Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska - Две головы и одна нога (пер. В.Селиванова)

И вот тогда прицепилось ко мне танго «Ноктюрн». Разумеется, не в белых клавишах было дело, не эти слова саднили душу, а следующие: «…я готова отдать жизнь свою без остатка, чтоб увидеть тебя хоть один только раз». Ну, может, и не без остатка, может, это слишком, но вот кусок жизни не задумываясь бы отдала…

И горячее желание увидеться с Гжегожем завладело мною с такой силой, что я отреагировала на него типично по-женски: отправилась к парикмахеру.

Езус-Мария, голова!…

В Париж я въехала с двумя головами, и обе причиняли мне много неприятностей. Неизвестно, которая больше.

Мысли прыснули в разные стороны, как вспугнутые куропатки, и поймать их не удавалось. Париж я знала не очень хорошо, можно сказать, он для меня складывался из кусочков. Площадь Республики, Сан-Лазар, Шатле вместе с Лувром, остров Сите, Большие Бульвары – каждое само по себе. Ну, еще Шарль де Голль и Трокадеро. Как раз к Шарлю де Голлю, то есть к площади Звезды, мне требовалось проехать, в том районе для меня была заказана гостиница.

Я понимала – мне надо пробиться через весь Париж, лучше всего это сделать вдоль Сены. Эх, жаль расставаться с беззаботной автострадой! Добравшись до нужной стороны, я поехала, как и собиралась, вдоль реки, вот только не знала, какую из полос выбрать. И разумеется, ошиблась, забыв о том, что правая вышвырнет меня на мост. Надо было ехать по средней.

Разумеется, меня немедленно выбросило на мост де Берси, и я оказалась не там, где надо. Большого труда стоило вернуться в исходное положение, а поскольку с головами у меня явно ум зашел за разум, я опять поехала по правой полосе, меня опять вышвырнуло на мост, на сей раз де Сюлли, и оттуда вернуться в исходное положение не было уже никакой возможности.

Мной овладело полнейшее отчаяние, я не имела понятия, куда меня забросила судьба, и решила: поеду куда глаза глядят, пока не наткнусь на что-нибудь знакомое. Ну и действительно, в конце концов как-то оказалась на площади Республики. Ага, теперь я по крайней мере знаю, какого мне направления придерживаться. И двинулась по азимуту. Все было бы хорошо, если бы не улицы с односторонним движением.

В Варшаве я прекрасно знала все улицы с односторонним движением, в Париже не все. И когда, наконец, проехав полгорода, опять пробилась к левому берегу Сены, решила, что просто не имею права снова перепутать полосы набережной. Вот только не знаю, по какому мосту я выеду к площади Звезды. Или к де Голлю, все равно. Взглянуть на план города Парижа, так предусмотрительно захваченный с собой, не было никакой возможности, меня несло с остальными транспортными средствами по улицам и набережным, я не могла ни на секунду отвлечься. Инстинкт заставил меня свернуть на мост де Альма, и свершилось чудо: выехала куда надо. Вот и Триумфальная Арка, только подъехала я к ней не со стороны Елисейских полей, это-то я была в состоянии уяснить. Интересно, где тут авеню Карно, чтобы пробиться к площади де Голля. Там опять возникнет проблема, как с площади свернуть, ну да ладно, буду ездить по кругу…

По кругу ездить не пришлось. Одного взгляда на площадь хватило, чтобы понять: там происходит нечто экстраординарное. Какие-то торжества, черт бы их побрал. Победу празднуют? Так сегодня уже одиннадцатое мая. Может, организовали послевоенную трехдневку? Что-то праздновали, это точно. Вон, от самой площади к Триумфальной Арке движется все на свете: и шеренги военных, и Армия спасения, и оркестр пожарной команды, и какие-то официальные делегации, мечутся толпы людей, и вдобавок не перекрыто обычное автомобильное движение, с ума сойти! Впрочем, попробовали бы перекрыть, Франция – свободная страна, такое никому и в голову не придет. Хотя, нет худа без добра, значит, и я проеду. Вон там уже вижу начало улицы, вернее, авеню Карно, туда и двинусь, давя по дороге все это разнообразие. А что мне оставалось делать? Остановиться посередине мостовой, заламывать руки и рыдать? Чтобы привлечь внимание полиции? А ей вдруг захочется заглянуть ко мне в багажник… Нет, была не была, надо полагаться на собственные силы и добираться до цели путешествия по возможности без конфликтов с полицией.

И чудо свершилось, мне это удалось! Мы все – я и другие водители – были максимально вежливы, с улыбкой на устах уступали друг другу дорогу. Лишь один грубиян повертел по моему адресу пальцем у виска и был прав, но это меня не остановило, и я проехала-таки поперек! Меня очень подгоняло то, что лежало в багажнике.

И вот я припарковалась у гостиницы. И тут как-то сразу погас ажиотаж, вызванный трудностями езды по стольному городу Парижу, и я опять сникла. Ну какого черта тащилась с этой штуковиной в багажнике в парижскую гостиницу? Выбросить ее надо было по дороге где-нибудь в пустом месте, сколько раз я была на автостраде одна-одинешенька, с чего вдруг зациклилась на мусорных ящиках? И шоссе зачастую было пустынным, и вдоль дороги ни одной живой души. Ну скашивают там время от времени траву на обочинах, но как раз обочины выглядели свежескошенными, так что как минимум с неделю пролежала бы себе там спокойно… эта самая, никто бы ее и не нашел. А потом ищи ветра в поле, кто узнает, что это я выбросила?

Как кто, спохватилась я, тот, кто мне подбросил. Так он не станет признаваться полиции… Да, признаваться не станет, а вот анонимно поставить в известность стражей порядка мог свободно.

И что мне теперь делать с этой головой? Забрать ее с собой в гостиничный номер? Ни за что на свете!

К счастью, моя гостиница не относилась к таким, из которых сразу выскакивают швейцары и хватают чемоданы прибывших гостей, никому здесь не отдают ключей от машины, чтобы запарковали ее на стоянке гостиницы. Я самолично выволокла из багажника тяжеленную дорожную сумку, сама дотащила ее до входа, и только в холле гостиницы кто-то помог внести ее в лифт и донес до номера. Машину я оставила перед входом в гостиницу, несколько раз проверив, включила ли противоугонное устройство. И не обратила никакого внимания на намеки портье, дескать, их стоянка вон там, напротив, буквально в двух шагах.

Освободившись на какое-то время от одной головы, я с ходу занялась второй, немедленно сунув ее под кран. И только когда начала накручивать волосы на бигуди, подумала, что глупо сделала, надо было просто пойти в парикмахерскую, наверняка какая-нибудь работает, да и не запирают в Париже ничего в семь часов вечера, напротив, множество заведений только открывается. Нет, надо взять себя в руки, если и дальше буду продолжать в том же духе – плохо кончу.

Мой фен вдруг отказал, не знаю почему, напряжение было нормальное, двести двадцать вольт. В нервной спешке обыскала ванную, слава Богу, нашлось аналогичное устройство. Наполовину подсушила волосы и тут вдруг сама отключилась, как-то сразу растеряв остатки энергии. С трудом заставила себя распаковывать сумку и обживать номер. Повесила в шкаф две юбки и один жакет. Все жутко помялось, пусть отвисится. Гладить я не собиралась, никогда в жизни не возила с собой утюг.

Не думать я не могла, мысли перескакивали с одного на другое. Что бы сделала на моем месте нормальная женщина? Допустим, по отношению к «пежо» вела бы себя так же: осторожно обошла его, постаралась намного опередить, а потом, после заправочной станции, дождалась, чтобы он уехал вперед. Стала бы нормальная женщина лезть в багажник? Наверное, не стала бы, нормальные женщины, как правило, не получают таких идиотских писем, как мое, а я бы не обнаружила голову, если бы не решила получше спрятать свое идиотское письмо, ведь только потому и открыла багажник. Значит, подвела корреспонденция. Ну ладно, тогда бы я сделала открытие только здесь, в Париже, у гостиницы, когда доставала дорожную сумку. И что бы сделала нормальная женщина? Одно из двух. Либо шлепнулась бы в обморок, либо принялась бы истерически вопить. И в данный момент, когда со времени моего приезда в гостиницу прошло… сколько прошло? Ага, сорок пять минут, здесь бы уже была французская полиция, а нормальная женщина, заливаясь слезами, давала бы показания, которым никто не поверит. И тогда… Вряд ли оставили бы ее да свободе, скорее всего, арестовали бы.

Может, оно и к лучшему, что я редко веду себя как нормальная женщина?

Заглянув в бар, я обнаружила маленькую бутылочку коньяка и выпила глоточек. Коньяк хорошо на меня подействовал, повторила. Есть не хотелось. Несколько взбодрившись, я продолжила сушение волос, с небольшими перерывами, так как руки немели.

Была у меня когда-то одна умная приятельница. Любой помощи, даже от мужа, она добивалась очень простым способом: сразу делалась серой, лицо как у трупа, вот-вот шлепнется в обморок. Минутку, вспомнила, еще одну такую знала! Эта не была моей приятельницей, просто знакомой. Так вот, мне рассказывали: эта добивалась своего тем, что умела в нужный момент зеленеть. Маленькой она была, щупленькой, такая замухрышка, ну прямо мышка серенькая, в общем, страшилка этакая. Муж носился с ней не знаю как, боялся дохнуть, обходился бережно и осторожно, как с тухлым яйцом, и вскоре помер. Осталась замухрышка одна, но у мужа был друг сердечный. Мышка, разумеется, немедленно вся позеленела, друг смертельно перепугался, проявил заботу и внимание, она расцвела, приобретя нормальный цвет лица, а как только друг мужа предпринимал попытки скинуть с себя ярмо, немедленно делалась зеленой и начинала увядать. Что оставалось бедняге делать? В конце концов он женился на ней и по примеру покойного друга вышел на орбиту тухлого яйца. Всегда в нервах, не знал ни минуты покоя, а она себе цвела-расцветала и, возможно, до сих пор расцветает…