Валерий Гусев - Выстрелы в ночи

- Ладно, постараюсь.

- Что-то ты больно легко согласился, - сказал участковый. - Мне это подозрительно. Смотри, Владимир, не подведи меня.

Вовка покивал головой и исчез.

Дверь за ним не успела закрыться, супруги Кошелкины пришли разводиться наконец решили. Они давно уже не ладили, то сходились с песнями, то расходились с руганью и слезами, а в чем дело, никто понять не мог. Да, они и сами, видно, не знали.

- Вы, милые граждане, совсем уж одурели, - сказал им участковый. Они ему соседями были, сам Кошелкин не раз у Андрея ночевал после семейных объяснений, и он мог с ними так разговаривать. - По таким делам в милицию не ходят, подавайте заявление в загс, в сельсовет или в суд, если надо.

Супруги - молодые еще, высокие и сильные - переглянулись, потоптались.

- Ты хоть рассуди нас, посоветуй, - попросила Зинаида. - Невозможно так дальше жить. Что ни день, то ругань.

- Точно, - подтвердил Кошелкин. - Лаемся как собаки, а из-за чего, не спрашивай. Сами не знаем. С жиру ты, Зинка, бесишься, счастья своего не понимаешь: не пью, не гуляю, зарплату - вовремя и до копейки, по дому тебе помогаю...

- Помогает он! - завизжала Зинаида. - Лучше бы не помогал! Андрюш, он мне даже посуду моет, правда. Только в кухне перед тем занавеску задергивает, чтоб соседи его за этим бабьим делом не видали. Мне от такой помощи плакать хочется!

- А как же! Буду я на все село позору набирать!..

И пошло дальше, как обычно, под крутую горку. Андрей еле разнял их, сказал, что нашел нужным сказать, а Кошелкину уже в спину добавил:

- Ты, если жену любишь, не стыдись этого перед людьми. Позору тут нет, и любви исподтишка не бывает...

Потом Зайченкова явилась и тоже кричать начала:

- Свалился на мою голову, черт незваный! Отдохнуть от него не успела! Только хозяйство в порядок привела, а он - нате! - явился. Трех курей уже пропил, телогрейку новую где-то задевал и отцовы сапоги загнал. Сажай его, участковый, поскорее, до большой беды!

Паршутин пришел с бумажкой, в разорванной по вороту рубахе.

- Вот, гражданин участковый, прими по всей форме заявление потерпевшего от хулиганских действий бывшего алкоголика Тимофея Петровича Елкина.

Андрей заявление взял (сердце упало - неужели сорвался Тимофей), прочитал, посмотрел на Паршутина и возмутился:

- Ты зачем к нему пошел? Он звал тебя?

- Принципиально хотел высказать личное мнение об его двухличном поведении, выразить словесный протест против его публичного оскорбления.

- И сильно он тебя оскорбил?

- При народе пьяницей и треплом обозвал. И когда я ему протест высказал, он меня форменно за рубашку стащил с крыльца и нанес таким образом трамву, а также материальный и моральный ущерб.

Паршутин встал, повернулся и показал свою "трамву" - след сзади на штанах от сапога, - а потом оттянул ворот порванной рубахи.

- Прошу принять меры и достойно наказать хулигана Елкина (кличка Дружок) за оскорбление моей личности.

Каждая грязная морщинка на лице Паршутина словно светилась, мутные маленькие глазки плавали в довольстве как в масле.

- Вот что, личность... - Андрей перевел дыхание. - Если ты еще раз сунешься к Елкину, я тебя направлю на две недели вагоны разгружать. Все! Кругом! Шагом марш!

- Вот как? - удивился Паршутин. - Вот, значит, как? Ну, погоди, участковый, погоди! Плохо ты меня знаешь, чтоб я не отомстил...

Андрей встал - Паршутин выскочил за дверь.

Участковый уж было вздохнул, но тут забарабанили в окно, и Паршутин, расплющив о стекло нос, прокричал: "Нянькайся с ним, нянькайся, он тебе за добро и заботу найдет чем отплатить!"

Вредный по-глупому Паршутин все старался Тимофея разозлить, до гнева довести и морду свою немытую под его кулак подставить, а потом шум поднять, жалобу устроить. Андрей, чтобы этого не случилось последствия-то могли весьма чреватыми для Тимофея оказаться, - особо его предупредил, чтобы не соблазнялся Паршутина проучить. Елкин его успокоил:

- Не боись, Сергеич, пусть себе лает, верблюд все равно идет и ноль внимания на него оказывает. Это он от зависти все.

Но Андрей все-таки тревожился (он Паршутина хорошо знал) и потому так грубо с ним обошелся. Нехорошо, конечно, но надо.

За всеми этими и другими обычными делами незаметно день прошел.

Андрей посмотрел на часы - пора в клуб: сегодня танцы - школьный оркестр, наверняка со всех деревень молодежь соберется. За своих-то он был спокоен, а вот козелихинские парни на танцы как в бой ходили. А все потому, что своих девчонок мало, да и чужие всегда лучше кажутся. Надо приглядеть...

На сцене серьезные музыканты еще свои инструменты расставляли, уборщица мокрым веником полы брызгала, а уж по стеночкам самые нетерпеливые топтались - девчонки завитые и подкрашенные, парни приодетые, с влажными волосами.

Андрей прошел в игровые комнаты, посмотрел на окаменевших шахматистов, послушал, как стучат шары в бильярдной и прыгает над зеленым столом белый теннисный мячик, предупредил Куманькова-старшего, чтобы убрал карты, которые тот уже ловко раскидывал на широкой скамейке.

В спортивном зале дельтапланеристы свои крылья разложили, что-то с ними ладили и чему-то смеялись. Посторонних здесь не было - не пускали, только в углу пыхтел над штангой Василий Кочкин.

В зале грохнуло, завизжало, затопало - танцы понеслись. Андрей зашел еще в курилку - глянуть, не звенят ли там стаканы, а уж потом вернулся в зал. Наметанным взглядом окинул бушующую толпу. Сразу и не поймешь, что творится, кто с кем и как танцует.

К нему подошли дружинники, доложили, кого пришлось вывести и домой проводить, кто в опорном пункте объясняется с командиром Богатыревым и за кем надо присмотреть.

Андрей вышел на улицу, постоял на крыльце. Народ все еще шел в клуб, и все с ним здоровались, многие издалека уже руку тянули.

- Джон Клей убийца, вор, взломщик

и мошенник, - сказал Джонс. Он еще

молод... но это искуснейший вор в

стране: ни на кого другого я не надел

бы наручников с такой охотой, как на

него.

А. К о н а н Д о й л. Записки

о Шерлоке Холмсе

19 м а я, в т о р н и к

Андрей, можно сказать, еще не ложился, а его уже поднял многодетный Петрухин, про которого на селе шутили, что у него детей больше, чем зубов. Это в самом деле было так: зубов у него осталось всего два, и то в глубине, не видно, а детей было - шестеро девчонок.

- Андрюша, выручай, - чуть не плакал он. - Младшенькая сильно заболела, а Федя говорит, что сам помочь не может - надо в район везти, да не на чем. Ихняя машина Дашку Парменову рожать повезла. Когда она вернется? Выручай, Андрюша! Век не забуду твоего добра, - лихорадочно говорил он, пока Андрей быстро собирался и закрывал дом. - Уж такая она славная девочка получилась, такая славненькая - вся в меня, и зубов даже столько же...

- А пить бросишь? - спросил Андрей, заводя мотоцикл, чтобы как-то его успокоить.

- Курить брошу - только подмогни. В дружину запишусь, молиться стану.

Пока заехали за девочкой, пока мать собирала ее и давала наказы Петрухину, далеко за полночь перешло. В район приехали - уже светало.

- Ты иди, - сказал Андрей, - а я тебя подожду.

Вернулся Петрухин не скоро, часа через два - Андрей даже подремать сумел.

- Ну что? - спросил он, выбираясь из коляски.

- Порядок! Говорят, езжай, отец, домой смело, нет теперь опасности. Спасибо тебе, участковый.

- Ладно, теперь ты меня жди, надо в райотдел заскочить. А уж потом домой.

- Привет, Ратников, садись. Как ты? - Следователь Платонов отложил дело, которое смотрел, и взял другую папку, вынул из нее листок. - В дежурке был? Нет еще? Тогда смотри, знакомься. Хотя тебя это вряд ли коснется, но все-таки... Ты что? - Платонов едва успел подхватить в горсть прыгнувшие из стакана карандаши - так Андрей в досаде трахнул по столу.

- Коснулось уже. - Андрей лихорадочно просматривал ориентировку. Она у вас что, за шкафом валялась?

- Сам виноват, - обиделся Платонов. - У нас ты гость редкий, и на месте тебя не застанешь, впрочем, маленечко и наш грех есть. А что?

Андрей ответил не сразу, не мог оторваться от нескольких строк: "...среднего телосложения... пальцы тонкие, беспокойные, слегка дрожат... волосы темные, спереди в волосах заметна ровная седая прядь..."

- Это он был. Федорин. Я рапорт составлял.

Андрей коротко рассказал о случае на переезде.

- Ах ты черт! - вырвалось у Платонова. Он схватил телефонную трубку. - Алеша? Платонов говорит. Посмотри, у тебя рапорт должен быть синереченского участкового, - посмотрел на Андрея. - Когда? От тринадцатого числа... Жду, жду... Читай... Понятно, спасибо.

- Дай-ка мне сводки за последние две недели, - попросил Андрей. - И карты областей - смежной и нашей.

Андрей разложил карты, наклонился над столом, сделал выписки.

- Вот смотри: побег - первого числа; кража в продовольственном ларьке в Бирюкове, со взломом, - второго; в Сабуровке на вокзале кража чемодана с носильными вещами - четвертого...