Анна и Сергей Литвиновы - Дар экстрасенса. Сборник

Незнакомки нигде не было видно.

— Сейчас мы приступаем, — развратным голоском продолжил конферансье, — к самой волнительной, кулиминационной ноте вечера. Наши условные часы пробили условную полночь — и что это означает? А это, господа и товарищи, означает, что пора сорвать все и всяческие маски и обнажить друг перед другом свою сущность!.. Хорошо сказал, да? — спросил у зала ведущий, напрашиваясь на овацию (редкий аплодисман был ему ответом). Ничуть не смущаясь, хлыщ продолжил: — Наше высокоуважаемое жюри, в составе которого Валентин Юдашкин, Юбер Живанши, Ив Сен-Лоран и Коко Шанель… (многозначительная пауза)… не присутствовали! Тем не менее наше многомудрое жюри подвело итоги творческого состязания среди вас, мои дорогие друзья!.. Итак! Третье место и ма-аленькую бутыль шампанского от клуба и от наших дорогих спонсоров получает… получает Пират! Прошу на сцену!

Пират-Дима оставил свою «хохлушку» и стал пробираться к сцене. Более-менее горячие хлопки приветствовали его. Данилов перестал озираться. «Ну мало ли куда она делась, — успокоенно подумал он. — Придет». Он не верил, что его внезапная любовь может вот так исчезнуть, оставив его посреди зала с горящим поцелуем на губах.

— Второе место и бутыль ша-ампанского побольше, — продолжал нести чушь конферансье, — получает… получает… вот уже сейчас получит… Инопланетянин!

Взоры обратились к Данилову. Раздались хлопки. Он прошел сквозь любопытную толпу к сцене.

Конферансье одарил его влажным рукопожатием и литровой бутылкой шампанского. Данилов сорвал с себя маску. Ему похлопали. Со сцены он оглядел весь зал, все столики. Ее по-прежнему нигде не было.

— И, наконец, пер-р-рвое место! — продолжил за его спиной вертлявый хлыщ (Данилов возвращался со сцены, сжимая никому не нужную бутыль). — Его получает Дитя Востока, Дочь гарема!..

Раздались аплодисменты. К сцене никто не шел. Народ принялся оглядываться. Нет, никто не пробирался на подиум.

— Где Дочь Востока, Дитя гарема? — призывно спросил конферансье. Ни малейшего шевеления в зале. — Эй, Гюльчатай!.. Зухра, Лейла! — в третий раз позвал вертлявый со сцены.

— А Саид не нужен? — выкрикнул кто-то из толпы. В окружении шутника засмеялись.

Незнакомка не находилась.

— Ну что же, дамы и господа, милостивые государи и государыни, наверное, наша гостья с Востока отошла, чтобы поправить… поправить свою паранджу. Она непременно вернется, и мы обяз-зательно вручим ей эту чудесную трехлитровую бутыль от нашего сегодняшнего спонсора! Да-да, будем уверены, что Гюльчатай еще откроет свое личико!.. А сейчас — сейчас перед вами выступает группа «Ногу свело»!!! — Толпа взвыла. — И я передаю свой микрофон лидеру группы Максиму Покр-р-ровскому!

«Вау!» — взревела толпа. Девушки запрыгали и захлопали.

Данилов вернулся к своему столику.

Дима-«пират», без банданы, попугая и наглазной повязки, сидел уже рядом с «хохлушкой». Его призовое шампанское было откупорено. Данилов со вздохом поставил на столик свой подарок.

— Познакомься! — прокричал приятель, пытаясь перекрыть первые аккорды группы. — Это Оксана!

«Хохлушка» протянула Данилову ладонь лодочкой.

— А где твоя? — бесцеремонно прокричал «пират». Данилов пожал плечами.

— Мальчики, танцевать! — капризно проговорила Оксана, встала и потянула Диму за руку. Тот покорно пошел. Данилов остался сидеть.

Прошло еще десять минут. Пятнадцать… Полчаса… Незнакомка не появлялась. И вдруг Данилов с внезапной отчетливостью понял, что она не придет. И когда он подумал об этом, полутемный зал показался ему еще темнее. Стены будто приблизились, потолок начал опускаться прямо на него. Данилов вскочил и бросился вон.

Толпа бесновалась и подпрыгивала, вздымая вверх руки. «Рамам-ба хара мам-бу-ру!» — хрипел со сцены Покровский. Зал хором подпевал. Одна из танцорш, словно в экстазе, трясла головой.

Данилов осмотрел все закутки клуба. За барной стойкой сидели совсем чужие люди. В единственном туалете, одновременно и мужском и женском, никого не было. «Да что я творю?» — с досадой подумал Данилов. Но он все-таки сбежал по ступенькам вниз. У раздевалки тусовались посторонние личности. Юный гардеробщик читал Гессе.

— Скажи, — нетерпеливо постучал по стойке Данилов. Юноша поднял от книги затуманенный взор. — Тут не одевалась такая девушка — восточная, в шальварах и парандже? — Сердце его замерло в ожидании ответа.

— Одевалась, — равнодушно кивнул гардеробщик.

— Давно?!

— Да с полчаса назад.

Данилов бросился к шкафоподобным охранникам у входа. Задал тот же вопрос. Затаив дыхание, ждал ответа, уже зная его.

— Ушла, — безразлично подтвердил охранник.

— Куда? С кем?

— Ну, это уж я не знаю, — насмешливо бросил шкафообразный.

«Может, она ждет меня на улице?» — мелькнула у Данилова безумная мысль. Он выскочил наружу. Конечно, ее там не было. Холодная, пустынная ночь, люминесцентные огни — и больше никого.

— Боже! Черт! Фак! Шит! Гадство! — проорал Данилов и, словно обиженный маленький мальчик, затопал ногами.

Возвращаться в клуб казалось немыслимым. Ночь, танцы, карнавал, суббота — все это потеряло для него всяческое значение. Он пнул банку из-под спрайта — ее звук далеко разнесся по спящей Москве — и направился к своему автомобилю. Уже заведя мотор, он вспомнил, что забыл на столике свою призовую бутылку шампанского. «Ну и бог с ней! — злобно подумал Данилов, выруливая от тротуара. — Пусть Пират пьет!»

…Как ни странно, белый свет следующего дня вовсе не успокоил Данилова. То, что случилось вчера, не представлялось ему ничего не значащей тенью, как он втайне надеялся и как вспоминаются иногда ночные приключения. Он по-прежнему словно чувствовал в руках талию незнакомки. Ее грациозные движения плыли перед его глазами. Его губы ощущали ее поцелуй, казалось, еще ярче и мучительней, чем ночью.

Новая мысль пришла Данилову в голову. Не успев толком выпить кофе, он бросился из своей холостяцки запущенной квартирки обратно в клуб.

Днем в воскресенье заведение выглядело более чем пустынным. Охрана равнодушна, гардероб закрыт, бармен принимает товар, давешний конферансье за столиком в углу хлебает щи. Ко всем живым существам Данилов подступал с вопросами. Что за девушка? Видели ли ее здесь раньше? Не знакомая ли она кого (раз уж получила первый приз)? Может, кто-нибудь хоть что-то знает о ней? И от всех он получал ответы — искренние, он видел это, любовь обострила его зрение и интуицию: никто ничего о ней не знает, никогда нигде раньше не видел.

Данилов остался во мраке клуба на весь день (шло воскресенье). Пил кофе, кока-колу, съел бифштекс, заказал бутылку минеральной… Он наблюдал, как к вечеру клуб оживает, приходят первые посетители, потихоньку разогревают себя и зал диск-жокеи… Ко всем служащим заведения Данилов приставал с расспросами про девушку. Его принимали за сыщика, а скорее за сумасшедшего. Но никто ничего про незнакомку не ведал. Всякий раз, когда в зал входил новый посетитель, сердце у Данилова вздрагивало. И всякий раз то была не она. Бесплодно просидел он в «****» до двух часов ночи и потащился домой, донельзя расстроенный и разбитый. Его уже не радовала ни осенняя прохлада, ни красавец «жучок», ни обычно вдохновляющий его пустынный московский ночной пейзаж…

…Назавтра был рабочий день, и Данилов явился в присутствие на сорок минут позже срока, разбитый и равнодушный ко всему. Вскоре приехали на переговоры заказчики. Данилов потащился в переговорную комнату. Директор всегда просил его присутствовать на обсуждениях. Бывало, что он выдавал шефу кардинальную идею сразу после того, как заказчики уходили. За это его в фирме и ценили. Но нынче был не его день. В ответ на приветствия гостей Данилов не шутил, как всегда, а лишь вяло улыбался. Рецепционистка-секретарша принесла всем кофе. Данилов равнодушно выслушивал требования заказчиков. Те — как желают всегда и все на свете заказчики — хотели, чтобы их буклеты и плакаты, стенды и макеты рекламных объявлений выглядели: а) красивыми, б) стильными, в) не такими, как у других, г) лучше, чем у «Пепси», «Нескафе», «Липтона» и всех других фирм, вместе взятых.

— Ну, такими, — пощелкал в воздухе пальцами заказчик, толстый армянин, — чтоб ты, как их увидел, сразу б захотел купить!.. Можете девок нарисовать, даже голых.

— Как у «Пирелли»? — выскочил директор.

— Не знаю, как там у Пирелли-шмирелли, но таких, чтоб их сразу купить захотелось!

Через два часа бесплодной болтовни и жизнерадостных директорских уверений в том, что они сделают все так хорошо, что просто пальчики оближешь, Данилов наконец-то смог уединиться в своем закутке. Позвонил на ресепшн, заказал себе еще кофе. Рецепционистка-секретарша принесла, игриво улыбнулась художнику, но, не дождавшись даже «спасибо», надула губки и упорхнула к себе.