Ева Львова - Состояние аффекта

После непродолжительного молчания девушка внезапно взорвалась:

– Раз в высших инстанциях принято такое решение – закрывайте дело, пожалуйста! Только имейте в виду: я этого так не оставлю! Я знала, что так и будет – у нас в стране по-другому не бывает – и разместила в Интернете пост про смерть отца. Я уверена: люди откликнутся на мое сообщение!

Она отшвырнула трубку с такой силой, что аппарат отскочил от лавочки и, разлетевшись на части, шлепнулся в кусты, но Лене было не до телефона. Спрятав лицо в ладони, дочь погибшего плакала навзрыд. Глядя на нее, я ощущала почти физически, что тень зла распространяется все дальше и дальше. Её необходимо было остановить. Сергея Михайловича, конечно, было жалко, но я не собиралась упускать прекрасную возможность заполучить драгоценную рукопись о воспитанниках детдома, очень рассчитывая на то, что бывший директор хотя бы вскользь упомянул и о моем отце. Я ни секунды не сомневалась, что гибель Панкратова связана с историей жизни Льва Рудя. Прошло не менее получаса, прежде чем девушка, справившись с рыданиями, поднялась с лавочки и стала собирать с земли детали телефонного аппарата. Только тогда я прошла по аллее и остановилась неподалеку от лавочки.

– Добрый день, не подскажете, где мне найти Елену Панкратову? – осведомилась я.

Девушка подняла голову и застыла в нелепой позе на корточках.

– Я Лена Панкратова, – блестя мокрыми глазами, с недоумением проговорила она.

– А я адвокат Агата Рудь. Ваши родственники в буфете подсказали, где вас найти, – в свою очередь представилась я. И вдохновенно начала фантазировать: – Я из интернет-сообщества «migalkam.net», мы прочитали ваш пост и решили проконтролировать ход расследования. А то знаете, как обычно бывает? Чиновники откупаются, дела закрываются. А закон должен быть един для всех.

– Следователь Никулин сказал, что в папином деле нет состава преступления, – безжизненным голосом проговорила она, присаживаясь на край скамьи. – Никто отца не сбивал – он сам неаккуратно шагнул с тротуара на проезжую часть, споткнулся, упал, ударился головой о бордюр и умер. Но я-то знаю, что это не так! Я же видела в морге тело – у отца все ноги переломаны!

– Чиновничий беспредел не знает границ, – поддакнула я. – Пора положить этому конец!

– Да не в чиновниках дело, – отмахнулась Лена. – Отец написал книгу о своих воспитанниках – он всю жизнь проработал директором детдома и решил рассказать о том, что помнит и знает. Кое-кому это не понравилось. Знаете певицу Регину Крафт?

– Конечно.

– Я больше чем уверена: к смерти отца она приложила руку. Папа написал о ней правду, но эта правда погубила бы на корню ее карьеру певицы. Думаю, Регина попросила кого-то из своих друзей в высших эшелонах власти решить вопрос со слишком принципиальным директором детдома. Вот папу и сбили!

– Могу я взглянуть на эту книгу?

– Да нет еще никакой книги, есть только рукопись, мы переслали ее в редакцию – и вот, сразу же началось. Агата, а вы на самом деле собираетесь помочь или просто так пришли, от скуки?

– Можете не сомневаться: я непримиримый борец с номенклатурным хамством, – заверила я Елену. – Скиньте и мне по электронной почте книгу вашего отца, я ознакомлюсь с текстом, и мы взорвем Интернет.

Беседуя с дочерью погибшего под колесами автомобиля директора детдома, я внутренне ощущала какую-то неловкость, точно меня водили за нос. В самом конце разговора я поняла, в чем тут дело. Панкратов во время пожара лишился пальцев рук. Как же он ухитрился написать целую книгу?

– Слушайте, Лена, а долго ваш папа писал? Он кому-то рассказывал о своих намерениях попытать счастья на литературном поприще?

– Еще бы! Всем и каждому говорил. Я думаю, никто не верил, что он способен что-либо написать, папа был безрукий инвалид, – горестно поджав губы, пояснила девушка. – Отец никак не мог придумать, как ему взяться за дело. Но однажды я решила, что должна ему помочь – если не я, то кто? Мы сели и за две ночи написали книгу. Папа диктовал, а я записывала.

Я согласно кивнула головой, достала свою визитку и протянула ее Елене.

– Очень вас прошу, не забудьте переслать мне рукопись, – требовательно напомнила я. – А то закрутитесь с похоронами, и вам станет не до возмездия. Наше интернет-сообщество не меньше родственников заинтересовано в том, чтобы найти и наказать убийцу Сергея Панкратова. Не сомневаюсь, что рукопись и есть та ниточка, за которую мы размотаем весь змеиный клубок.

На самом деле я так не думала. Вовсе не из-за рукописи автомобиль с мигалкой наехал на директора детского дома. Это могли сделать и пять, и десять лет назад – думаю, Елена уже тогда умела писать и имела возможность помочь отцу перенести на бумагу его воспоминания. Человек, сбивший Сергея Михайловича, просто не хотел, чтобы директор Панкратов встретился со мной и ответил на вопросы, ответы на которые знал только он.

– Не волнуйтесь, госпожа Рудь, – сверяясь с визиткой, сквозь слезы улыбнулась Лена. – Как только закончатся поминки, я сразу же перешлю вам файл.

И, чуть замявшись, предложила:

– Может, помянете с нами папу?

– Спасибо за приглашение, – скупо улыбнулась я. – Я бы с радостью, но у меня еще одно неотложное дело.

В отличие от беседы с Еленой, все-таки скорее личной, чем официальной, дело, о котором я говорила, имело непосредственное отношение к работе. И заключалось оно в том, чтобы встретиться с Валерием Воловиком и составить о подзащитном свое непредвзятое мнение. Мысль высказать подзащитному правду-матку в глаза уступила место необходимости взглянуть на ситуацию со стороны. Знаю я Бориса: если ему кто-то не понравится, он будет субъективен и не всегда справедлив. Вполне возможно, что этот Воловик совсем не так уж плох, как его расписал Джуниор. В животе заурчало, и я вспомнила, что с самого утра ничем, кроме половинки чашки кофе, не питалась. Есть хотелось просто нечеловечески, и я свернула к «Макдоналдсу», чтобы подкрепить слабеющие силы. Получив в окне «Макавто» пакет с бигмаком, салатом и кофе, я отправилась по проложенному навигатором маршруту. Жевать по дороге не получалось, хотя я и старалась аккуратно кусать от американского бутерброда, салатные листья падали и майонез нет-нет да и капал мне на блузку. Оставив затею подкрепиться на ходу, я на время отложила бумажный пакет и всю дорогу облизывалась от одуряющих запахов, распространившихся по салону автомобиля. Заехав в нужный двор, я прижалась к обочине в пустующем дальнем углу рядом с громоздким мотоциклом. Помнится, я еще удивилась, что эта часть двора в столь поздний час почему-то не занята машинами, хотя вся остальная территория двора была заставлена автомобилями жителей так, что яблоку негде было упасть, но не стала забивать голову пустяками. Я опустила стекло, наслаждаясь вечерним ветерком, и принялась уписывать вредный, но чертовски вкусный фастфуд. Я доедала салат, когда Сурганову, негромко льющуюся из мультимедийного центра «Мини-Купера», заглушил рев моторов. Не успела я и глазом моргнуть, как меня окружили подростки на мотоциклах, громко окликающие друг друга по именам. Я попыталась было закрыть окно, но поняла, что слишком поздно. В мою машину уже просунулась нахальная мальчишечья физиономия, и белобрысый юнец, ухмыляясь, бесцеремонно откусил добрую половину от бигмака, который я держала в руках.

– Прочь от моей еды! – возмущенно крикнула я, но мальчишка и не подумал оставить меня в покое. Основательно расположившись в окне, он прочавкал:

– Есть запить, а?

И, взглянув на бумажный стакан в картонной подставке, втянул воздух курносым носом и спросил:

– Что там у тебя, кофе? Сгодится!

Я уже собралась было плеснуть в наглеца горячим напитком, меня останавливало только то, что я могу серьезно обжечь мальчишку, как вдруг он взмахнул руками и стремительно покинул мою машину, точно репка, выдернутая из земли. За окном замелькали растерянные лица его дружков, застывшие улыбки которых говорили о том, что их застали врасплох, затем в окне показалось широкое лицо с большим горбатым носом, жгучими глазами и черной щетиной на выдающемся подбородке. На меня пахнуло соляркой, и низкий голос сквозь зубы процедил:

– Если не хотите неприятностей, дамочка, закрывайтесь, когда остаетесь в машине одна.

Пока я соображала, что бы ему такое ответить, небритый типчик отшвартовался от окна и, поскрипывая кожаными штанами, взгромоздился на мотоцикл, возле которого я запарковалась. Делая вид, что меня больше не существует, парень включил зажигание, выпустил мне в лицо клубы вонючего дыма и что есть силы гаркнул:

– Парни, по машинам! Ждать никого не буду!

В считаные секунды малолетние хулиганы расселись по мотоциклам, и, взревев моторами, кавалькада под предводительством чернявого главаря унеслась в ночь. Возблагодарив провидение за внезапное избавление от неминуемой смерти, я прочихалась и прокашлялась, сунула оскверненный бутерброд обратно в пакет, допила кофе и выбралась из машины. Странная картина, открывшаяся моим глазам, больше не вызывала у меня недоумения. Теперь-то я знала, почему в этом углу двора никто из местных жителей не рискует парковаться. Миновав стихийную парковку, где машины стояли так плотно друг к другу, что в салон можно было попасть, только просочившись сквозь щель капота, я поравнялась со старушками, расположившимися в беседке на детской площадке, и притормозила, рассчитывая на контакт. Бабушки с интересом наблюдали за происшествием и потому сочли своим долгом высказаться по поводу увиденного.