Наталья Солнцева - Портрет кавалера в голубом камзоле

Жена посмотрела на него долгим взглядом, от которого у Юрия холодок пробежал по коже. Черт возьми! Он до сих пор не научился чувствовать себя спокойно, когда она так изучала его. Юрий понимал: в такие моменты Анна внутренне оценивает его и принимает какие-то решения.

В спальне, у изголовья кровати, она поставила маленькую статуэтку, потемневшую от времени. Фигурка представляла собой отвратительную трехликую женщину, от которой Юрия пробирал озноб. Ему становилось жутко. Хотелось спрятать статуэтку подальше. Он не мог признаться себе, а тем более Анне, что боится спать в комнате, где стоит трехликая женщина. Во-первых, это глупо, а во-вторых, смешно. Он бы и сам с удовольствием посмеялся – какая-то фигурка вызывает у него страх! Анна не обращает на нее внимания, спит, как младенец. Последнее обстоятельство задевало самолюбие Юрия сильнее всего.

– Что это за статуэтка? – спросил он на третий день после того, как трехликая особа появилась в их спальне.

– Геката, – ответила Анна вскользь, не пускаясь в объяснения.

– Откуда она у тебя?

– Принесла из своей квартиры. Мы ведь уезжаем? Я хочу взять ее с собой.

Юрий не стал возражать. Это произошло перед самым отъездом в Англию. Анна повсюду таскала фигурку с собой и неизменно ставила ее у изголовья. Таинственная Геката наводила на Юрия черную меланхолию, и он вздыхал с облегчением, когда ему предстояли деловые поездки. По большей части Анна отказывалась сопровождать его, и Юрий ночевал в гостиничных номерах или в своей петербургской квартире. Отсутствие трехликой «красавицы» действовало на него благотворно: сон был спокойным и безмятежным. Но это продолжалось недолго. В разлуке с Анной он чувствовал себя сорвавшимся с якоря кораблем, и начинал неотрывно думать о встрече.

«Почему ей не живется, как обычной женщине? – думал он о жене. – Ходила бы по магазинам, покупала тряпки и безделушки. В конце концов, занялась бы теннисом или йогой. Посещала бы тусовки, где можно посплетничать. Чего ей не хватает? Далеко не каждый муж любит свою жену так, как я люблю Анну, ни в чем ей не отказываю, потакаю всем капризам… Чего она ищет?»

Он ходил по замкнутому кругу, пытаясь разгадать, что движет Анной. В первый год их совместной жизни Юрий надеялся это понять. Последующие годы значительно поубавили надежды. Вот хоть сейчас – зачем ей дом?

Он понял, что снова пришел к тому, с чего начал.

Вспомнились бесконечно длинные жаркие дни в Афинах, когда Анна вела себя очень странно. То она чуть ли не сутками пропадала на своих развалинах, то сидела дома, на диване, поджав ноги и устремив взгляд в неведомые дали.

– О чем ты думаешь? – не выдерживал Юрий. – Давай сходим в ресторан, поужинаем…

Она отрицательно качала головой:

– Я еще не все поняла.

У Анны был дар отвечать так, чтобы собеседник не мог уловить суть сказанного. Переспрашивать Юрий не любил. Ему казалось, что жена посчитает его недалеким и разочаруется в нем. Последнее было гораздо хуже любых ее «выкрутасов», к которым Салахов надеялся привыкнуть.

На третий день сидения на диване Анна вдруг заявила, что хочет съездить в Иорданию.

– Куда?!

Юрий решил, что ослышался.

– В Иорданию, – твердо повторила она. – Ты сможешь это устроить?

– Господи, Анна! Зачем? Это же арабская страна. Скажи на милость, что ты там забыла?

– Мне надо.

Юрий в очередной раз потерял терпение. Она не желает даже объяснить, что к чему. «Мне надо»! И он должен этим довольствоваться. А почему надо? Что за причины переться в пустыню, где только верблюды, бедуины и песок?

– Анна…

– Когда мы сможем выехать?

Юрий понял, что для нее поездка – дело решенное. Лучше не спорить. Жена просто засияла, когда он сказал:

– Завтра едем.

Иногда Юрию казалось, что смысл его жизни заключается в том, чтобы исполнять желания Анны, служить для нее чем-то вроде лошади, которую она оседлала, чтобы доскакать до своей цели. Вспыхивала обида, быстро сменяющаяся покорностью. Он сам сделал выбор…

Боже! Что это было за адское путешествие! Все, как он представлял себе – жара, песок, верблюды, горные цепи.

Юрию пришлось сцепить зубы. Негоже оказаться слабее женщины, спасовать перед трудностями. Салаховы такого себе позволить не могут.

В окно гостиничного номера были видны скалы и раскаленное, серое от зноя небо. Юрий безуспешно пытался уснуть, Анна изучала кипу путеводителей и карт.

– Вот! – Она торжествующе тыкала пальцем в какой-то рисунок. – Нам надо сюда!

– Дорогая, ты уверена? – спросил Юрий, старательно маскируя сарказм.

– Конечно.

– Жаль, что я не могу сказать этого о себе! – вздохнул он. – Так куда нам надо?

Следующим утром они направились в Петру. Оказывается, среди иорданских гор существует извилистое и сумрачное ущелье, которое является единственной дорогой в античный город из розового песчаника, вырубленный в скалах. Желающих посетить Петру – пристанище духов обитателей гробниц и храмов заброшенного города – оказалось не так уж мало. Люди двигались между отвесных скал, тропа становилась все темнее, стены все выше. Когда они прошли последний поворот, их взглядам открылся застывший в торжественной тишине, вырезанный в обветренных песчаниках призрачный Рим. Или Афины. Или нечто подобное, невесть каким образом оказавшееся в забытом богом месте…

– Этим песчаникам – многие миллионы лет! – вздыхала Анна, прижимая ладони к шероховатой поверхности камня. – Какая красота…

Она уверенно двигалась вперед, не слушая гида, который заунывно бубнил что-то про Моисея, ударившего своим посохом, чтобы найти воду для детей Израиля, про караванные пути, про короля Аретаса, про некогда цветущие здесь рощи миндаля и фруктовые сады…

– Смотри, Юра! – воскликнула Анна. – Здесь стоял храм… видишь? От него остались одни колонны.

Она села посреди развалин и бессильно опустила руки. Юрию показалось, что Анна плачет. Но это было не так… У него мелькнула мысль, что Анна слишком хорошо знает этот город.

– Что с ним случилось? – спросил он. – Почему люди ушли отсюда?

Юрий не ожидал, что жена ответит. Откуда ей знать? Он спросил скорее самого себя.

– Землетрясение… – сказала она, поднимая голову и обводя тоскливым взглядом руины. – Как жаль…

Юрий посмотрел на обрушившиеся остатки стены, покрытые символами. Нечто похожее он уже видел…

Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Копи царицы Савской».

Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Копи царицы Савской».

Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Копи царицы Савской».

Каббала – средневековое мистическое учение, практикующее магию.

Сопрано – наиболее высокий женский голос в пении.

Регент – здесь дирижер церковного хора.

Николай Иванович Аргунов (1771 – после 1829), крепостной художник.

Крез – обладатель несметных богатств. По имени легендарного лидийского царя Креза.

Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Копи царицы Савской».

Дансерки – так в XVIII веке называли танцовщиц.

Опричник – человек, состоящий в рядах опричного войска, то есть особой личной гвардии, созданной Иваном Грозным в противовес крупной феодальной знати. Опричнина получила назначение высшей полиции по делам государственной измены, отличалась крайней жестокостью.

Скуфейка – уменьшительное от скуфья: остроконечная мягкая черная шапка у православных служителей культа или монашествующих.

Слобода – имеется в виду Александровская слобода, окруженная рвом и валом летняя резиденция московских князей, где Иван Грозный и его опричники проводили значительную часть времени.

Дьяк – чиновник в древней Руси, исполняющий обязанности секретаря отдельного учреждения (приказа).

Аконит – ядовитое лекарственное растение.

Бердыш – старинное холодное оружие, топор с закругленным в виде полумесяца лезвием, на длинной ручке.

Борджиа – знатный род испанского происхождения, который имел большое влияние в 15 – начале 16-го века в Италии. Слыли знатоками ядов и безжалостными отравителями.

Подробнее читайте об этом в романе Н. Солнцевой «Копи царицы Савской».

Мельпомена – в древнегреческой мифологии муза трагедии. Здесь – в значении символа сценического искусства.

Сермяга – здесь верхнее платье из грубого некрашеного сукна.

Молодуха – молодая замужняя крестьянская женщина.