Марина Серова - Вся жизнь перед глазами

Валерия смотрела на меня просто и естественно, словно желая сказать: «Да, вот такая я, вся как есть, как на ладони, сижу перед тобой».

Помолчав, она продолжила:

– Еще у меня есть сестра, но она живет далеко, к тому же она замужем, поэтому общаемся мы редко. В основном мы общались с друзьями Игоря. Но их имена я вчера уже перечислила.

Да, эта девушка явно предпочитала жить жизнью других людей, а не своей собственной. И господин Минаев как раз очень удачно вписался в ее ментальность. Она настолько растворилась в его персоне, чувствовала себя его неотъемлемой частью, а не самостоятельной личностью, что для нее это и впрямь было лишним – интересоваться тем, что выходило за рамки их отношений. Это все была ЕГО жизнь, посторонняя, в которой Валерии не было, а следовательно, ей незачем было и знать о ней. Игорь Минаев словно повесил на нее занавеску, а Валерия своей же рукой еще и скрепила ее, чтобы, не дай бог, она не раздернулась. Я была уверена, что, если бы не исчезновение ее любовника, вынудившее Валерию инициировать расследование, она сама никогда бы не стала и пытаться заглянуть за эту завесу. Кстати, не стоит ли за этим страх лишиться своего любимого, из которого она, кажется, создала некий культ и влюбилась в его образ? И возможно, даже понятия не имеет, что собою представляет этот человек в реальности. Я, кстати, при общении с Игорем Минаевым тоже отмечала некую его театральность… Но сейчас, на данном этапе расследования, еще очень трудно сделать определенные и точные выводы, можно лишь взять кое-что на заметку, чтобы впоследствии сопоставить это с показаниями и поведением других персонажей.

Валерия сделала паузу, во время которой все эти мысли пронеслись в моей голове, а потом спросила со своей излюбленной усмешкой:

– А ты спросила об этом, потому что подозреваешь, что Игорь ушел к одной из моих подруг?

– Ну, для того, чтобы подозревать, нужно как минимум, чтобы они были, эти подруги, – копируя ироничный тон клиентки, парировала я, памятуя о вчерашнем предсказании костей. А в нем, помимо указания на то, что мужчина Валерии исчез не из-за соперницы, было еще и упоминание о происках этих самых соперниц. Вот этот фактор я и пыталась сейчас отследить, но, увы, пока безуспешно.

– Да нет, я в принципе понимаю ход мыслей частного детектива, во всяком случае уж самые очевидные версии вижу… Но здесь, хочу я сказать, копать нечего. – Валерия произнесла это с абсолютной уверенностью.

– Спасибо, ты избавляешь меня от лишней работы, – сказала я. – Давай телефон Строгачева. Вернее, позвони ему сама.

Строгачев по телефону держался сухо, сдержанно и немногословно. Тем не менее от встречи он отказываться не стал. Вмешательство частного детектива, кажется, нисколько его не удивило, во всяком случае он никоим образом не выразил этого. Договорились мы с ним следующим образом – он приезжает ко мне домой и я с ним разговариваю, но не в присутствии Валерии. Мне это требовалось для большей свободы разговора, и моя клиентка с легкостью согласилась на это, потому что не очень-то хорошо переваривала общество Петра Степановича.

Строгачев явился точь-в-точь в соответствии с договоренным временем – ровно в два часа дня. Это был человек невысокого роста, очень неприметный на вид, в черной куртке и серой вязаной шапочке. Свитер, рубашка и брюки были выдержаны все в той же неброской цветовой гамме. На вид ему можно было дать лет пятьдесят с небольшим. Словом, передо мной был довольно-таки суховатый и, скорее всего, неразговорчивый и скрытный человек. Строгачев цепко оглядел интерьер моей прихожей и комнаты, когда я пригласила его войти.

– Насколько я понял, Игорь так и не нашелся? – довольно скрипучим тоном и с шумным выдохом произнес он, усаживаясь в кресло.

– Увы, не нашелся, – подтвердила я, садясь напротив Строгачева на диван. – И я пригласила вас сюда для того, чтобы вы помогли мне найти его.

– Если бы я мог помочь, сам бы нашел его, – проговорил Петр с выражением крайней озабоченности на лице.

Петр Строгачев держался так, словно это по его инициативе был нанят частный детектив. Я пока что продолжала присматриваться к нему, не забывая о том, для чего его пригласила.

– У меня к вам первый вопрос – были ли у вас проблемы в бизнесе? Да и неплохо было бы узнать, чем вы вообще занимаетесь… – начала я с места в карьер.

– Проблемы у нас, разумеется, были, – сказал Строгачев. – Только какое отношение они имеют к тому, чтобы человек исчез?

– Так вы расскажите, а я потом подумаю, какое отношение они могли к этому иметь, – приветливо улыбнулась я.

Строгачев не отреагировал ответной любезностью. Он лишь раздраженно махнул рукой и буркнул:

– Да никакого! Это все проблемы не такого порядка, чтобы человек из-за них исчезал.

– У вас какие-нибудь версии есть?

– Если бы они были, я бы давно уже начал их отрабатывать, – с неким вызовом сказал Строгачев, пронзительно глядя на меня карими глазами.

В его взгляде сквозило недоверие, переходящее в насмешку. «Он или законченный мизантроп, или шовинист, или… Ну, в общем, я отчасти понимаю Валерию», – подумала я, поскольку и мне пока что общество Петра Степановича тоже не доставило ни малейшего удовольствия. Однако моя работа не зависит от моих симпатий или антипатий, я привыкла держаться беспристрастно, поэтому спокойно продолжила диалог.

– Вы, как человек со стороны, скажите мне, пожалуйста: как, на ваш взгляд, они жили с Валерией? – сменила тему я.

– Как жили? – слегка растерялся Строгачев. – Да как… Нормально жили. Я у них часто не бывал, по словам Игоря, все было нормально. Его все в ней устраивало. Ему вообще нравились такие женщины.

– Какие? – тут же поспешила уточнить я.

Строгачев вздохнул, покрутил рукой в воздухе, словно подыскивая нужное слово, потом внимательно посмотрел на меня и нехотя выдавил:

– Странненькие…

В его устах такая формулировка звучала почти оскорбительно.

– В чем это, по-вашему, заключается? – невозмутимо поинтересовалась я.

Строгачев посмотрел на меня на сей раз уже как на законченную идиотку, хотя, возможно, мне это просто показалось:

– Вы были у них дома? Вы знакомы с тем, что они читают и слушают?

Я понял, что Строгачев намекает на странные, с точки зрения обычного человека, готические «прибамбасы», и кивнула головой.

– Тогда что тут еще объяснять? – пожал сухонькими плечиками Строгачев.

– Ну, уж чего-то из ряда вон выходящего я не заметила, – осторожно сказала я, думая, что, возможно, просто Валерия не открыла мне всей подноготной своей жизни с Игорем и теперь это сможет восполнить Строгачев.

– У нас у всех, конечно, есть свои тараканы в голове, – примирительно проговорил Петр, закидывая ногу на ногу, – но вот этого всего я не понимаю. Поэтому у нас и имеется взаимное непонимание с Игорем… И даже, случается, неодобрение действий друг друга. Но только в мелочах. А по большому счету мне все это неинтересно. Мне интересны реальные вещи – бизнес, к примеру. Вот мы строим насосную станцию. Вернее, строят рабочие, а мы с Игорем руководим строительством. И в принципе у меня нет особых к нему претензий, потому что бизнес – это в основном его детище, а я, можно сказать, просто наемный работник. И отсутствия его на работе я мог бы не заметить порою и в течение целого месяца, но вышло так, что в среду понадобилась его подпись на одном из документов, а я ее – при всем желании – воспроизвести не смог бы.

– От Валерии я знаю, что Игорь был на работе в понедельник. Вы ничего подозрительного не заметили? – спросила я.

– Нет, – мрачно ответил Строгачев, даже не задумываясь. – Хотя, по правде сказать, я иногда подозревал, что чем-то подобным все могло закончиться.

– Петр, а нельзя ли поподробнее? – попросила я. – Все-таки я расследую исчезновение вашего компаньона и в какой-то степени друга. Любая мелочь может оказаться решающей!

– Подробнее – нельзя, – вдруг резко отозвался Строгачев. – Потому что, к сожалению, это всего лишь мои интуитивные предположения. И они могут вас завести совсем не туда, куда нужно. А я потом виноват буду! Зачем мне это надо?

– А почему вы так решили? – участливо спросила я, стараясь не раздражать этого, по всему было видно, вспыльчивого человека.

Строгачев засопел носом и проговорил:

– Потому что Игорь, при всех его положительных качествах, энергии и умении уговорить людей, был… знаете ли, таким… – Петр поморщился, – мутным. Неопределенно-мутным. Видите ли, я довольно дотошный человек, люблю смотреть в суть вещей, а не на их форму. Вы понимаете, о чем я говорю?

Я кивнула.

– За это меня многие не любят, – признался Петр. – Возможно, вы меня тоже не полюбите. Но это ладно, я как-нибудь это переживу. И вообще, оставим мою противоречивую персону в покое. Вернемся лучше к Игорю, – полувопросительно посмотрел он на меня.

– Вернемся к Игорю! – одобрительно кивнула я, и Строгачев заговорил, как мне показалось, с облегчением.