Чарльз Тодд - Признание

Третий выстрел предназначался Ратлиджу. Но Моррисон промазал, потому что инспектор уже успел прийти в себя. Он перехватил руку Моррисона и попытался отнять у него револьвер. Но Моррисон дрался с яростью загнанного зверя, рыча что-то неразборчивое, Ратлидж схватился за оружие. Револьвер снова выстрелил, пуля попала в оконное стекло — на пол со звоном посыпались осколки.

Ратлидж схватил Моррисона за запястье, толкнул его к стене и ударил его руку о низкую каминную полку. Моррисон вскрикнул от боли, но револьвер не выпустил. Напрягая последние силы, Ратлидж снова ударил его руку, теперь уже о край дубовой каминной полки. Пальцы Моррисона разжались. Револьвер с глухим стуком упал на пол. Моррисон вжался в стену и принялся баюкать больную руку. На всякий случай Ратлидж еще раз с силой врезал ему в челюсть. Священник съехал по стене вниз, потерял сознание и осел на полу бесформенной кучей.

Ратлидж развернулся к пострадавшим. Барбер процедил сквозь стиснутые зубы:

— Позаботьтесь о Джессапе. Я, по-моему, справлюсь сам. — Но лицо его уже побледнело от боли; он то сжимал, то разжимал кулак.

Джессап лежал неподвижно. Ратлидж склонился над ним и увидел, что пуля попала старику в живот. Осмотрев его, Ратлидж сказал:

— Плохо дело. Но бывало и хуже. Нужно как можно скорее отвезти его в больницу.

Он развернулся к Барберу и осмотрел его. Моррисон метил ему в грудь, но пуля угодила высоко. Ратлидж успокоил раненого:

— Ничего страшного. Жить будете, но потихоньку.

— Нам чертовски повезло, что он так плохо стреляет. Надо же — с такого близкого расстояния и не попал… Умей он обращаться с револьвером как следует, мы бы все были уже покойниками!

— Его оружие — нож, — мрачно ответил Ратлидж, озираясь по сторонам в поисках перевязочного материала.

Кое-как он перевязал обоих раненых, разорвав простыню, найденную в доме.

Когда он, поддерживая Барбера, повел его к машине, тот спросил:

— А с фургоном что делать? И что я скажу жене?

— Сейчас не время волноваться об этом. Я разберусь со всем потом, когда вернусь в Фарнэм.

— А Моррисон как же?

— Оставлю его пока здесь, а потом вернусь и заберу. Не хочу сажать его в машину.

Джессап оказался довольно тяжелым. Ратлиджу с огромным трудом удалось вытащить его на улицу. На воздухе старик ненадолго пришел в себя и, сообразив, что хочет сделать Ратлидж, сам кое-как взгромоздился на сиденье. Его лицо побледнело от боли и покрылось холодным потом.

Ратлидж вернулся в дом, Моррисон начал приходить в себя. Он связал священника по рукам и ногам, а веревку для верности пропустил через два открытых окна. Отступив в сторону, он оглядел плоды своих трудов. Моррисону никак не удалось бы освободиться, не вырвав две толстенные доски, разделявшие окна. Ратлидж решил, что с такой задачей не справились бы даже Джессап и Барбер общими усилиями.

Прихватив револьвер, в котором оставался последний патрон, Ратлидж сунул его в багажник своей машины.

Он осторожно покатил по ухабистой дороге, стараясь, насколько возможно, объезжать самые глубокие колдобины. К стонам раненых Джессапа и Барбера присоединилось недовольное ворчание Хэмиша, устроившегося на своем любимом месте.

Ратлиджу казалось, он что-то упустил, пытался вспомнить, что именно, но не смог. Тогда он решительно прогнал из головы все посторонние мысли. Самое главное — как можно быстрее доставить раненых в больницу. Локоть чертовски саднило, и всякий раз, как на особенно плохом участке дороги руль вздрагивал у него в руках, его словно кололо ножом. О боли он приказал себе тоже на время забыть.

В тилберийской больнице имелось отделение неотложной помощи; туда часто доставляли тех, кого ранили в доках. Войдя, Ратлидж крикнул дежурной сестре, что он привез двоих пострадавших от огнестрельных ранений. В голову полезли неприятные воспоминания о том, как он вез Рассела в такое же отделение в лондонской больнице. Ах вот еще что: надо как можно скорее поместить в «Таймс» опровержение смерти Рассела. Газете все равно, но Ратлидж надеялся, что заметку увидит Фаулер, где бы он ни прятался.

Он с трудом втащил в здание обоих раненых. Врач, осмотрев их, вскинул голову на Ратлиджа и спросил:

— Как это случилось?

— При задержании убийцы. Эти люди угодили под перекрестный огонь. — Поморщившись, он достал свое удостоверение и показал врачу.

— Вы очень хорошо их перевязали. На фронте научились?

— Да.

Врач кивнул:

— Первичные повязки. Я их сразу узнал. Садитесь, я вас тоже осмотрю. Вы и сами не очень хорошо выглядите.

— Со мной все в порядке, — солгал Ратлидж, но врач не желал ничего слушать.

Кто-то принес Ратлиджу чашку чаю и заставил выпить. Потом вернулся врач:

— Они будут жить. У обоих раны тяжелые, но жизни не угрожают. Мы с ними справимся. Кого из родных известить?

— Я сам извещу. Спасибо.

— Вы ранены? — спросил врач, оглядывая его с головы до ног.

— Со мной все в порядке, — повторил Ратлидж, и врач нехотя отпустил его.

На пороге больницы его, однако, снова остановили. Рассерженный человек спросил, где раненые.

Оказывается, одновременно с ним в больнице находился инспектор Хейз из участка в Тилбери; он привез в родильное отделение жену, и ему сообщили, что неподалеку произошла перестрелка.

На то, чтобы утихомирить его, у Ратлиджа ушло еще четверть часа.

— Дело ведет инспектор Робинсон из Колчестера, — сказал он наконец. — Если не согласны, обсуждайте дело с ним.

Выходя из больницы, он был почти уверен, что Хейз в самом деле позвонит Робинсону.

Он побежал к машине, про себя ругая Хейза за то, что тот отнял у него драгоценное время. Он был почти уверен, что бежать Моррисон не сможет, и все же какая-то сила толкала его вперед.

Он уже поворачивал на Фарнэм, когда увидел, что навстречу ему на скорости следует фургон. Кто сидел за рулем, он не успел рассмотреть, но машина ему знакома: он сам оставил ее у дома священника.

Кто-то из деревни нашел фургон… Ратлиджа замутило. Скорее всего, тот же человек обнаружил в доме и связанного Моррисона.

Ратлидж прибавил газу. В душе крепло отчаяние. Он догадывался, что опоздал.

Еще до того, как войти, он понял, что Моррисону удалось освободился. Веревки, которыми он связал священника, были перерезаны и валялись в траве. В доме никого не оказалось.

Ратлидж наскоро осмотрел все комнаты и задний двор, в любой миг ожидая нападения из засады.

Куда подевался Моррисон? Сбежал в деревню?

Вряд ли. Он ведь не знал, кому еще, кроме Джессапа и Барбера, известна правда о нем. Деревня во всех отношениях казалась ему ловушкой.

«Он забрался в фургон! — воскликнул Хэмиш. — И сейчас наверняка уже далеко отсюда».

Возможно. Очень возможно. И все же за рулем фургона сидел кто-то другой… Ратлиджу отчего-то казалось, что Моррисон не мог уехать слишком далеко. Он знал, что пока не может уехать… Сначала он должен был докончить дело. Моррисон понимал, что Ратлидж вернется за ним, и собирался провести встречу на своих условиях.

Ратлидж отобрал у Моррисона револьвер. Но в оружейном шкафчике «Берега» хранились еще и ружья.

Довезли ли его до самой усадьбы? Или он решил пройти напрямик, через болото? Недавно Моррисон признался Ратлиджу, что не знает болотных троп, но он солгал. В прошлый раз он добрался до «Берега» быстрее майора Рассела единственным способом: побежав напрямик.

Подобрав фонарь с пола, куда его уронил Джессап, Ратлидж вернулся в машину.

Подъехав к «Берегу», он оставил машину у ворот — в очередной и, как он надеялся, последний раз. Достав из багажника револьвер и сунув его под пальто, он зашагал к дому по заросшей дорожке.

Оружейный шкафчик в кабинете. Интересно, знает ли Моррисон, где хранятся патроны?

«Знаешь, он ведь довольно часто являлся сюда. У него не уйдет много времени на то, чтобы найти патроны и зарядить ружья», — заметил Хэмиш.

Ратлидж приближался к дому осторожно, как на фронте, когда он шел по нейтральной полосе, в любой миг ожидая выстрела снайпера.

Солнце светило ярко, но все же под деревьями залегли длинные тени. Ратлидж шел медленно, озираясь по сторонам и ища глазами малейшие признаки движения, которые свидетельствовали бы о том, что его заметили. Конечно, если стрелок стоит на одном из верхних этажей и видит его в окно, выходящее на дорожку, с этим ничего нельзя поделать. Ратлидж велел себе забыть об окнах. В молодой поросли и нестриженых деревьях могла таиться более явная угроза.

Быстрая пробежка по открытой лужайке, ведущей к парадной двери, — и вот он очутился под прикрытием. Ратлидж прижался к теплой кирпичной стене, стараясь отдышаться.

По-прежнему никаких признаков Моррисона.