Убийство в доме на холме - Виктория Уолтерс

– Но это слишком много! – запротестовала Нэнси. – Я не могу их принять.

И подтолкнула чек ему обратно.

Маркус встал и обошел стол, по пути задев одну из фотографий.

– О господи, мне давно надо навести в этой комнате порядок, – сказал он и поставил снимок обратно на место. – Ах, Луиза, дорогая моя жена. Будь она жива, наверняка настояла бы, чтобы я дал вам даже больше, Нэнси. Я это просто знаю… Знаю и все.

Его тон смягчился, и тут Маркус увидел, что Уилл и Нэнси внимательно на него посмотрели. Он прочистил горло и быстро добавил:

– У вас книжный магазин – вы такая же поклонница книг, как и она.

Нэнси бросила взгляд на фотографию. Теперь, зная, каким безжалостным может быть Маркус, ей было странно видеть его сентиментальный порыв при упоминании жены. Должно быть, он и правда ее очень любил. На снимке очень красивая женщина, с длинными, волнистыми волосами, прислонилась к винтажной спортивной машине и улыбалась в объектив. Однако, присмотревшись к фото, Нэнси вдруг почувствовала, будто ее ударили обухом по голове.

– Шикарное авто… – сказала она.

– Да, бабушка эту машину очень любила, – сказал Уилл. – Но потом ей пришлось от нее избавиться, я только запамятовал почему.

Он повернулся к деду и тут же нахмурился. Маркус Рот стоял смертельно бледный и в упор смотрел на них, в его лице не осталось ни кровинки.

Нэнси опять перевела взгляд на фотографию и вдруг поняла, что ее так поразило.

– Тот самый шарф… – громко произнесла она.

На снимке шея Луизы Рот была обмотана желто-голубым шелковым шарфом. Который Нэнси видела и раньше. Она потрясенно смотрела на снимок. Единственной уликой после аварии с ее отцом был шарф, найденный рядом с его автомобилем. Желто-голубой. Дорогой. Из лондонского магазина «Либерти». Тот самый шарф, в котором на фото щеголяла Луиза Рот. У Нэнси в жилах застыла кровь.

Маркус зашел за стол, загородив собой фотографию, и подтолкнул ей обратно чек.

– Вы должны принять эти деньги. Скажи ей, Уилл, – поспешно добавил он.

Тот неуверенно переводил взгляд с деда на Нэнси и обратно, не зная, что делать.

– Это была она, – медленно произнесла Нэнси, подняла голову и посмотрела Маркусу прямо в испуганные глаза. – В ту самую ночь, когда разбился мой отец… за рулем второй машины сидела ваша жена. Все так и было? Она сбежала с места происшествия, бросив моего отца умирать. Одного.

Ей показалось, что мир вокруг замер, и она умолкла, ожидая, когда Маркус заговорит. Но ужас на его лице и без того уже все ей сказал. Нэнси резко вскочила на ноги и оттолкнула от себя кресло, с пронзительным скрежетом проехавшее по полу.

– И что теперь? Вы решили меня этим купить?

Она в гневе схватила чек и разорвала его на две части.

– Дедушка? – воскликнул Уилл. – Ну скажи же ты, что это неправда!

– Я не знал, что это был ваш отец, – ответил Маркус, подняв на Нэнси глаза. – И понял это только из статьи Джонатана, который написал, что вы потеряли его шестнадцать лет назад. Потом просмотрел сообщения о той аварии. Узнал, что единственной уликой был найденный на месте происшествия шарф. И тогда мне все стало ясно.

– Ты хочешь сказать, что Нэнси права? – спросил Уилл, качая головой.

Маркус вздохнул, зашел обратно за стол, тяжело опустился в кресло и обхватил руками голову.

– Моя жена была чудесной женщиной, но ей приходилось сражаться со многими демонами. Она привыкла время от времени выпивать. Со временем ситуация только ухудшалась. Я пытался ей помочь, остановить ее, но так и не смог. Когда нас обворовала Энн Уокер, мы отгородились от деревни. Сначала думали, что только на время, пока не уляжется скандал, но алкоголизм Луизы тогда уже вышел из-под контроля, и скрыть его от кого-либо не представлялось возможным. В итоге мы прекратили с жителями деревни всякое общение. Знаю, все думали, будто у нас здесь всегда полно гостей, что мы считаем себя выше сельчан, но на самом деле все было совсем не так. Все светские мероприятия, положенные бизнесом, мы проводили в Лондоне без моей жены. Сюда же никто никогда не приезжал. – Маркус вздохнул. – А потом наступил тот самый вечер. Я спрятал ключи от машины, но она их нашла и поехала кататься, хотя в таком состоянии этого нельзя было делать. А когда, наконец, вернулась домой, с ней случилась истерика. Мне пришлось успокаивать ее чуть ли не до утра, и только после этого она рассказала мне, что произошло. По ее словам, шел проливной дождь, стояла темень, и было очень плохо видно. Едва вписавшись на большой скорости в поворот, она выскочила на встречную полосу. Сказала, что навстречу ей неизвестно откуда вынырнул автомобиль. Она попыталась отвернуть, но не смогла… Зато смог другой водитель – только для того, чтобы…

У него упал голос, он тут же смолк.

– …только для того, чтобы врезаться в дерево, – довела за него до конца мысль Нэнси.

– Господи Иисусе, – прошептал Уилл.

– По ее словам, она вышла из машины, но сразу поняла, что второму водителю не выжить. Потом запаниковала и умчалась прочь. Но пережить это, Нэнси, она так и не смогла.

Маркус поднял голову и добавил:

– Знаю, это вас не утешит, но… Моя жена не умерла от рака… Она покончила с собой…

Нэнси не знала, что и думать.

В гибели ее отца была повинна Луиза Рот. Именно из-за нее случилась авария, в которой он разбился, когда ей было десять лет. Луиза села за руль в пьяном виде, а потом в панике бежала с места происшествия, на долгие годы оставив их с бабушкой гадать, что же случилось в тот вечер.

После этого Маркус, по его собственным словам, отошел от семейного бизнеса и спрятался от всех в Рот-Лодже, заботясь о том, чтобы ни одна живая душа не докопалась до истины. На вечеринке в честь помолвки внучки он впервые отступил от этого правила, и в их дом опять пришла смерть.

Нэнси шагала по Дэдли-Энду, вся оцепенев, и даже не заметила, что пошел ливень. Когда Маркус ей все рассказал, она пулей вылетела из его кабинета, выскочила в дверь и помчалась вперед со всей скоростью, на какую только были способны ее ноги, перейдя на шаг, только когда дом на холме скрылся из вида. А потом она бесцельно побрела куда глаза глядят, пытаясь осмыслить услышанное и не обращая внимания на дождь.