Рекс Стаут - Горная кошка (= Тайна пумы)

- Делли, детка, объясни мне, пожалуйста, - проговорил Саммис, будто прося об одолжении, - как я и моя дочь Эми могли попасться на удочку этому ядовитому червяку, Дану Джексону?

- Право, не знаю, мистер Саммис.

- И я тоже. И, видимо, никогда не узнаю.

Выпятив губы, старик задумчиво смотрел на зубочистку.

Через несколько секунд Делия осмелилась напомнить:

- И насчет Клары...

- Да, конечно. И у него хватило наглости уволить дочь Чарли Бранда! Однако вся сложность в том, что я собираюсь совсем отойти от дел. Мне скоро стукнет семьдесят, и уже тяжело соперничать с кучей энергичных молодых дельцов, вторгающихся в наш бизнес. Особенно много хлопот доставляет эта женщина - ты знаешь, кого я имею в виду, - которая переманивает моих людей, предлагая им более выгодные условия. Как я слышал, она недавно вернулась и затевает новый бракоразводный процесс. Мне уже трудно держать все под контролем.

- Но вы ведь не собираетесь ликвидировать компанию?! - воскликнула Делия испуганно.

- Нет, пока. Я бы очень расстроился, если бы наша фирма с ее заслуженной репутацией перестала существовать. По правде говоря, я охотно бы сделал Клару главой компании, если бы знал, куда девать Дана Джексона... Возможно, поставлю его начальником лодочной станции на озере Пирамидальном, пускай сдает лодки в аренду желающим немного попотеть на веслах, - добавил Саммис с горькой усмешкой.

- Значит, Клара не будет уволена?

- Ни в коем случае. Я поговорю с Даном, быть может, сегодня вечером или наверняка завтра. - Саммис поднялся. - Уже шестой час, а мне не хотелось бы держать того человека здесь до ужина. Какие-нибудь еще просьбы?

- Да. По сугубо личным соображениям я должна уже сегодня полностью решить вопрос относительно работы Клары, покончить с ним окончательно и бесповоротно. По чисто личным причинам. Разумеется, я не сомневаюсь, что вы все уладите, раз пообещали... но если бы вы написали записку - всего одну строчку! - я бы сама отнесла ее к Джексону. Если желаете, я отпечатаю на машинке, а вы подпишете...

- Ах ты, маленький длинноногий бесенок! - усмехнулся Саммис. - Не доверяешь, а? Полагаешь, Дан сумеет меня все-таки уговорить?

- Вовсе нет! - горячо запротестовала Делия. - Просто у меня есть причины личного свойства просить об этом!

Саммис пристально взглянул на девушку:

- Уж не хочешь ли ты сказать, что тебя связывает с Даном Джексоном что-то личное?

- О боже, ничего подобного! Это никак не связано с Даном Джексоном!

Еще раз внимательно посмотрев на крестницу, Саммис сел за письменный стол и достал лист бумаги.

- Хорошо, я постараюсь изложить свою мысль достаточно ясно, чтобы он понял раз и навсегда, - сказал он и начал писать.

Глава 4

Лишь около семи часов Делии наконец удалось выехать с ранчо "Какаду", да и то с большим трудом:

Эвелин всеми силами пыталась уговорить ее остаться на ужин. Записку Лемюэля Саммиса она спрятала под платье, пришпилив к сорочке. Положить ее в сумочку она не могла из-за отсутствия таковой, а доверить бардачку не посмела: у кладбища ей опять предстояло оставить незапирающуюся машину без присмотра.

Солнце почти скрылось за холмами, и стало заметно прохладнее.

Вопрос о том, как осуществить план справедливого возмездия, все еще ждал ответа, и где-то в подсознании у Делии теплилась надежда найти его там, на кладбище. Проехав около двадцати миль, она свернула направо и объехала город стороной. С заходом солнца ворота кладбища запирались, а потому, оставив машину у главного входа, девушка дальше проследовала пешком. В этот момент от кладбища отъехали последние две машины, и кругом не осталось ни души.

Могилы ее отца и матери со скромными надгробиями располагались рядом. За ними регулярно и с любовью ухаживали: вокруг зеленела трава, цвели цветы и росли четыре вечнозеленых куста.

Делия уже провела у дорогих могил почти два часа, а ответа на волнующий ее вопрос: что делать? - так и не возникло. Может показаться странным, даже смешным, что человека, решившегося на крайние меры, чтобы покарать зло, совершенно выбило из колеи такое, по сути, маловажное событие, как кража сумочки с сиденья автомобиля. Ведь, в конце концов, можно купить или попросить у кого-нибудь другой револьвер, использовать нож или придумать совсем иной действенный способ расправы. Но Делия не могла и даже не пыталась перевести мучивший ее вопрос в практическую плоскость, хотя именно здесь, на этом самом месте, она несколько дней назад пришла к выводу о необходимости покарать зло.

Теперь же мысли ее блуждали и путались.

По своей натуре Делия была человеком жизнерадостным, не способным долго печалиться, предаваться меланхолии или копить в сердце ненависть, однако в последнее время ей пришлось пережить слишком много потрясений и горя, и ее израненная душа не могла сопротивляться чувству уныния и безысходности. Делии припомнился тот день, два года назад, когда к ним в дом явился в полночь Лем Саммис и увел маму в гостиную, где она упала без чувств, и как двум сестрам только утром сообщили, что их отца убили в хижине старателя в далекой пустынной местности, именуемой Силверсайд-Хиллз.

Делия ясно видела гроб отца и распростертую возле в глубоком обмороке мать. Потом потянулись мрачные, тоскливые месяцы, полные отчаяния и скорби.

Мать отказывалась предать случившееся забвению и не позволяла это сделать дочерям. Лишь почти через два года, хотя и неохотно, она как будто согласилась подвести черту под прошлым, сосредоточиться на повседневных заботах и думать о завтрашнем дне. Однажды вечером, слушая Клару, она даже громко рассмеялась. Но затем, примерно три месяца тому назад, злой дух вновь нанес удар исподтишка. Он убил, не мгновенно, как пуля в сердце, выпущенная из револьвера, но точно так же наверняка.

Даже сейчас Делия вовсе не утверждала, что ясно видела этот злой дух, но она отчетливо ощущала его присутствие, и ей пришлось самым жестоким образом напрямую столкнуться с ужасными последствиями злодейства: месяц тому назад, утром, после ухода Клары на работу, она отправилась в спальню матери и нашла ее мертвой. Мать покончила с собой, приняв смертельную дозу снотворного.

Делия закрыла глаза, и перед ее внутренним взором возникла предсмертная записка матери, хранившаяся сейчас дома в шкафу, в особом ящичке.

И вновь, с комом в горле, она мысленно перечитала ее слово в слово. Страх матери перед злым духом был так велик, что она даже побоялась назвать его в своем прощальном послании к дочерям. В нем ни прямо, ни косвенно не упоминался священник Руфус Тоул. И тем не менее Делия и Клара точно знали, кто во всем виноват. По словам Клары, выводы напрашивались сами собой. И, несмотря ни на что, две недели тому назад, то есть всего через четырнадцать дней после того, как тело их несчастной матери предали земле, Клара позволила Руфусу Тоулу войти в их дом и беседовала с ним! И потом еще и еще раз! А когда Делия потребовала объяснений, то Клара отделалась пустыми отговорками.

Вечерняя прохлада заставила Делию поежиться.

Она открыла глаза. Издалека донесся звук чьих-то шагов, и девушка предположила, что это сторож совершает очередной обход. Сгустились сумерки, стало почти совсем темно, и Делия внезапно вспомнила, что Клара, вероятно, уже беспокоится о ней, и, кроме того, сегодня следовало закончить важное дело. Вместе с тем ей очень не хотелось уходить.

Если ответ на мучивший ее вопрос где-то существовал, то искать его надо в первую очередь именно здесь. Прежде Делия неизменно посещала кладбище по утрам, но теперь она убедилась, что лучше приходить сюда поздним вечером, когда солнце скрывалось за горизонтом, воздух остывал и ночной мрак окутывал могильные холмики... Вдруг до ее сознания дошло, что звук шагов сделался громче и неожиданно замер. Не успела она повернуть голову, как почти рядом раздался мелодичный голос:

- Добрый вечер, мисс Бранд.

Вскочив на ноги, Делия оказалась лицом к лицу с Руфусом Тоулом. Он держал в руках свою смешную соломенную шляпу, которую носил и зимой и летом, пряди темных волос без единой сединки падали на широкий лоб; его по привычке сжатые губы слегка скривились. Это обычное выражение лица священника недоброжелатели толковали как неискреннюю, елейную улыбку.

- Хвала Всевышнему, - добавил он.

От охватившего ее гнева Делию начала бить мелкая дрожь.

- Со дня похорон вашей матери мне еще не доводилось встречать вас здесь, продолжал Руфус Тоул, - хотя, конечно, я знаю, что вы регулярно приходите на кладбище. Мои обязанности перед живыми, во славу Иисуса Христа, занимают все дневное время, и я бываю тут, среди усопших, только вечерами. Вы намеренно избегаете меня, дочь моя. У меня есть для вас послание. Я хочу вам помочь, а нам всем поможет милосердный Господь, могущественный, добрый и мудрый. Вы пришли, как я догадываюсь, к месту успокоения этой многострадальной женщины, вашей горячо любимой матери, чтобы скорбеть о ее несчастной доле, я же хожу сюда укрепить дух свой. - Руфус Тоул протянул руку. - Я с удовольствием поведу вас...