Владимир Колычев - Наркомутация

– Конечно, не было. Она же тебе по тысяче долларов в месяц платила.

Дураком нужно быть, чтобы рубить такой сук…

– Да при чем здесь тысяча долларов? – обреченно махнул рукой Семен. – Если бы только это…

– А что еще?

– А-а! – снова махнул он рукой. – Долго объяснять.

– Да мы вроде не спешим…

– Ну, если не спешите… – он потянулся к бутылке. Разлил водку по. стаканам. Сане и Эдику налил по полному, а себе меньше половины. «Захмелеть боится. Чтобы не ляпнуть лишнего», – решил Кулик. Выпили не чокаясь. Закусили.

– Ну так что ты хотел сказать? – спросил Эдик.

– Знаете, кто для меня Марина была?

– Ну?…

– Мы это… У нас… Ну, как бы это сказать…

– Ночевал ты у нее, да? – осклабился Саня.

– Тьфу ты! – развел руками Семен. – Все знаете…

– Ну я ж говорю, работа такая… Любовницей она твоей была, так?

– Ну что-то вроде того… Только Митя, сын ее, не знает, что мы с ней спали.

– Зато он знает, что у тебя ключи от ее квартиры были, – как бы невзначай бросил Саня.

– У меня?! Ключи?! – напрягся Двупалый. Натянуто улыбнулся. – Да нет, не было у меня ключей. Разве что пару раз брал…

– Зачем?

– Ну так бывало такое. Марина на работе, а что-нибудь надо из дому привезти. Ну я и ехал, брал…

– А ключи потом ей возвращал…

– Святое дело…

– А никому ключи не отдавал?

– Да что-то не припомню…

Семен ожесточенно задумался.

– Да нет, никому… По крайней мере, я никому их не давал. Может, Марина?… – А кому она могла их давать?

– Да откуда я знаю? Кроме меня, она никого к себе в дом не впускала.

– Даже брата?

– А-а, – хлопнул себя по коленкам Двупалый. – Брат же у нее был…

– Был и есть, – поправил его Саня.

– Ну да, есть. Брат у нее старший. Серега. Ох и пройдоха… Только вы не думайте, он убить ее не мог.

– Да мы и не думаем… Хотя всякое может быть… Завещание Марина на кого оформила, не знаешь?

– Да тут секретов нет. На сына, на кого ж еще…

– Только на него?

– На него одного.

– Дядя Сережа может опекунство над мальчиком оформить…

– Может, – кивнул Двупалый.

Он изменился как внешне, так и внутренне. Взгляд сосредоточен, брови треугольником, губы собраны в строгую линию.

– Я уже думал над этим…

– А еще над чем думал?

– В смысле?

– Ну, на себя ты опекунство не мог оформить?

– Я?! Опекунство?! – нервно засмеялся Семен. – При живых-то родственниках… Хотя… – он снова стал серьезным. – Хотя, если разобраться, мог бы и опекунство оформить. Если б позволили. Мы ведь с Митей как отец и сын, да… Он меня любит… Кстати, надо было раньше над этой проблемой задуматься…

– Над какой проблемой?

– Надо было всех родных Марины порешить. Потом ее саму. И опекунство над Митей оформить. Тогда мог бы фирмой заправлять. Фирма-то богатая… Да, надо было самому заняться…

– Шутишь? – внимательно посмотрел на него Саня, – Шучу. А что, вам шутить можно, а мне нельзя.

– Ну ты, брат, даешь! Еще тело любимой женщины не остыло, а ты шутки шутишь… Или Марина не любимая?

– Снова голову морочите? – вопросом на вопрос Ответил Семен.

– Нет, просто до правды докопаться хотим.

– Да какой правды?

– Да все до той же. Кто госпожу Цыпину убил…

– Ну не я же…

– Не ты… А может, брат Сергей постарался?

– Ну, знаете, если вы хотите, чтобы я на него показал, не дождетесь!

– Может, вы с ним заодно?

«Между прочим, неплохой ход, – подумал Кулик. – Один добывает ключи от квартиры, второй организует убийство. А потом вместе делят добычу – фирму со всеми ее активами… Только все это домыслы, не более того…»

– Кто?! Я?! С ним заодно?! – задергался Двупалый. – Ну вы как скажете, хоть стой, хоть падай…

– Или садись…

– Как это садись?

– В тюрьму садись… Кто-то же должен сесть за убийство.

– А я здесь при чем?

– Кто-то же убил Цыпину…

– Ну не я же…

– А никто и не говорит, что ты… Вот только понять не могу, откуда ты про третьего знаешь? С чего ты взял, что преступников трое было.

– Да не знаю я… Просто вырвалось…

– Просто только кошки родятся, – покачал головой Эдик.

– И не Антоном одного зовут, и не Иваном второго, – в упор смотрел на Семена Кулик.

– Да мне-то какое дело! – Семен был в смятении.

– И ты знаешь, как их зовут. И первого, и второго, и третьего…

– Да не знаю я ничего!…

– А почему у тебя сегодня выходной? А не завтра, например…

– Так это, Марина меня отпустила.

– А ты как знал, что сегодня она в твоих услугах нуждаться не будет…

– Чушь какая-то! Не знал я ничего.

– Все ты знал! – Эдик пронзил его жестким взглядом.

– Знаешь, в чем твоя ошибка? – спросил Кулик.

– В чем? – затрепетал Двупалый.

– Значит, признаешь, что есть ошибка…

– Да ничего я не признаю!

– В душе признаешь. Признаешь, знаю… За дураков ты нас принял. Алиби дерьмовенькое состряпал. Крепкое, но дерьмовое. Не надо было клофелиновый спектакль разыгрывать. Слишком дешево это у тебя получилось…

– Алиби ты, конечно, заработал, – добивал его Эдик. – Но не учел, что мы тебя на мушку взяли. Все твои связи отбили. И вышли на трех парней, которых ты нанял…

– Да что вы такое несете? – вспылил Семен. – Я не пойму, что вам от меня надо?

– На чистую воду нам тебя вывести надо… Хочешь послушать, как все было?…

– Ничего я не хочу…

Двупалый был мрачнее тучи. Голова наклонена к полу, взгляд исподлобья, желваки на скулах шарами вздуваются.

– Хочешь не хочешь, а придется… Да ты не переживай, утомлять подробностями тебя не буду. Все просто, как дважды два… Жил-был мужик по имени Семен. Водителем у одной бизнес-вумен работал. Мариной ее звали. Хорошо Марина жила. Своя фирма, куча денег, квартира по разряду «супер», машина. Сын для души. Только вот для тела ей кучера не хватало. А тело, оно ведь живое, ласки требует. Вот и приручила она своего водителя, к телу своему нет-нет да допускала. Только водитель чересчур гордый оказался. Не нравилось ему быть в роли кучера. Или даже собаки. Ведь, известно, некоторые дамочки для своих естественных надобностей собак к сексу приучают. Зоофилией это дело называется.

И тут что-то вроде того. Кучерофилия – личный водитель как средство удовлетворения сексуальных потребностей. Ох как не нравилось это мужику по имени Семен. Ох, как невзлюбил он свою госпожу. Узнал, где деньги в квартире лежат, ценности. Снял слепки с ключей. Подговорил дружков. Себе алиби обеспечил, а дружков на дело послал. Те хозяйку дома сначала обчистили до нитки, затем изнасиловали. Ну и в финале убили – загнали нож в сердце… А хочешь знать, что было дальше?

– А дальше ничего не было, – гневно нахмурил брови Двупалый. – Ничего не было. Чушь все это. Самая настоящая чушь…

Его аж заколотило от злости и отчаяния. Никак не думал, что его так быстро выведут на чистую воду.

Только лапки задирать он, похоже, не собирается. Тяжесть вины чувствует, но признавать ее не хочет. Все правильно, доказательств у оперов никаких. Версия, не более того. И он как будто знает это. Знает, но мандраж все одно до печенок продирает.

– Это не чушь, дорогой, – Кулик надавил на Двупалого взглядом. – И ты знаешь, что это ты заказал Марину…

– Мой тебе совет, мужик, – поддержал его Эдик, – чистосердечно во всем признаться… Двупалый не выдержал напряжения. Обмяк, ссутулился, повесил голову на грудь. Взгляд мрачный, глаза по полу катаются.

Он сидел долго – без движения, без единого слова. Созревал для признательных показаний. Саня и Эдик подмигнули друг другу – они поняли состояние этого субчика.

Ну вот и все, в результате умозрительных наблюдений убийца, вернее, заказчик убийства попал в ловушку. Сломался. Теперь оставалось его доломать.

Саня и Эдик собаку на этом съели. Добьют они Двупалого, обязательно добьют.

– Есть вариант, – вкрадчиво подсказал Эдик. – Ты, Семен, сдаешь нам исполнителей, а мы делаем все, чтобы ты получил срок по самому минимуму…

– Минимум – это сколько? – в тяжких раздумьях спросил Двупалый.

– Год или два. И притом условно, – беззастенчиво соврал Кулик.

Вернее, не соврал. Ввел подозреваемого в заблуждение. Для пользы дела.

А если даже и соврал… В конце концов, в милиции не святые служат. Хотя кое-где мученики еще встречаются. Это те, которые за копейки в ущерб личной жизни дело свое делают, честно и беззаветно. Мученики это. Только к лику святых их никто не причислит. А зря…

Саня Кулик не относил себя к мученикам. Тем более к святым. Поэтому применял запрещенные приемы без всяких угрызений совести. А какие могут быть угрызения, когда перед тобой самый натуральный нелюдь – убить свою хозяйку, оставить ее сына круглым сиротой. Стрелять таких надо. Без суда и следствия. А с ними еще цацкаться приходится…

– Вы это серьезно? – спросил Двупалый. Он никак не мог оторвать взгляд от пола.

– Серьезно, – кивнул Эдик. – Только степень серьезности, как и степень наказания, зависит от правдивости твоих показаний…