Анастасия Валеева - Дорогая находка

Третью стопку составляли несколько целлофановых пакетов. В первом Милославская нашла паспорт телевизора, радио, инструкции к использованию миксера и скороварки и еще кое-какие бумажки того же направления. Во втором были газовая книжка, книжка по оплате электричества и ряд документов на дом. Они свидетельствовали о том, что Евдокия Федоровна являлась единоличной его владелицей и долгов по разным платежам не имела.

Третий пакет заполняли личные документы самой умершей: паспорт, военный билет (как оказалось, она была военнообязанной), пенсионное удостоверение, удостоверение ветерана труда, старый профсоюзный билет, с фотографии на котором смотрела совсем еще молодая симпатичная женщина, пара-тройка грамот за особо добросовестный сельский труд и еще несколько бумаг, не имеющих особого значения. Милославская все тщательно просмотрела и отложила в сторону.

В самом низу под этими пакетами она нашла нечто замотанное в белую хлопковую тряпицу и стала торопливо разворачивать ткань. Под тканью оказалась красная картонная папка. Женщина с трепетом раскрыла ее. Найденное Яну более чем порадовало.

– Не зря я столько сил тут положила! – воскликнула она.

Внутри папки гадалка нашла документ, свидетельствующий о том, что дом завещан Витьке и только ему. «А как же второй сын, тот, который „подарок“? – пронеслось у нее в голове. – Неувязочка получается…»

Неожиданные подозрения вдруг закрались в сознание Милославской.

– Неужели Витька? – прошептала она. – Он и меня сюда пускать не хотел… Хотя нет… Ведь он так убивается! Хотя… Дурак что ли он, чтоб не убиваться, заподозрят же! Ведь от версии убийства вон как отмахивался, хотя факт налицо. Похоронить ему скорей и все… Нет, тут дело, кажется, нечисто.

Залаяла Джемма. Лязгнула щеколда. Яна быстро поднялась на ноги и глянула в окно, выходящее во двор. В калитку заходили Ермаков и Федотов. В руках они несли какую-то картонную коробку.

Милославская быстро вложила документ назад в папку, сунула ее в сундук, с силой потянула его крышку, отчего та, упав на место, неожиданно громко хлопнула. Дрожащими руками она быстро расправила вязаную скатерть на поверхности сундука, всунула замок в петлю и попыталась его закрыть. Однако ключ никак не хотел поворачиваться.

Гадалка еще раз выглянула в окно. Первую коробку мужчины поставили на крыльцо, а теперь несли туда же вторую. Решив не рисковать, Яна оставила замок висящим в петле, но незакрытым и натянула пониже скатерть, чтобы замка не было видно. Ключ же сунула назад в шкаф. Сама тут же кинулась к входной двери, чтобы отпереть ее. Саша и Витька как раз скрылись за калиткой, выйдя, наверное, за очередной коробкой. Какие-то секунды, и гадалка снова была в передней комнате. В сенях через несколько мгновений послышались голоса. Милославская села на табурет и приняла непринужденный вид.

Мужчины вошли оба мрачные, уставшие.

– Ну? – спросил ее Федотов.

– Что ну? – ответила она. – Я еще раз убедилась, что тут совершено преступление.

Саша посмотрел на Ермакова. Тот скривил рот в какую-то болезненную улыбку. «Ага! – подумала гадалка. – Вот оно нехорошее наружу-то и вылазит!»

– Да у нас на деревне, – заговорил вдруг Витька, – самое большое преступление за последнее десятилетие – это кража телки у Ивановны.

Он махнул рукой и отвернулся. Мужчины прошли в комнату и сели к столу. Стали разговаривать между собой о приобретенных покупках. Яна же пристально наблюдала за Витькой. Взгляд его был тосклив, речь тиха и спокойна. Федотов вдруг глянул внимательно на рубашку Ермакова и сказал:

– Это ж мать тебе лет пять назад покупала, да?

Тот в ответ только кивнул головой, потом вдруг сморщился, упал на руки, лежащие на столе, и беззвучно затрясся. Саша молча похлопал его по плечу. Милославская в этот момент засомневалась в своих первоначальных подозрениях насчет Витьки.

– Ну ладно, Витек, хватит, – сказал, поднимаясь со стула Федотов. Он перевел взгляд на гадалку и спросил: – Едем?

Яна кивнула.

– Пора нам, Вить, – тихо произнес Саша. – Да и ты домой иди. Завтра день тяжелый.

Ермаков отрицательно затряс головой.

– Ты порядок тут навел, – стал уговаривать Федотов, – продукты мы основные купили, завтра остальное привезу. Кстати, идем-ка их в подпол опустим.

Саша двинулся к выходу. Витька поднялся и пошел за ним. В кухне Ермаков наклонился и откинул половик, под которым оказалась деревянная квадратная крышка погреба с тонким металлическим кольцом. Витька дернул за кольцо и поднял крышку. Потянуло сыростью. Федотов нажал на одну из кнопок выключателя, и в подполе загорелся свет.

– Неси, – сказал родственнику Ермаков, спускаясь вниз по железной ржавой лестнице.

Саша пошел на крыльцо за коробками, а Яна решила воспользоваться моментом и поинтересоваться содержимым подземного помещения, которое сегодня она упустила из виду. Она присела на корточки на самом краю подвала и заглянула внутрь. Ермаков уже стоял на бетонированном полу. Он явно чувствовал, что гадалка смотрит сверху, но, казалось, был полностью к ней безразличен или намеренно пытался не замечать ее присутствия. Витька просто опустил глаза в пол, руки упер в бока и ждал Федотова. Тот не заставил себя ждать и появился на пороге кухни весь красный и с трудом удерживающий тяжелую, видимо, коробку. Не увидев в погребе ничего, кроме десятка банок с вареньями и соленьями, гадалка решила удалиться, чтобы не мешаться под ногами.

Спустившись с крыльца, она отвязала собаку, а выйдя за ворота, облокотилась на капот Сашиной машины и закурила. Яна решила ничего пока не говорить Федотову о результатах своих поисков и первых подозрениях. Он вряд ли бы в них поддержал ее. Судя по всему, их с Ермаковым связывали самые теплые отношения. К тому же в практике гадалки нередко бывало, что излишняя осведомленность клиентов о ходе расследования только мешала этому ходу.

«Зачем он позвал Федотовых, если виновен? – спрашивала она себя. – Хотел создать себе дополнительное алиби? Хотел, чтоб было больше свидетелей его душевных терзаний? Или же… Помощь богатых родственников в похоронах ему была нужна так и так, и он в любом случае рано или поздно обратился бы к ним», – заключила гадалка в итоге.

Через несколько минут во дворе послышались голоса. Витька и Саша спускались с крыльца. Ермаков, хмурясь, отряхивал с себя пыль. Они, переговариваясь, приблизились к калитке и вскоре уже стояли за воротами напротив Милославской.

– Едем? – спросил ее Федотов.

– Мугу, – промычала в ответ гадалка.

– Ну давай, Витек, – произнес Саша, хлопнув родственника по плечу. – Ты все же иди, отдыхай, – посоветовал он на прощанье и открыл дверцу машины.

Яна позвала Джемму и тоже поспешила разместиться в автомобиле.

Когда тронулись с места, гадалка обратилась к Саше:

– А ты до города меня не подбросишь?

– Что? Как? – удивился тот. – Ты отказываешься от дела?

– Ну что ты! Вовсе нет. Просто дом там у меня без присмотра. Я и не думала, что тут задержусь. Проведать хочу, да и… обмундирование сменить, – Яна с каким-то отвращением подумала о своем внешнем облике.

– А-а-а, – понимающе протянул Саша. – Тогда, конечно, довезу.

Федотов ускорил ход своего автомобиля, и всю оставшуюся дорогу приятели провели молча. Разворачиваясь у ворот Яниного дома, Саша, высунув голову в окно, крикнул ей, открывающей калитку:

– Не пропадай!

– Ты плохо обо мне думаешь, – ответила Милославская, немного улыбнувшись, и скрылась во дворе.

– Ну что, дорогая моя, снова в дорогу? – обратилась гадалка к Джемме, гладя ее по холке. Яна немного помолчала и, поднимаясь с корточек, добавила: – Только позавтракаю.

Собака растянулась во весь рост на коврике, понимая, наверное, что данная процедура не бывает скоротечной. Милославская перелила кофе из серебряной джезвы в чашку, поставила ее на стол, прикурила и, поджав под себя ноги, уселась за стол. Она делала маленькие глотки, чередуя их с затяжками дыма, и строила планы на грядущий день. Самыми актуальными ей казались сейчас поиски Витькиного дома и «оценка» его быта. Если, как думала Яна, она увидит жизнь, протекающую в особой нужде, то подозрения ее обретут более твердую почву под ногами. Ну, а если вдруг состояние ермаковского жилья удовлетворительное, гадалке пришлось бы, увы, сматывать удочки.

Ополоснув опустошенную чашку, она убрала ее в шкаф, десять минут потратила на неброский макияж, пять – на приведение прически в порядок и была готова к выходу. Заранее гадалка приготовила сумку с чистой одеждой. Она всегда считала, что лучше перебдеть, чем недобдеть – все же неожиданные обстоятельства могли задержать ее в «чужих» краях на неопределенное время. Перекинув эту сумку через плечо, а маленькую дамскую кокетливо зажав под мышкой, Милославская покинула дом. Джемма с самыми серьезными намерениями устремилась за своей хозяйкой.