Наталья Александрова - Алиби для красавицы

Общеизвестно, что мужчины маленького роста испытывают всевозможные комплексы. Громова очень внимательно расспросила потерпевшую старушку и выяснила, что Журавлев сам вызвался догнать девушку, никто его об этом не просил, даже отговаривали. То есть он убежал с твердым намерением догнать девушку и отобрать у нее сумки… На что он, интересно, рассчитывал? На то, что старуху ограбила доходяга-наркоманка… Допустим. Допустим также, что девушку он не видел, но сумел отобрать у бомжа сумку.

По просьбе Громовой оперативники нашли того самого бомжа. Он проводил время в окрестностях Литейного проспекта – либо возле магазина, либо у теплой стены старой котельной. Журавлев очень хорошо описал бомжа, найти его оказалось проще простого. Дядька был запущенный донельзя, отвратительный и грязный, но не полностью отощавший, а, напротив, здорово озверевший. И чтобы отобрать у него законную добычу, требовалось приложить немалые усилия.

Сомнения следователя Громовой возросли, и она распорядилась послать кого-нибудь поприличнее к Журавлеву домой и осторожненько так побеседовать с его домашними на предмет выяснения обстановки.

На следующий день, дождавшись, когда Андриан Журавлев удалится из дома, молодой мужчина располагающей наружности позвонил в дверь его квартиры. Дверь открыла, на цепочку правда, маленькая сухонькая старушка, оказавшаяся бабушкой подозреваемого. Увидев полицейское удостоверение, она очень испугалась, так что оперу пришлось долго ее успокаивать. Он сказал бабушке, что пришел выяснить у ее внука кое-какие пустяковые вопросы, и попросил разрешения его подождать. Старушка согласилась и, с готовностью отвечая на умело поставленные вопросы, поведала товарищу из полиции, какой замечательный у нее внук, как он заботится о ней, помогает по хозяйству. И хоть человек он молодой, но серьезный – не бегает по дискотекам и барам, боже упаси, не водит в квартиру сомнительных девиц. Да он вообще не пьет и не курит, много занимается спортом.

Опер сделал вид, что удивился: такой, мол, неказистый с виду, каким же спортом он занимается?

«Что вы, – обиделась бабушка, – не смотрите, что он росту невысокого. Он, Андрюшенька, очень сильный и ловкий, с детства занимался акробатикой, во всесоюзных соревнованиях участвовал, правда – для юниоров. А потом занялся бегом и карате. Бегает очень быстро и выносливый, каждое утро километров по десять пробегает. И еще ходит куда-то в зал тренироваться, а летом на даче…»

– Неужели кирпичи разрубает? – усмехнулся опер.

– Нет, не кирпичи, а что вот досочку такой толщины, так я сама видела. – Бабуля поджала губы.

– Не может быть!

И бабушка, чтобы поддержать реноме любимого внука, показала оперу и наградные кубки, и фотографии, и даже спрятанную в шкафу нунчаку – две безобидные с виду палочки, пользуясь которыми опытный мастер карате может запросто убить своего противника.

– Ого! – насторожился опер и, позвонив прямо из этой квартиры, негромко произнес в трубку несколько слов, после чего удалился, сердечно распрощавшись с бабушкой и вежливо отказавшись от чая.

Они взяли меня прямо на улице возле дома. Времени было немного – около семи вечера. Я шел от метро к дому, задумался, расслабился и опомнился только, когда двое жлобов возникли рядом и схватили меня под руки.

– В чем дело, ребята? – миролюбиво спросил я.

– Полиция! – гаркнул один мне прямо в ухо. – Уголовный розыск!

Здорово они были похожи на ментов из сериала: такие же куртки и шапочки, и морды тоже такие же. Судя по всему, они и являлись самыми настоящими ментами; хотя на братков тоже смахивали немножко. Но с братками у меня никаких неприятностей быть не могло: я человек тихий, спокойный, работа у меня непыльная, дорогу никому не перебегаю. А вот с полицией, похоже, начались заморочки.

– Придется поехать с нами, – издевательски растягивая слова, начал тот мент, что стоял справа, – если ты не против, конечно.

– Я, конечно, против, – в тон ему ответил я, – но вам ведь мое «против» по барабану.

Второй мент, тот, что слева, в это время ловко обшарил мои карманы, но не нашел там ничего особенного. Он достал мой паспорт, но даже не стал его смотреть, а просто спрятал в карман, из чего я сделал вывод, что менты ждали именно меня, а не просто налетели на случайного человека.

– Не вздумай чего выкинуть! – предупредил меня левый мент.

Они были так похожи, что казались братьями. В машине, зажатый с двух сторон на заднем сиденье, я задумался.

С чего это они ко мне прицепились? Если у следователя Громовой возникли какие-то вопросы, то вызвала бы повесткой. А то послала аж троих, еще и с машиной. Что за срочность такая?

– Вы вообще-то по какому вопросу? – вежливо спросил я.

– Заткнись, гнида. – Правый мент ткнул меня локтем в бок, и, хоть было не больно, я насторожился. Что же они задумали?

Меня привезли совсем не в то место, куда вызывала следователь, втолкнули в небольшую душную комнатенку. У Громовой кабинетик-то попросторней будет! И мебель поприличнее. А эти, видно, еще не дослужились. В комнате стояло два обшарпанных стола. Стул, куда толкнул меня правый мент, подозрительно шатался даже подо мной, а на линолеуме прямо посредине комнаты зияла здоровенная дыра.

Менты сняли куртки и шапочки и стали меньше похожи, однако для удобства я решил так и называть их про себя – правым и левым. Потом они переглянулись, и один вышел. Со мной остался мент правый, тот, что помордатее и понаглее. Рожа у него была гладкая, маленькие глазки смотрели на меня вроде бы даже приветливо. Он сел за стол напротив меня, достал из ящика лист бумаги и ручку. Потом повертел в руках мой паспорт и подвинул по столу пачку сигарет.

– Закуривай, Андриаша. Не куришь, нет?

Я помотал головой.

– Это хорошо, – задушевно продолжал мент, – это для здоровья полезно. Тогда перейдем прямо к делу. Значит, ты нам сейчас быстренько и подробненько рассказываешь, как ты убивал девушку.

– Какую девушку? – От неожиданности я вытаращил глаза на правого.

– Ковалеву Марианну Владимировну, одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года рождения, русскую, проживала на улице Марата, дом пять, квартира восемнадцать, – зачитал мент из блокнота.

– С чего это мне было ее убивать? Я ее и в глаза-то не видел никогда, только со спины.

– Врешь, Андриаша, – ласково гнул свою линию мент, – ты ее преследовал…

– Ничего я ее не преследовал!

– Молчать! – гаркнул он и хлопнул кулаком по столу. – Молчи, гнида, и слушай, что я говорить буду. Ты за девушкой побежал? Побежал. И не впаривай мне тут, что не сумел догнать. Чтобы ты, чемпион, не мог бабу на высоких каблуках догнать!

– А может, она на машине уехала! – сгоряча ляпнул я.

– Не уехала она на машине. – Теперь правый мент был спокоен. – Не уехала, потому что автомобили там не ходят, ремонт на Литейном, ты и сам про это знаешь. Значит, догнал ты ее, поговорил с ней – так, мол, и так. Она тебя и послала: еще бы, девка красивая, видная, а ты – сморчок, лезешь к ней с какими-то бабушкиными сумками. Ты затаил на нее злобу в сердце, а после подкараулил в подъезде и отомстил. Ты ведь только придуриваешься, что такой маленький да слабенький, а сам – вон какой спортсмен! В доме одни награды да кубки.

Так, значит, они уже дома побывали, и бабуля им все рассказала и показала. Ох и трудно с ней!

Я поглядел на часы. Стрелки бежали к девяти. Утром, когда уходил, я сказал бабуле, что приду к обеду, часам к пяти. И так задержался, а тут еще менты привязались. Бабуля уже понемногу впадает в панику. Она никак не может примириться с тем, что я уже давно взрослый и могу за себя сам постоять. В ее глазах я все тот же маленький Андрюшенька, которого каждый может обидеть. Поэтому, когда я опаздываю, она начинает воображать себе разные страхи: например, что меня сбила машина или прицепилась, допустим, целая компания, избила и бросила умирать на снегу. Никак ей не втолковать, что с моей реакцией от автомобиля я могу легко увернуться, а с компанией из трех-четырех человек могу справиться, если только они не десантники из группы «Альфа».

Но бабуля этому не верит и боится за меня, а от страха ей всегда становится плохо с сердцем. Поэтому я не воспитываю ее, а стараюсь не опаздывать и обязательно звоню, если задерживаюсь. Нужно беречь бабулю, ведь у меня больше никого нет.

– Ну, что скажешь, Андриан? – напомнил о себе правый мент.

– Фигня все это, – высказался я решительно. – Хотите дело пришить? Не выйдет. Девушку убили когда? Вечером. Я в это время дома был. Вернулся тогда, отдал соседке сумку и домой пошел. И до самой ночи так дома и находился, бабушка может подтвердить.

– Ну, твоя бабуля – божий одуванчик, конечно, подтвердит, но ей верить-то не очень можно. Она проспать, да и забыть могла все на свете. Головы-то у старух не больно соображают.

Я хотел ответить, что голова у моей бабули соображает лучше, чем у этого козла, но промолчал.