Олег Агранянц - Тень наркома

— А то, что камешки в них драгоценные. Рубины, сапфиры и изумруды.

За обедом хозяйка рассказывала о Макао.

Кофе пошли пить на веранду, и там хозяин читал по памяти Камоэнша.

Было прохладно, легко дышалось.

— У вас есть родственники в Португалии? — спросил я хозяина.

Он засмеялся:

— Много. Так много, что я никого ни разу не встречал. Родился я в Сан Пауло, учился в Рио-де-Жанейро, я по профессии географ.

Вмешалась его супруга и на плохом французском сказала, что единственным его достижением в области географии было посещение Макао, где они с ним познакомились.

— И я привез эту редкую азиатскую птицу в Бразилию.

— Он вообще любитель редких птиц, — продолжила супруга. — Осторожно, синьор Сокраменту, синьора Марина — такая редкая птица, которую здесь не сыщешь.

Мы все засмеялись, и синьора Марронту еще рассказывала о Макао. Хозяин еще читал Камоэнша, потом Маяковского по-португальски.

Теперь можно было устраивать ответный прием. Решили его сделать сразу после Нового года. Остановились на субботе восемнадцатого.

Словом, жизнь наладилась и текла размеренно. И когда я уже почти смирился с тем, что так, без забот и потрясений, мне придется прожить отведенные мне пять лет, вдруг в один день все перевернулось.

В понедельник четырнадцатого, утром, мы лежали в кровати и спорили, кому первому вставать. И когда выпало вставать мне, раздался звонок в дверь.

— Кого черт несет с утра!

Я набросил рубашку и пошел открывать. На пороге стоял Павел Михайлович, тот самый, который встречал нас в аэропорту в Рио-де-Жанейро. По его озабоченному лицу я сразу понял: нашей спокойной жизни пришел конец.

— Мариночка не обидится, если мы пойдем куда-нибудь выпьем кофе?

Не хочет разговаривать дома, боится жучков. Понятно.

— Я ей объясню.

— Возьмите этот чемодан. Там всякие проспекты по «мерседесам». Какие-то образцы…

Мариночка не обиделась.

Мы вышли на улицу. Было еще прохладно. С океана, как всегда в это время, дул приятный ветерок.

— Где вы обычно завтракаете?

— Здесь на углу.

— Вот туда мы и не пойдем.

И это понятно. Я предложил:

— Я могу порекомендовать кафе «Глобо». Я там ни разу не был. Но говорят, там очень хороший кофе.

Я там действительно ни разу не был, берёг для неожиданных встреч. Таких как эта, например.

— Я вам привез проспекты, образцы. Остальное придет по почте. Как у вас дела?

— Вживаюсь. Пока все в порядке. Как дома?

— Газеты читаете?

— Только «Монд».

— Значит, в курсе. Знаете, какие у меня мысли? Крамольные, скажете. Да не у меня одного. Ругали мы Сталина: сажал, расстреливал. А вот спросите сейчас у безработных, что бы они предпочли: жить, как они сейчас живут, или работать, как при Андропове, но чтобы Горбачева и Ельцина — на Колыму. Что бы они ответили? То-то. Для нас сейчас главное: организованное отступление. Сплочение действительно верных. И не нужно надеяться на скорое возвращение. Народ у нас болен. Ему надо вылечится. А господин Ельцин — самый лучший врач. Ну да ладно. Вы все понимаете. Мы вам доверяем. Без особой нужды я не стал бы вас беспокоить.

Это я тоже понимал. И удивился приезду. Посещение человека, отправленного на залегание, в первые два года недопустимо.

— Что-нибудь случилось?

— Да. Случилось то, что ничего не случилось. Начну по порядку. На следующий день после объявления о создании ГКЧП на имя Янаева была переведена крупная сумма денег. Очень крупная. Отправитель анонимный. Однако после падения ГКЧП эта сумма была отозвана. Причиной для отзыва стал неправильно оформленный адрес получателя — ошибка в написании имени Янаева. То есть основания для отзыва были. Повторно эта сумма в Россию не прибыла.

Я слушал, не прерывая, хотя он иногда замолкал, оставляя паузу для вопросов.

— Сумма очень большая. Огромная для анонимного отправителя. Позже нам удалось узнать, из какого банка она была переведена. Оказалось, из «Банку ду Брезил». И не просто из «Банку ду Брезил», а из его отделения в Сан Бартоломеу.

И я начал понимать, почему я оказался в этом городе.

— Как были переведены деньги? В местной валюте? В долларах?

— В долларах.

— И какова моя задача?

— Нужно выяснить, кто перевел эту сумму.

— Как срочно?

— Сам факт перевода огромной суммы на имя Янаева и отзыв денег, когда Ельцин переиграл команду Крючкова, говорит о том, что переводил их наш единомышленник.

Это подтверждается еще и тем, что в последние годы на адрес сначала Андропова, потом Лигачева приходили большие суммы. Их отправители оставались анонимными. Тогда с помощью оперативных средств проводилось расследование с целью определения адресата. Найти его не удалось. Единственно, что стало известно: деньги переводились из «Банку ду Брезил» через лондонский банк. Собственно говоря, отправляя вас сюда, мы предполагали, что вы войдете в местную жизнь и попытаетесь, не торопясь, нащупать, откуда эти деньги. Это ваше основное, по крайней мере на сегодня, задание. И срочное.

— Если я вас правильно понял, необходимо найти того, кто пересылал деньги.

— Да. Потому что это наш единомышленник. Мы убеждены, что он остался нашим единомышленником. Иначе почему он отозвал деньги после разгрома ГКЧП? И теперь не знает, как нам помочь. Мы сейчас в подполье. Мы уверены, что он ищет нас. Надо ему помочь.

— Ну, а если мне удастся его найти, что потом?

— Пока только найти. Узнать, какими средствами он располагает. Какому движению или направлению в политике симпатизирует.

— А сколько он переслал?

Павел Михайлович помялся:

— Вам важно это знать?

— Да.

— Хорошо. Десять миллионов американских долларов. Впечатляет?

Такого предположить я не мог.

— Впечатляет. Десять миллионов за просто так из этого городишки! А что, если это наркоденьги? У революционной армии Колумбии были контакты с крупными дельцами наркобизнеса.

— Мы проверяли. У нас остались хорошие отношения с коммунистами латиноамериканских стран. Нам дали ясный ответ: ни коммунисты, ни левые повстанцы такой суммой не располагают и не имеют представления, откуда она взялась. Что касается крупных наркодельцов, то при Горбачеве, по личному указанию этого подонка, с ними был установлен контакт, и им была предложена помощь для отмывания денег. Это нам было известно от покойного Пуго. Но они теперь поддерживают Ельцина. То есть если бы они и направили в Россию какие-либо деньги — а скорее всего, направляли и направляют — то не нашим, а как раз наоборот. Нет, это вряд ли наркодельцы.

— Еще какие-нибудь зацепки есть?

— Никаких.

— Вы у нас побудете?

Павел Михайлович посмотрел на часы:

— Боюсь, что не увижусь с Мариночкой. Передайте ей мои извинения. И еще. Не жалейте денег. Конечно, в разумных пределах. Финансового отчета мы у вас спрашивать не будем.

— Как с вами связаться?

— В случае экстренной необходимости через Мануэла из гостиницы, где вы останавливались в Рио. Но только при экстренной необходимости. Не мне вас учить. Проводите меня по аэропорта.

— Я думаю показать вам место, где у меня будет салон. Для всех вы здесь по делам салона.

— Разумно. Тогда давайте поторопимся.

В машине я спросил Павла Михайловича:

— Теперь, когда КГБ расформировано, я, стало быть — уже никто, не чекист и не полковник?

— Нет, вы по-прежнему чекист и полковник. Организацию, которую создал Дзержинский, всякие там ельцины распустить не могут. Согласны со мной, товарищ полковник?

— Согласен, товарищ… — я замялся.

— Товарищ генерал, — подсказал Павел Михайлович и в первый раз улыбнулся.

— Ельцин уже надавал разных званий.

— Верно, но новые получили звание от Ельцина, а я от Андропова.

— И я тоже.

— Вот видите. А вы: «кто я теперь»? Чекист и полковник, и больше, чем раньше. Потому что теперь труднее.

В аэропорту мы говорили о машинах. Гость одобрял покупку салона.

— Я уже договорился, что по большой скидке продам новый «мерседес» управляющему банком.

Павел Михайлович не смог сдержать восторженного взгляда:

— Вот это начало!

— Как знал!

— Не скупитесь.

— Теперь уж точно не буду.

Прежде, чем проститься перед посадкой, он прижал кулак к груди и театрально произнес:

— Мы победим!

Потом посмотрел по сторонам и добавил:

— В организации продажи «мерседесов» в этом замечательном городе.

— Городе очень богатых людей, — добавил я.

Я умышленно не спросил у Павла Михайловича, можно ли рассказать о задании Мальвине. Он, конечно, не имел права дать мне такое разрешение. Но он профессионал, должен понимать, что ее помощь необходима. Поэтому я промолчал.