Наталья Солнцева - Натюрморт с серебряной вазой

Глория преподнесла бинокль Лаврову на день рождения.

«С намеком? – догадался он. – Чтобы я мог свои отчеты дополнять снимками?»

«Ты против?»

«Да нет, спасибо. Я счастлив, что могу быть тебе полезен…»

На самом деле этот подарок слегка разочаровал начальника охраны. Выходит, Глория видит в нем в первую очередь помощника в расследованиях, а потом уже… Если сие «потом» – не самообман, которым он тешит себя.

Несмотря на жару, Глория ощутила озноб. Ветер вместо приятной прохлады леденил ее. Кожа от холода покрылась пупырышками.

– Я замерзла, – пожаловалась она.

Лавров и хозяин катера недоуменно переглянулись.

– Я же говорю, домой пора.

– Нет… еще минуточку…

Глория не могла оторваться от яхты, словно ее заворожила увеличенная биноклем картина. На вид вполне мирная. Белый борт судна; женщина, отдыхающая на палубе, – довольно привлекательная блондинка, только что поднявшийся на палубу дайвер в черном гидрокостюме… Он снимает маску, показывает блондинке более чем скромный улов: пара коричневых черепков…

Если бы бинокль позволял не только видеть происходящее, но и слышать голоса людей! Впрочем, по выражениям лиц и жестам не трудно понять, что блондинка смеется над незадачливым искателем сокровищ. А тот огорченно оправдывается.

– Что там? – нетерпеливо спросил Лавров, прикасаясь к ее плечу. – Делят золото?

Глория вздрогнула и сердито покосилась на него.

– Напугал? Извини.

– Золотом и не пахнет, – пробормотала она, опять прильнув к биноклю. – Что-то не так с этой яхтой…

– Пробоина? – посмеивался Лавров. – Вот-вот пойдет ко дну? Вызываем спасателей?

– Тебе шуточки, а людям… беда, – с запинкой вымолвила Глория.

– Какая еще беда? Стоят на якоре, ныряют. По-моему, с яхтой все в порядке.

– Пока! – не оборачиваясь, возразила Глория. – Пока все в порядке. Но скоро…

Лавров заметил, что хозяин катера прислушивается к их разговору, и предупредительно тронул ее за локоть. Молчи, мол, а то нас неправильно поймут.

Глория сжала губы, но бинокль из рук не выпустила. Вокруг яхты как будто клубилось темное облако. Невидимое глазу, но вполне ощутимое, предвещающее что-то плохое. Возможно, смерть…

– Кто-то умрет, – прошептала она, опуская наконец бинокль.

Лавров покачал головой. Он проголодался, его мутило от бегущих по морю волн, солнце жгло шею и плечи сквозь тенниску. Больше всего на свете ему сейчас хотелось поесть, лечь на диван и уснуть под тихое жужжание кондиционера. Кто-то умрет? Ну и пусть. Им-то какое дело? Их никто не просил вмешиваться. А если даже попросит…

– Мы, кажется, на отдыхе, – недовольно буркнул он.

Глория неожиданно согласилась.

– Ладно, возвращаемся…

От пристани, где причалил катер, надо было идти на маршрутку. Та довезла измученных духотой пассажиров до остановки, оттуда пришлось шагать пешком.

– Почему я не взял «Туарег»? – ворчал Лавров. – От этой жары мозги плавятся. Могли бы отлично доехать и не тащиться по пылюке домой.

Глория стоически молчала. Ветер, как назло, стих, и зной стал невыносимым. Она то снимала шляпу, чтобы обмахиваться, то опять нахлобучивала ее на голову.

По левую сторону дороги тянулась окраинная улочка с белыми заборами и домиками, по правую – обрыв, за которым серебрилось море.

Вдруг Глория замедлила шаг, приостановилась и свернула к обрыву.

– Ты куда? – спросил ее спутник. – Близко к краю не подходи, может обвалиться. Черт знает какая тут почва.

– Погоди…

Она замерла, как будто прислушиваясь к чему-то, приглядываясь. Потом вытянула шею и уставилась на крутой склон с чахлыми узколистными кустиками. Внизу пенилась полоса прибоя, оставляя на песке клочки водорослей.

– Это здесь… – словно в бреду, промолвила Глория. – Да, здесь…

– Что? – не понял Лавров.

– Здесь… – повторила она, закрывая глаза и откидывая голову назад. – Все случится на обрыве… Я вижу, как оно катится…

– Что катится?

– Тело… мертвое тело…

Начальник охраны решительно взял ее под руку и увлек прочь от опасной кручи, готовой в любой момент обсыпаться. На отвесной стене кое-где торчали острые камни. Глория вздрогнула, ощущая, как чье-то тело с размаху ударилось о камни, подпрыгнуло и полетело дальше… уже бездыханное, с окровавленной головой. Ей стало так же жутко, как на катере, когда она смотрела в бинокль на окутанную черным облаком яхту «Ассоль».

– У меня голова болит, – пожаловалась она Лаврову.

– Не мудрено. Надеюсь, сегодня мы больше никуда не пойдем?

Она неопределенно хмыкнула и поправила шляпу. Солнце палило нещадно, и ее плечи прихватило даже через лен блузки.

Едва путешественники добрели до дома, где обитала хозяйка, сдававшая им жилье, Лавров встрепенулся и заявил:

– Я зайду на минутку. Подождешь?

Глория без единого вопроса кивнула и прислонилась к забору в тени раскидистого дерева. Хоть какая-то прохлада.

Яхта и мертвое тело засели у нее в уме. Что бы это значило? Существует угроза судну или его владельцу? А может, опасность подстерегает дайверов, которые ныряют на том нехорошем месте? Или блондинку, беззаботно загорающую на палубе? Ведь никто из них не подозревает, что…

Лавров толкнул калитку, и кудлатый пес во дворе зашелся громким лаем. Глория повернулась в его сторону. Может, пойти с ним? Ах, нет… лучше стоять в этой чудесной тени и ни о чем не думать.

– Входите, входите, Роман! – помахала рукой пожилая дама в ситцевом сарафане и белом, повязанном назад, платке. – Вы уже с пляжа? Обедать будете?

– Конечно.

– Я через часик принесу.

Они разговаривали под навесом, образованным плетущимся по железному каркасу виноградом. Сквозь виноградные листья пятнами просвечивало солнце. В саду в гамаке лежала девушка и ела абрикосы.

– Вы и свои комнаты сдаете? – полюбопытствовал Лавров.

Хозяйка проследила его взгляд и улыбнулась:

– Это моя гостья. Подруга дочери. Приехала отдохнуть на недельку. Я с нее денег не беру. Откуда у бедной сироты деньги?

– А я принял ее за вашу дочь.

В памяти Лаврова всплыли строчки из «Журнала Печорина». Тот тоже принял сообщницу контрабандиста за дочь старухи-хозяйки. Он почти не удивился, когда услышал:

– Нет, что вы! Моя дочка вышла замуж и уехала. Ей никогда не нравилась наша станица.

– Ваш зять – татарин? – машинально спросил гость.

– Да… – растерянно подтвердила женщина. – Он увез дочку в Казань. С тех пор они наведывались раза два. Погостили и больше сюда ни ногой.

«Была дочь, да утикла за море с татарином», – вспомнилось Лаврову.

Он невольно посмотрел мимо хозяйки в сад, где висел гамак. Хотелось бы поближе познакомиться с «бедной сиротой». Что-то здесь было нечисто. Роман не мог сообразить, что именно, но мальчишка, который ночью лазал по чужим дворам и бегал по заборам, как цирковой акробат, странные совпадения с содержанием лермонтовской «Тамани», слова Глории о мертвом теле, скатившемся с обрыва, – все это непостижимым образом связывалось в один клубок и грозило испортить отдых.

«Бедная сирота» встала из гамака и скрылась в доме. Лавров подавил порыв немедленно отправиться за ней и… Что «и»? Кто дал ему право приставать к людям с вопросами? Да и какие вопросы он станет задавать?

– Галина Васильевна, на вашей улице случайно не проживает маленький мальчик? – вырвалось у него.

– Как же не проживать? – спокойно ответила хозяйка. – У соседей двое, и отдыхающие с детьми жилье снимают. А к Харитоновым внуки приехали из Питера. Они что, шумят? Беспокоят?

– В общем, не очень, – смутился Лавров. При свете дня ночное приключение показалось ему надуманным, не стоящим внимания. – Я зашел по другому поводу. Я мясо люблю, пирожки и блинчики, а моя дама – овощные блюда. Вы учтите, пожалуйста.

– Постараюсь, – кивнула хозяйка.

– Спасибо. Ну, я пойду…

Женщина молча смотрела ему вслед, пока он не закрыл за собой калитку.

– Что так долго? – накинулась на него Глория, уставшая и недовольная.

– Меню обсуждали…

Уже дома, приняв душ и полулежа в кресле в ожидании обеда, он поинтересовался:

– Лермонтов – твой любимый писатель?

– У нас в семье был культ хорошей литературы. Родители привили мне любовь к русским классикам. Но книгу я взяла с собой не поэтому, – усмехнулась Глория.

– А почему?

– Так надо было. Я подошла к шкафу перед отъездом, рука сама потянулась к томику Лермонтова. Открыла наугад – «Тамань».

– У вас с покойным Агафоном схожие вкусы? – ощущая укол ревности, спросил начальник охраны.

– В библиотеке Агафона мало художественных книг. Но Лермонтов – очень мистический писатель.

– Мистический, – язвительно повторил Лавров. – Угу!

– Что с тобой, Рома?

– Я плохо спал этой ночью…

Руслана с тревогой вглядывалась в бирюзовую толщу воды. Дайверам давно пора было всплывать. Воздуха в аквалангах оставалось в обрез. Она хоть и не пристрастилась к подводному плаванию, но за время пребывания на яхте поднаторела в разных тонкостях сего экстремального развлечения. Пусть говорят, что при надлежащем обучении и хорошем оборудовании риск сводится к нулю, на деле бывает всякое.