудок, вызвала сильный спазм. Он сморщился от боли, но через минуту по телу разлилось тепло, в голове приятно зашумело, ужасно захотелось спать…

– Эй, Лиза! Ты где? Иди сюда, вместе выпьем, – позвал он ее. Она вышла из-за дерева и присела на корточки напротив. Андрей протянул ей бутылку, но рука ослабела, и он выронил ее – прозрачная жидкость потекла на траву.

– Какой ты неловкий… – сказала Лиза.

Сон все сильнее и сильнее наваливался на него. Андрей безрезультатно пытался побороть это состояние. Ему хотелось еще что-нибудь спросить у девушки, рассказать ей о себе, о своей жизни, но не смог: глаза сами собой закрылись, и он провалился в забытье…

Аркадий слушал повествование Громова очень внимательно, стараясь не упустить ни одной детали, но с каждой минутой все меньше что-либо понимал. Рассказ Громова не вязался с материалами дела, особенно с одной маленькой деталькой, и если бы Арестов не верил другу, то определенно бы решил, что у Андрея на почве пьянства поехала крыша до такой степени, что даже начались серьезные галлюцинации.

– Девушка была с собакой? – спросил Аркадий, после того как Громов замолчал.

– Не знаю, я внимания на это не обратил. Может, собака и была, в кустах где-нибудь бегала.

– Что произошло, когда ты проснулся?

– Я не сам проснулся, меня разбудили, – криво ухмыльнулся Андрей. – Менты меня так настойчиво хотели разбудить, что я потом переломанные ребра простыней фиксировал и мочился каждые десять минут. Очухался я, соответственно, от боли, рядом менты и девчонка эта, Лиза, мертвая лежит. Голова у меня сильно раскалывалась, первое время я вообще ничего сообразить не мог, только в кабинете следователя врубился, что мне крышка.

– Слушай, Громов, если ты ни черта не видишь, с чего ты взял, что в траве лежала именно та девушка, с которой ты любовью занимался? Может быть, это уже другая была. Ты уверен, что это была она?