Валерий Лапикур - С. С. С. Р. (связано, спаено, схвачено, расплачено)

Тем временем, как и следовало ожидать, отсутствие реальной информации компенсируется «фольклорными версиями». Так один из технических работников вокзала, подающий себя за непосредственного участника инцидента, уверял нашего корреспондента, что слышал, как во время ссоры с невестой сержант якобы громко крикнул: «Теперь я знаю, чем ты им отстегиваешь! Сейчас Я тебе отстегну!»

Собеседник посетовал, что хотя он и пытался поделиться этой информацией со следственной группой, его не стали даже слушать. Мол, с его, свидетеля склонностью к выпивке ему еще и не такое могло почудиться.

Не в обиду упомянутому «очевидцу» будь сказано, но в наших широтах непьющий вокзальный носильщик - такая же диковинка, как пьющий мулла где-нибудь в Саудовской Аравии.

Милиция пока не спешит информировать общественность обо всех деталях трагедии, но пребывание главного редактора Калиновского в следственном отделе УВД уже дало первые положительные результаты. Как нам стало известно, будут повторно допрошены некоторые фигуранты этого дела.

Редакция продолжит свое независимое журналистское расследование. Естественно, если определенные, заинтересованные лишь в собственной выгоде политические силы не станут, как это уже не раз бывало, препятствовать честным журналистам в исполнении их святой обязанности доносить людям правду».

Что бы там ни говорили, а для тихого, сонного, пыльного, скучного и где-то даже тупого Матюганска тройное убийство с последующим самоубийством - это не просто событие. Пусть даже трагическое. Такого кровопролития город не знал, пожалуй, еще со времен гражданской войны, когда его по очереди захватывали то белые казаки атамана Шкуро, то опять же казаки, но уже красные - командарма Сорокина. Но это когда было! А тут - можно сказать, на глазах чуть ли не у половины города. Кошмар и ужас!

По случаю такой невиданности провожать всех троих безвинно убиенных в последний путь собрался чуть ли не весь город. Собственно, погребение и братьев Христофоровых, и кассирши «валютки» решили совершить в один день и час на одном кладбищенском участке да еще и в соседних могилах.

С одной стороны это позволило всем желающим и наглядеться, и нарыдаться вволю, а с другой вызвало среди некоторых отдельных циников предположение, что все это делалось (похороны, конечно, а не убийства) специально под сенатора Тошмана, который лично прибыл из Москвы, отдал последние почести и даже сподобился участливо поддерживать одновременно обеих матерей под локотки.

Но все это, естественно, были наговоры из-за тривиальной людской зависти. Тем более, что Тошман сочувствовал не только на словах. Лично возложил на крышки гробов братьев Христофоровых ордена «За мужество» и вручил матери кассирши официальное приглашение явиться в собес для оформления персональной пенсии по потере кормилицы.

Правда, потом Федорин с Калинычем у себя в редакции костерили народного избранника последними словами: расшифровка диктофонной записи надгробной речи сенатора показала, что тот нес откровенную галиматью, в которой не сходились концы с концами не только смысла, но и правил российской грамматики. Хотя, надо воздать ему, Тошману, должное - речь его была настолько эмоциональной, что в «прямом эфире» воспринималась очень даже волнительно. Во всяком случае, те, кто остался дома и смотрел прямую телетрансляцию скорбного действа, обрыдались всласть и вдоволь - совсем, как в старые времена на индийском кино про Гиту и Зиту.

Естественно, прощание с несчастным самоубийцей прошло тихо, без речей, оркестров, любопытствующей публики и приглашенных журналистов. Никто кроме особо посвященных даже не знал, где именно и когда бедолага отправился в свою последнюю дорогу.

В результате этот, как принято говорить в милиции, эпизод подвигнул на неординарное решение самого прокурора города. Нет, он не возглавлял лично следствие - хотя бы потому, что дело сразу взяла на контроль губернская прокуратура. Он даже не ездил на место преступления и не протирал новенькие форменные брюки, ползая на коленях по залу ожидания в поисках куда-то закатившейся шестой гильзы. Все это было бы мелко, не соответствовало масштабу занимаемой должности. Поэтому главный матюганский правоохранитель, по сути, впервые созвал пресс-конференцию.

Народу набежало больше, чем на шефский концерт Киркорова. Попыталась пробраться в зал даже сбежавшая из инфарктного отделения Тонька, но ее быстренько отшили на входе, как не числящуюся в списке аккредитованных журналистов.

Прокурор старательно зачитал по бумажке отчет о проделанной за год работе, из которого следовало, что и ему самому, и его подчиненным, в принципе, все это время делать было не фиг, ибо, благодаря неусыпной заботе тех, кому положено заботиться, а главное - тех, кого народ облек на выборах своим доверием, славный город Матюганск и его окрестности представляют собой удивительный оазис общественной тишины и гражданского спокойствия. Особенно на фоне статистики в соседних, конкретно не названных регионах.

Закончив чтение, прокурор с облегчением вздохнул и поинтересовался, будут ли вопросы. Первым, как всегда, выскочил московский собкор:

- В каком состоянии находится следствие по делу об убийствах на вокзале?

Прокурор удивленно поднял бровь, зачем-то покосился на свой левый погон и только после этого взглянул на интересующегося:

- Какое такое дело и какое такое следствие вы имеете в виду?

Москвич опешил. Потом уточнил:

- Относительно тройного убийства с последующим самоубийством стрелявшего. Или может это не он стрелял?

- А, вы об этом? Так считайте никакого дела толком и не было. Это все ваша пишущая братия раздула, как всегда, можно сказать, на ровном месте. В поисках жареных фактов для раздувания фальшивых сенсаций. Дай вам волю, так вы сюда еще и колумбийскую наркомафию присобачите!

Местные журналисты хоть и не любили столичного выскочку, однако солидарно загудели. Прокурор понял, что сказанул лишнего, покосился на свой правый погон и стал выкручиваться из ситуации:

- Вы меня неправильно поняли. Уголовное дело, конечно, было. То есть, я имел в виду, что сотрудник милиции, как установлено, действительно застрелил троих случайных людей… или двоих, а одну не случайно?… ну да ладно, суть не в том. А в том, что следствие уже завершено и дело закрыто.

- Как закрыто? - хором взревели «акулы пера», сообразив мгновенно, что у них из-под носа уводят кусок хлеба с маслом и черной икрой.

- А вот так. В полном соответствии, безо всяких там… сами знаете.

- А как же суд? - подскочила желторотая пигалица из местной ФМ-радиостанции.

Прокурор снисходительно хохотнул:

- Видите ли, милая барышня, тот суд по нашему ведомству не проходит. Если, конечно, он на самом деле есть. Небесный суд имею в виду. А тут, на земле дело закрыто в связи с гибелью единственного и реального виновника. Так что - нечего тут расписывать страсти-мордасти, понимаешь. А то скоро простой народ не то что на вокзал побоится зайти, а даже по своей квартире среди бела дня с топором ходить будет. Еще вопросы есть?

- Есть! - рявкнул главвред Калиныч, демонстративно не поднимаясь со стула, -Газета «Матюганские известия». А что послужило мотивом такого, я бы сказал, неординарного поступка?

Прокурор подумал, покачал головой, громко вздохнул и, наконец, изрек:

- Как там в одном фильме пелось? Наша служба и опасна, и трудна… Нагрузка, как вы знаете, у нашей милиции большая. Я бы сказал даже - очень большая. Зарплата, скажем честно, недостаточная. Многие прихватывают сверхурочные. А то и выходные. Ну, в общем, организм, как вы знаете - он не железный. Вот у сержанта организм и не выдержал. Что-то там ему то ли приснилось, то ли померещилось, вот он за оружие - хвать! - и устроил тут горячую точку, понимаешь.

Федорин обычно на таких массовых сборищах сидел себе тихонечко в уголке и особо не отсвечивал. А тут вдруг словно какой-то бес его толкнул, и он встал - да и врезал напрямик:

- Если судить по вашему отчету, господин прокурор, то в нашем городе криминогенная обстановка, как таковая, отсутствует вообще. Преступностью, можно сказать, и не пахнет. Тогда от каких это трудов милиция загоняет себя так, что у нее сдают нервы и она начинает стрелять по живым людям, а не по тем, что ему померещились? На поражение. Ни одного промаха. Руки, стало быть, не дрожали.

Прокурор опешил, а пишущая братия радостно загоготала. На выручку пришел молоденький помощник, который что-то нашептал начальству на ухо. Прокурор приободрился, поднял руку, дождался тишины и объяснил:

- Тут вот мне совершенно правильно подсказывают: я забыл, что у этого стрелка, оказывается, во время службы в армии была закрытая черепно-мозговая травма. Он при поступлении в милицию это дело скрыл, а оно - сами знаете… голова, даже милицейская, это вам не стенка. По ней просто так бить - с рук не сойдет. И вообще, чем вот тут хихикать над некоторыми отдельными неприятными частностями, стоило бы обратить внимание на борьбу с одним новым для нашей России явлением.