Анри Лёвенбрюк - Завещание веков

Я видел Жаклин всего два раза, но мне казалось, что мы знакомы целую вечность. Словно Софи передала мне свое уважение к этой женщине, влюбленной в математику и искусство.

— Да. Я много чего нашла. Хотя ни в чем не уверена. Но мы должны попробовать. Итак, тебе нужно поставить «Джоконду» вертикально, на расстоянии в пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров от машины.

— Сколько? — воскликнул я.

— Пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров. Это длина локтя. В эпоху Дюрера метрической системой не пользовались.

— Как ты это обнаружила?

— Ты действительно хочешь знать? Это довольно сложно.

— Все же попытайся, — предложил я.

— Магический квадрат, помимо того что дает число тридцать четыре во всех направлениях, указывает также координаты на самой гравюре. Эти координаты подводят к каким-то предметам или знакам, которые служат для объяснения того, как нужно применять машину. Я не вполне уверена в своем толковании, но в этом есть хоть какой-то смысл, что уже неплохо. В любом случае других вариантов нет.

— О'кей.

— Итак, имеются две координаты, которые, если я правильно поняла, обозначают расстояние, на котором должна располагаться «Джоконда» относительно машины. Первая подводит к римской цифре I, вторая — к локтю персонажа, изображённого на гравюре. Из этого я вывела, что речь идет об одном локте, что дает нам пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров.

— Ладно. Слегка притянуто за волосы, но попробуем.

— Можешь предложить что-нибудь получше?

— Нет, — признал я.

— Тогда доверимся моему толкованию. Посмотрим, что из этого получится. Будь внимателен. Нужно, чтобы картина стояла строго вертикально, на расстоянии в пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров от конуса, который выдвигается из маленького ящичка.

— Подожди! Мне нужно пойти в мастерскую! — объяснил я, выходя из гостиной. — Машина еще не готова, но картину уже можно поставить… Она не в очень хорошем состоянии после пожара, но, надеюсь, дело все же пойдет!

Я вошел в мастерскую. Поздоровался с часовщиком, который метнул на меня ошарашенный взгляд. У меня не было времени объясняться с ним или обмениваться любезностями.

Обернувшись, я увидел, что следом за мной сюда притащились все.

— Вон отсюда! — распорядился я. — Кроме Люси!

Только она могла помочь мне в этом деле.

— Не клади трубку, Жаклин, сейчас я схожу за наушниками, чтобы освободить руки и выполнять твои указания, не прекращая разговора.

Я вышел из гаража, нашел в машине наушники Баджи и соединил их с телефоном. Прицепив мобильник к поясу, я быстро вернулся в гараж.

— Готово, теперь можно разговаривать. Ты сказала, я должен поместить картину на расстоянии в пятьдесят два сантиметра от машины?

— Точнее, пятьдесят два сантиметра пятьдесят шесть миллиметров.

— На какой высоте?

— Нужно, чтобы нижний край картины находился на одной горизонтальной линии с нижним краем первого зеркала…

— Как мне это рассчитать?

— Не знаю. При помощи линейки с отвесом или нити с грузилом!

— Уверен, что здесь все это имеется, гараж-то франкмасонский! — иронически бросил я.

Я стал рыться в инструментах, стараясь не слишком шуметь, чтобы не мешать часовщику. Наконец счастье мне улыбнулось, хотя для этого пришлось перевернуть все ящики в шкафах и переместить половину коробок, хранившихся в гараже. Большая линейка, отвес, гвозди, молоток и два высоких треножника, которые, наверное, служили подставками для колонок.

С помощью Люси я принялся устанавливать картину на один из двух треножников. После нескольких неудачных попыток я со вздохом поставил картину на пол.

— Слушай, Жаклин, это оказалось непросто, я пока отключусь, чтобы не отвлекаться. Потом перезвоню, ладно?

— Удачи тебе!

Я призвал на помощь Франсуа. Судя по всему, он стоял под дверью, так как явился немедленно. Свой гараж он знал гораздо лучше меня и без труда нашел более подходящие для нас инструменты. Часовщик, не прерывая работы, дал нам несколько полезных советов, и наконец мы сумели прочно установить картину на нужном месте.

Франсуа несколько раз проверил, соблюдены ли параметры. Трудно все-таки выдержать такую точность… 52 сантиметра 56 миллиметров! По его просьбе часовщик твердо зафиксировал на полу и саму машину, чтобы нам не пришлось потом рассчитывать дистанцию еще раз.

Я снова взял телефон и позвонил Жаклин.

— Готово, — доложил я. — Но нам пришлось попотеть, чтобы выполнить все условия!

— Это не слишком важно, — успокоила она меня. — Если я правильно поняла, первая позиция нужна только для наводки аппарата.

— Ах так? Ну да, наверное, именно поэтому кружков на картине тридцать четыре, хотя букв тридцать три.

— Конечно. В общем, я не слишком поняла почему, но первая позиция дает тебе то, что Дюрер назвал палитрой.

— И что дальше?

— Думаю, это означает, что элементами кода служат цвета.

— Но тогда цвета должны соответствовать цифрам?

— Почему? — спросила Жаклин.

— Потому что Люси полагает, будто кодом может быть последовательность цифр. Но как определить соответствие цифр и цветов?

Люси схватила меня за руку. Она попросила меня повторить все, что сказала по телефону Жаклин. Я добросовестно передал наш разговор.

— Гениально! — воскликнула она.

— Что?

Девушка не могла устоять на месте. Она почти дрожала от возбуждения.

— Леонардо и в самом деле был крут! — пробормотала она, словно озаренная внезапной догадкой.

— Объясни!

— Он изобрел оцифровывание, намного опередив время! Да ведь это же один из приемов, которые используются в современной информатике!

— Как это?

— Это немного похоже на систему сжатия файлов GIF. У каждой картинки GIF есть своя палитра цветов, нечто вроде оцифрованного индекса, который включен в файл. Каждому цвету соответствует точный номер в палитре. Значит, Леонардо придумал эту сверхпростую систему шифровки! Вы только представьте! Он не мог рисковать, используя цвет в качестве кода, поскольку знал, что цвета темнеют от времени. Впрочем, он оказался прав, потому что краски на его картине действительно состарились. Поэтому он включил палитру, отсылку на свои цвета, в саму картину! В результате палитра состарилась точно так же, как цвета картины.

— Ага. И ты поняла, как нужно действовать?

— Разумеется! — воскликнула Люси в сильном возбуждении. — По крайней мере, я так думаю! Смотрите. Первая позиция машины позволит нам взять крупным планом то, что должно быть палитрой. Если я не ошибаюсь, мы увидим последовательность тридцати трех цветов, сменяющих друг друга. Первый цвет будет соответствовать цифре 1, второй цифре 2, и так далее. Потом, и я тут готова пари держать, тридцать три позиции Машины дадут нам тридцать три цвета. Нам останется только посмотреть расположение этого цвета на палитре, чтобы получить соответствующую ему цифру.

— Хм, раз уж ты говоришь!

— Но это же очевидно! Это превосходно! У нас будет код из тридцати трех букв!

— О'кей. Но если имеется тридцать три цвета, следующих друг за другом в определенном порядке, цифр тоже будет тридцать три, тогда как в греческом алфавите всего двадцать четыре буквы?

— Так ведь речь идет не о буквах, а о цифрах! Цифрах, которые показывают, как расшифровать букву послания! Не забывайте, что алфавит представляет кольцо. Возьмем французский алфавит для примера. Если у нас А и 2, это дает С, вы согласны?

— Да. Это я уже понял.

— Так вот, если мы имеем А и 30, это дает… подождите, я сейчас подсчитаю…

Мне казалось, я вижу, как она прокручивает буквы в голове.

— Это дает Е! Мы сделали круг!

— Понятно. Здорово. Теперь нам остается дождаться машины! — нетерпеливо воскликнул я.

— Я закончу примерно через час! — вставил часовщик. — Но мне нужна тишина, если вы ничего не имеете против.

Бедняга, наверное, мучился из-за поднятой нами суматохи. Ему необходимо было сосредоточиться. Я жестом велел всем выйти из гаража, и мы вернулись в гостиную. Я обещал Жаклин позвонить, как только мы получим машину в свое распоряжение.

Потянувшиеся вслед за этим минуты показались нам бесконечными. Я то и дело вскакивал, потом садился, начинал потирать руки в надежде справиться с нервным напряжением. Эстелла заварила нам чай, а Люси стала разглагольствовать о гениальности Леонардо. Она восторгалась палитрой итальянского художника и явно желала, чтобы мы поняли всю значимость его открытия. Было заметно, что ей не терпится обсудить это с друзьями-хакерами на одном из их многочисленных форумов. Однако распространять информацию в сети было рановато. Всему свое время.

Ближе к вечеру Эстелла предложила поужинать. Но никто из нас не хотел есть. Франсуа встал, включил телевизор и тут же выключил его, осознав, что любой посторонний звук становится невыносимым.