Маргарет Миллар - Неоготический детектив: Совсем как ангел; Винтовая лестница

— Вы не слышали о местечке, которое называется Чикот? — спустя некоторое время спросила она. — Маленький городок в Центральной Долине, милях в ста отсюда.

— Я знаю, где это, сестра.

— Мне хотелось бы, чтобы вы туда поехали и отыскали человека по имени Патрик О'Горман.

— Ваш старый друг? Родственник?

Еме показалось, что собеседница попросту не слышала вопроса.

— У меня есть сто двадцать долларов, — продолжала она.

— На эти деньги можно купить множество пушистых, меховых, розовых домашних тапочек, сестра, — мягко улыбнулся Куинн.

И снова она не обратила на его слова никакого внимания.

— Я не знаю, насколько сложная работа вам предстоит. Может быть, и совсем простая.

— Предположим, я найду О'Гормана. Что потом? Передать ему послание? Пожелать счастливо встретить Четвертое июля[3]?

— Ничего подобного. Просто вернетесь сюда и расскажете все мне. И только мне одной.

— А что если он больше не живет в Чикоте?

— Узнайте, куда он переехал. Только, пожалуйста, не пытайтесь вступить с ним в контакт, а то вы все испортите. Ну как, возьметесь за это дело?

— Честно говоря, сестра, в данную минуту мне особо выбирать не приходится. Но я должен вам напомнить, что вы изрядно рискуете, отпуская меня со ста двадцатью долларами в кармане. Я могу и не вернуться.

— Не думаю, — спокойно произнесла она. — Ну, в крайнем случае, что ж, получу еще один урок. Но и тогда я не потеряю ничего, кроме денег, а их я все равно не могу ни потратить, ни передать Учителю — я ведь пообещала сыну…

— У вас просто талант так выстроить доводы, что на первый взгляд все выглядит чертовски убедительно.

— А на второй?

— Любопытно бы узнать, чем вас так интересует этот О'Горман?

— Что ж, попытайтесь — вреда это вам не причинит. Только помните: то, о чем я вас прошу, для меня очень важно.

— Хорошо. Где деньги?

— В надежном месте, — мягко улыбнулась сестра Благодеяние. — До завтрашнего утра.

— Значит, вы мне все-таки не верите? Или не доверяете братьям и сестрам?

— Просто я не такая уж дура, мистер Куинн. Вы получите деньги завтра на рассвете, когда будете сидеть в грузовике рядом с братом Терновый Венец.

— На рассвете?

— Кто рано ложится и рано встает, у того румяные щечки и блестящие глазки.

— Мне уже доводилось это слышать, правда, помнится, в другом варианте.

— Учитель слегка изменил некоторые поговорки, чтобы нашим детям было легче их запомнить.

— Похоже, он любопытная штучка, этот ваш Учитель, — пробормотал Куинн. — Я бы не отказался с ним встретиться.

— Сегодня он не расположен. Возможно, в следующий раз, когда вы снова придете навестить нас.

— А вы, как я погляжу, абсолютно уверены, что я вернусь, сестра. Эх, не знаете вы картежников.

— Знаю, — невозмутимо отпарировала сестра Благодеяние. — Я знала о них все задолго до того, как вы впервые увидели пикового туза.

Было еще совсем темно, когда Куинн почувствовал, как кто-то энергично потряс его за плечо. Он нехотя открыл глаза.

Коротенький толстячок, высоко подняв в пухлой ручке фонарь, с любопытством рассматривал его сквозь очки с толстенными стеклами.

— Слава Богу, — облегченно вздохнул он. — Я уж решил, что вы умерли. Пора вставать. И побыстрее, пожалуйста.

— Почему? Что случилось?

— Ничего. Просто настало время подниматься и приветствовать новый день. Я брат Твердое Сердце. Сестра Благодеяние попросила меня помочь вам побриться и накормить завтраком прежде, чем встанут остальные.

— Который час?

— В Тауэре нет часов. Так я буду ждать вас в туалетной.

Вскоре Куинн смог на личном опыте узнать, каким образом на макушках и подбородках братьев появляется столько порезов. Бритва оказалась такой тупой, будто ее не точили с момента изготовления, фонарь едва светил, а брат Твердое Сердце был близорук, как крот.

— А вы нервный, — заметил он с искренним участием. — Должно быть, плохие нервы очень мешают в жизни, а?

— Временами.

— Если хотите, пока мы здесь, я могу слегка подрезать ваши волосы.

— Нет, спасибо. Хватит бриться. Я не хочу навязываться.

— Сестра Благодеяние просила, чтобы я, насколько можно, сделал вас похожим на джентльмена. Мне кажется, она питает к вам пристрастие. Не сердитесь, но это будит мое любопытство.

— Мое тоже, брат.

Судя по выражению лица, Твердое Сердце с удовольствием продолжил бы обсуждение этого вопроса, но не рискнул глубже совать нос в дела сестры Благодеяние.

— Ладно, пойду, приготовлю завтрак, — примирительно проговорил он. — На то, чтобы разжечь огонь и сварить нам с вами несколько яиц, много времени не потребуется.

— Почему только нам двоим?

Толстая физиономия брата порозовела.

— Мне кажется, без сестры Раскаяние нам будет спокойнее, — смущенно пробормотал он. — Она — наш постоянный повар. Но по утрам эта женщина — сущий дьявол. Не человек, а одно сплошное раздражение! Никакой женственности!

Действительно, к тому времени, когда Куинн, одевшись, вошел в столовую, завтрак, состоявший из вареных яиц, хлеба и джема, был уже готов.

— В мое время женщины были не такими, — вздохнул брат Твердое Сердце, возобновляя разговор с того места, на котором он был прерван. — Настоящей леди было просто неприлично иметь такой острый язычок. Они разговаривали спокойно. А какими хрупкими они были. Что за маленькие, узкие ножки! Вы заметили, какие здоровенные ступни у здешних женщин?

— Признаться, нет.

— Увы, это так. Огромные, плоские ступни.

Изо всех сил развлекая гостя светской болтовней, брат Твердое Сердце при этом явно нервничал. Он едва прикоснулся к еде и непрерывно бросал торопливые взгляды через плечо, будто ожидая, что кто-то вот-вот к нему подкрадется.

— К чему такая спешка? — удивился в конце концов Куинн. — Почему вы так стараетесь избавиться от меня прежде, чем встанут остальные?

— Право, мне трудно вам это объяснить… — зардевшись, забормотал толстяк.

— Может быть, я смогу?

— Поверьте, мистер Куинн, это ни в какой степени не относится к вам персонально. Если хотите, назовите это мерой предосторожности.

— Ничего не имею против. При условии, что вы мне объясните, о чем, собственно, речь.

С минуту брат Твердое Сердце поколебался, покусывая нижнюю губу с таким видом, будто она горела желанием все рассказать.

— Ладно, думаю, особого вреда тут не будет, — наконец вздохнул он. — Понимаете, все дело в Карме, старшей дочери сестры Раскаяние. Она недавно спряталась в кузове грузовика, который должен был ехать в город. Под мешками. Брат Венец обнаружил ее уже на полпути в Сан-Феличе. Мешки-то пыльные, ну, вот она и расчихалась.

— То есть она, попросту говоря, решила удрать? — уточнил Куинн.

— Карме, знаете ли, пришлось какое-то время ходить в школу, — снова вздохнул толстяк. — Вот и завелись у нее в голове нехорошие мысли. Хочет уехать отсюда и найти в городе работу.

— А вы даже мысли такой не допускаете?

— Конечно, нет! — с возмущением воскликнул брат Твердое Сердце. — В городе ребенок может потеряться. Здесь она, правда, ведет скромную жизнь — но такую же, как мы все!

Застекленную крышу столовой осветила бледная розовая заря — вот-вот должно было взойти солнце. Из невидимой Башни донесся звук горна, и почти одновременно с ним в дверях появилась сестра Благодеяние.

— Машина готова, мистер Куинн, — торопливо произнесла она. — Не стоит заставлять ждать брата Венца. Давайте сюда ваш пиджак, я его почищу.

Пиджак уже чистили, но Куинн покорно протянул его сестре. Она вынесла его на крыльцо и несколько раз основательно встряхнула.

— А теперь пошли, мистер Куинн. У брата Венца впереди длинный день.

Он принял пиджак и последовал за ней вниз по тропинке. Она ни разу не обмолвилась ни о деньгах, ни об О'Гормане, и у Куинна появилось неприятное ощущение, что их вчерашний разговор просто забыт, а сестра Благодеяние оказалась куда более сумасшедшей, чем ему представлялось поначалу.

Прямо посреди дороги Куинн увидел старый грузовой «Шевроле» с астматически пыхтящим мотором и зажженными фарами. За рулем в соломенной шляпе на бритой голове сидел брат Терновый Венец. Он оказался моложе прочих братьев — на вид ему было всего лет сорок. Наставления сестры Благодеяние брат принял с мимолетной улыбкой, продемонстрировавшей отсутствие передних зубов.

— В Сан-Феличе брат Венец высадит вас там, где вы захотите, мистер Куинн, — наконец обратилась к нему сестра.

— Спасибо, — поблагодарил он, забираясь в кабину. — А как насчет О'Гор…

Она вперила в него непонимающий взор.

— Хорошей вам поездки. Правьте осторожнее, брат Венец. И не забудьте: если в городе вас будут подстерегать соблазны — тут же поворачивайте обратно. Если кто-то вздумает на вас смотреть, опускайте глаза. Если вам сделают замечание, будьте глухи.