Фридрих Незнанский - Меткий стрелок

— Конечно. Там всего две улицы.

Лена назвала улицу и номер дома.

За домом послышался вой сирены.

— Филя, — сказал Голованов, — помоги Лене выйти из машины. Через пару минут здесь будет милиция. Мне придется отложить встречу с этими господами на неопределенное время. Кстати, и дождь уже льет не так сильно.

— Изверг, — пробурчала Лена, открывая дверцу.

— Такова жизнь, — бесстрастно ответил Сева. — Да, и еще. Что за машина была у Ремизова?

— Серый «опель», — ответил Филя. Напряг память и назвал Голованову номер машины.

— Принято, — кивнул Сева. — Ну пока, голубки. Не поминайте лихом.

— Поосторожней там, — проворчал Филя.

В ответ Сева лишь улыбнулся.

Несколько минут спустя, когда у подъезда остановились патрульная милицейская машина и карета «скорой помощи», во дворе уже не было ни Севы Голованова, ни его машины.

Лена ни за что не хотела ложиться на носилки, но Филя заверил ее, что это абсолютно необходимо, и упрямица подчинилась.

Сева Голованов свернул с шоссе на лесную дорогу. До Рощина отсюда было километров шесть. Лесная дорога помогала сэкономить двадцать — двадцать пять минут, поэтому Сева надеялся приехать к дому Саца первым.

Дорога была ужасная — сплошные ухабы, однако Голованову было не привыкать. Он открыл окно и с наслаждением вдыхал ароматный запах леса. Дождь прибил пыль и растревожил листву, поэтому воздух здесь был свежим и бодрящим.

Вскоре дорога вывела его из леса, и его взору открылась небольшая деревня с добротными домиками и прогуливающимися по гравию козами и гусями. На скамейке перед одним из домов сидел мальчишка лет тринадцати. Вид у него был скучающий. Он швырнул камнем в гуся и с любопытством посмотрел на машину Голованова.

— Эй, парень, — окликнул его Сева, — это что за улица?

Мальчишка поднялся со скамейки, сплюнул себе под ноги, ленивой походкой подошел к машине и ответил ломающимся баском:

— Ну Сиреневая.

— А где здесь Дачная?

Мальчишка поскреб в затылке и ответил вопросом на вопрос:

— А вам зачем?

— А друг у меня там живет, — ответил Сева. — В большом белом доме.

— А, — сказал мальчишка и усмехнулся, обнажив большие щербатые зубы. Это Зассанец, что ли?

— Кто? — не понял Сева.

— Зассанец, — невозмутимо повторил мальчишка. — Фамилия у него такая.

Сева кивнул:

— Что-то вроде этого.

— Так это вам надо вот здесь повернуть. — Мальчишка показал рукой. Потом проехать метров двести и еще раз повернуть. Налево. Возле старой библиотеки. Там еще памятник Ленину. А там уже по прямой. Белый дом будет в самом конце.

Сева поблагодарил мальчишку и собрался ехать.

— Дяденька, — окликнул его пацан, — а отблагодарить?

Сева недоуменно взглянул на мальчишку, но через секунду до него дошло. Он кивнул, достал из кармана бумажник, вытащил десятирублевую купюру и протянул ее мальчишке.

— Вот это дело, — ощерился мальчишка, пряча купюру в карман. — Сразу видно — не скупердяй. Вообще-то возле библиотеки вам нужно повернуть направо, а не налево. А дальше — как я вам и говорил.

Дом Олега Саца стоял на отшибе. Это было двухэтажное белое здание с колоннами и большой верандой, огороженное двухметровым железным забором. Сева припарковал машину метрах в трехстах от дома и дальше двинулся пешком.

Приблизившись к забору, он огляделся. Недалеко от ворот Сева заметил пустой серебристый «мерседес». Вероятно, машина принадлежала Сацу или кому-нибудь из его гостей. Вокруг не было ни души. Удостоверившись, что за ним не наблюдают посторонние глаза, Сева ухватился руками за край забора и перемахнул через него одним прыжком, приземлившись за кустами сирени. Пригнулся и осмотрелся.

Двор был небольшой. Несколько асфальтовых дорожек. Крошечный бассейн с искусственными лилиями. Гамак.

Сева перебежал через двор и прижался к стене дома. Прислушался. Из дома доносилась тихая музыка.

Он осторожно обошел дом и замер под открытым окном. Горячий ветер слабо колыхал занавеску у Севы над головой. Музыка здесь играла громче. Сева достал из кобуры пистолет, тихонько передернул затвор и быстрой тенью скользнул в окно.

В комнате было гораздо прохладнее, чем на улице. Вдоль одной из стен протянулись книжные полки с толстыми томами собраний сочинений классиков. Корешки книг выглядели так, словно к ним никогда не прикасались.

«Тоже мне книголюб», — усмехнулся про себя Голованов.

Судя по письменному столу с компьютером и разбросанным по столу бумагам, это был рабочий кабинет. Музыка доносилась из другой комнаты. Сева подошел к двери и тихонько ее приоткрыл. Глянул в щель — никого.

Держа пистолет наготове, он вышел из кабинета и направился по небольшому коридорчику, украшенному картинами в позолоченных рамах, туда, откуда доносилась музыка.

На улице снова зарядил дождь. Подул ветер, и по полу коридора пронесся легкий сквозняк. «Вовремя», — подумал обливающийся потом Голованов.

Он усмехнулся: «Может, послать к черту всю эту конспирацию и пройтись по дому громко, честно и открыто, как это делают все нормальные люди? Вряд ли Сац начнет палить в гостя из пистолета, даже если он у него есть… Тем более он должен помнить меня в лицо. Черт возьми, в конце концов, я его спаситель!»

Однако армейская привычка взяла свое. «Лучше все-таки подстраховаться», — решил Голованов.

Неслышно пройдя по коридору, он замер у двери и прислушался. Никаких звуков, кроме музыки, он не услышал — ни шороха, ни голосов, ни скрипа кресла. Пора было действовать. Сева поднял пистолет, мысленно сосчитал до трех и, ударив в дверь плечом, ворвался в комнату.

Вскинул пистолет, направив его сначала в один угол, затем в другой, отметил боковым зрением запертое окно с работающим кондиционером, бутылку мартини на столе и рассыпанные на полу порножурналы в ярких глянцевых обложках. На первый взгляд здесь было безлюдно.

Сева осторожно прошел в глубь комнаты. Судя по обстановке, это была гостиная. Мягкие кресла, диван, журнальный столик. В углу — огромный телевизор с двумя высокими колонками, стоящими на полу, и стеклянная тумбочка со встроенным видеомагнитофоном, заваленная десятками видеокассет в пестрых коробках.

В кресле перед телевизором сидел человек. Он никак не отреагировал на появление постороннего человека, даже не обернулся. Сидел, откинувшись на спинку кресла и уставившись в пустой экран телевизора.

«Музыка на него, что ли, так подействовала», — пронеслось в голове у Севы.

Рука человека свесилась с подлокотника кресла и касалась пола. Рядом с ней, на полу, валялся телевизионный пульт. Возле пульта стоял высокий фужер из матового стекла, наполненный до половины прозрачным желтоватым напитком.

Голованов подошел поближе, стараясь держать в поле зрения всю комнату, склонился над человеком, сидящим в кресле, и заглянул ему в лицо.

Человек оказался крупным, одутловатым блондином с растрепанными волосами и пухлыми щеками, усыпанными густой рыжеватой щетиной. На лице блондина застыло радостное и беззаботное выражение. Узкие губы улыбались. Глаза смотрели ласково и приветливо. В самом центре высокого бледного лба виднелась аккуратная черная дырочка с запекшимися краями. Рана была свежая.

Сева покачал головой. «Чисто сработано, — подумал он. — Парень даже испугаться не успел… Неужели я опоздал? Или это дело рук не Ремизова, а какого-то другого тайного обожателя Олега Саца?»

Сева покрепче сжал в руке рукоять пистолета и еще раз внимательно осмотрел комнату. Никаких следов пребывания здесь другого человека Сева не заметил. И бокал был один. И Сац сидел в кресле так, как сидит человек, лишенный компании, — повернувшись к окну, а не к стоящему в стороне креслу, на котором мог бы сидеть его воображаемый собеседник. Вот только сигарета на ковре… Но ее вполне мог выкурить и сам Сац.

Сева вышел из музыкальной комнаты и двинулся по коридору, заглядывая в каждую дверь. Таких дверей здесь было еще три. Первая вела в спальню — там стояла огромная кровать под трогательным балдахином, сделанным из какой-то прозрачной, невесомой ткани. «Ложе для любовных утех», — понял Голованов.

Вторая дверь вела в комнату для гостей, здесь тоже было пусто. Третья — в комнату, похожую на музыкальную студию. Здесь стояло белое пианино, синтезатор и компьютер с необычно большой клавиатурой.

Все три комнаты были пусты. «Опоздал», — подумал Сева и опустил пистолет. Но тут же в голову ему пришла другая мысль — Ремизов должен был не только убить Саца, но и заложить бомбу! Где она?

Узкий коридорчик сворачивал налево и вел на кухню. Сева пробежал по ней взглядом, отметил для себя обилие хрусталя и посуды из разноцветного стекла — на полках красовались красные, синие, желтые фужеры, а также приземистые маленькие кувшинчики с длинным горлышком, предназначенные неизвестно для чего.