Эликсир для избранных - Михаил Анатольевич Логинов

Я аккуратно убрал патент обратно в конверт.

Москва, наши дни

Георгий Автандилович Лордкипанидзе сидел у меня на кухне и с интересом наблюдал, как я укладываю в коробку прадедовы документы. Одет Жора был в короткий черный плащ, снять который почему-то отказался, темные брюки и остроносые туфли.

– Это и есть архив академика Заблудовского? – спросил он после того, как я убрал с пола последние журналы и заклеил коробку широким малярным скотчем.

– Да, это он и есть, – ответил я.

– И ты хочешь, чтобы я его увез?

– Да, хочу.

– Куда?

– Для начала переправь его в Грузию. Или в Армению. Где там у тебя родственники? А оттуда… вот туда.

Я написал на листке бумаги адрес и протянул его Жоре.

– Ого! – присвистнул тот, прочитав написанное. – Неблизкий путь!

– Неблизкий. Сделаешь?

– Сделаю.

– Это важно.

– Понимаю.

– И не обижайся за то, что я на тебя нападал. Это из-за Катьки.

– Я знаю.

– Она тебя все еще любит…

– Я тоже ее люблю.

– Почему же вы не вместе?

– Мы разные, Леша, очень разные. Ей нужно, чтобы я был все время рядом, на расстоянии вытянутой руки. Чтобы с девяти до шести на работе сидел и чтобы зарплату два раза в месяц приносил. И чтоб по выходным мы с ней ездили закупаться в «Ашан», а потом сидели бы на диване и смотрели бы телевизор… А я так не могу.

– А как ты можешь?

– Я – вольный стрелок. В юности я мечтал, что стану моряком, буду уходить на полгода в плавание, а на берегу меня будет ждать верная жена…

– Ждать и не выступать. Знаешь, мне кажется, с Катькой эта модель не очень работает… Хотя, может быть, я ошибаюсь и все так и происходит? Ладно, вольный стрелок, ты хотя бы не пропадай так надолго. Появляйся время от времени, Витьке ты нужен…

– Я постараюсь.

– Ну вот и славно. Забирай груз.

– Гидэ расписаца?

Торонто, наши дни

Я сижу в пабе Duke of Richmond на Куинз-стрит в даунтауне. На часах 11.27 местного канадского времени. Заведение только недавно открылось, и народу в зале немного. Я сижу на высоком стуле возле стойки и тупо смотрю в экран телевизора, который показывает новости без звука. Я люблю сидеть возле стойки. Можно поболтать с барменом, если попадется разговорчивый, или просто разглядывать бутылки на полках. Одно плохо – нельзя видеть, что происходит в зале и на улице за окном. Ну, да ничего, нельзя иметь все сразу. Я уже выпил свой кофе и теперь просто сижу. Сзади раздаются шаги, и стул справа от меня занимает женщина. Я чувствую легкий запах ее духов. Знакомый запах.

– Привет, – говорит она негромко.

– Привет, – отвечаю я и оборачиваюсь.

Лена с улыбкой рассматривает меня.

– Ты хорошо выглядишь, – говорит она.

– Спасибо. Ты тоже неплохо.

Я всегда знал, что с годами женщины становятся лучше. Если, конечно, следят за собой и не превращаются в картофелину. Ленка выглядела грандиозно – моложавая, загорелая, подтянутая.

– Тебе очень идет короткая стрижка, – говорю я.

– Спасибо.

– И цвет хороший. И у тебя совсем нет морщин.

– Ну, немного ботокса никому не помешает, – улыбается она. – Приходится следить за собой.

– Мне кажется, что ты это делаешь без усилий и с удовольствием.

– Пожалуй.

– Но что-то в тебе все-таки изменилось.

– Что?

– Ты стала… спокойнее, что ли. Не такая резкая.

– Наверное, ты прав. Я и вправду стала мягче.

Мне приятно смотреть на Лену, слышать ее голос. Между нами нет больше никаких препятствий. Война давно кончилась, и ветераны встретились на пляже Омаха. Лена заказывает кофе и сэндвич с ветчиной.

– У тебя кто-то есть? – спрашиваю я.

– Ммм… Ну, иногда я хожу на свидания.

– А постоянно?

– Постоянно нет.

Мне приятно это слышать.

Ленка отхлебывает кофе и откусывает изрядный кусок сэндвича.

– Ну рассказывай, – говорит она.

Я громко смеюсь, и бармен смотрит на меня с удивлением.

– Чего ты ржешь? – спрашивает Лена.

– Твоя привычка говорить с набитым ртом неистребима.

– Не воспитывай меня!

– Не буду. Так что рассказывать-то?

– Как ты тут оказался? Когда Ксюха мне сказала, я чуть со стула не упала.

– Это – длинная история.

– Понятно. Стив передает тебе привет и благодарит за помощь…

– Он здесь?

– Сейчас нет. Уехал по делам в Калифорнию. Но он очень воодушевлен.

– Воодушевлен чем?

– Ну, тем, что он узнал об изобретении твоего прадеда. Лизатах, да? Правильно?

– Правильно.

– Говорит, из этого может что-то получиться. Надеется заинтересовать инвесторов.

– Ну, дай бог.

– Ксения была очень удивлена, когда получила по почте огромную коробку из Турции… Ты прямо настоящий контрабандист!

– Я – не контрабандист. А вот Стив наш, часом, не цэрэушник, а?

– Понятия не имею.

– Как ты легкомысленно к этому относишься! Этот человек, возможно, женится на нашей дочери.

– Женится или не женится, там будет видно. Но не будешь же ты тут каждого встречного брать за пуговицу и спрашивать: «А ты, случайно, не цэрэушник?»

– Нет, я буду брать каждого встречного за пуговицу и спрашивать: «А ты, случайно, не эфэсбэшник»?»

– Да-да, я что-то слышала о постигшем тебя разочаровании.

– От кого это?

– От Кати.

– Как интересно! Вы общаетесь?

– Представь себе.

– Она мне об этом не говорила.

– Видимо, боялась, что ты обвинишь ее в помощи врагу.

Я посмотрел на Лену. Она, не торопясь, допивала кофе.

– Слушай, какая глупость! – сказал я.

– Что именно?

– Ну, то, что мы с тобой не разговаривали все эти годы.

– Видит бог, не я одна в этом виновата.

– Ну да. Но теперь мы можем иногда встречаться… Конечно, без секса…

– Почему? Я могу и с сексом, – спокойно сказала Лена.

– Вот как? Это что-то новое!

– Нет, Леша, это хорошо забытое старое, – сказала она и сложила губы трубочкой, посылая мне воздушный поцелуй. – Мне пора.

– Я заплачу.

– Спасибо.

– Рад тебя видеть.

– И я рада тебя видеть.

Лена встала и направилась к выходу. Сквозь окно я видел, как она вышла из бара, на секунду остановилась, что-то отыскивая в сумке, а потом быстро зашагала по улице и скрылась из виду. «Фигура у нее по-прежнему что надо», – подумал я и снова повернулся к телевизору.

– Желаете что-нибудь еще, сэр? – спросил меня бармен.

– Простите, у вас найдется бумага?

– Бумага, сэр?

– Да, обычная писчая бумага.

Через пару минут парень принес мне откуда-то несколько листов. Я достал из кармана пиджака ручку и начал писать.

«В истории науки найдется немало личностей и теорий, которые произвели в свое время настоящую сенсацию, но затем в силу разных причин были забыты, – строчил я. – К числу таких потерянных имен можно,