Галина Полынская - Не рисуй меня, художник!

– Ну и что будем делать? – покосилась я на озадаченную мордаху Таиски. – Что там карты говорят, а?

– Карты говорят, что где-то часиков в восемь кладбище начнет закрываться и охрана выставит отсюда всех этих фриков. По-крайней мере я на это сильно надеюсь. Давай пока присмотрим местечко, где будем хорониться.

Мы направились вглубь аллеи. Тая деловито осматривала окрестности, демонстрируя прямо таки чудеса храбрости.

– Ты больше не боишься кладбищенских прогулок? Откуда столько мужества вдруг взялось?

– Ага, не страшно совсем, наверное, потому, что это место и на кладбище толком-то не похоже, ходим, как по музею.

На параллельной аллее мы отыскали идеальное место для засады. Кто-то, не мелочась, отгрохал целый мраморный склеп, весь из себя ажурный, как сочинская беседка, разве что кипарисов вокруг не хватало.

– Прямо внутрь полезем? – Тая то и дело озиралась по сторонам, не видать ли охраны.

– Похоже, придется, там нас не заметят, не прятаться же за памятниками, выдавая себя за части скульптурных композиций, к тому же отсюда отлично просматривается могила Марка. Давай поглядим, много там замков-засовов, получится открыть или нет.

Я полагала, что супер-склеп величиною с дачный дом должен иметь как минимум пару кодовых замков, домофон и видеонаблюдение, но, как ни странно, он закрывался всего на две задвижки снаружи и изнутри. Чтобы открыть внутреннюю задвижку, достаточно было просунуть руку в деталь орнамента и вход открыт.

– Никогда еще в склепах не была, – отчего-то шепотом сказала Тая, шагая внутрь. – Как тут просторно, прямо жить можно. Слушай, Сена, да он пустой! Тут никто не захоронен! Вот свезло, так свезло!

– Значит, его построили впрок, застолбили, так сказать, местечко. Ну-с, давай располагаться.

Я хозяйственно закрыла дверь на щеколду, а то мало ли, мы гостей не ждем. От пары фонарей на центральной аллее в нашу сторону очень удачно падал свет, сквозь мраморное кружево прилично освещая помещение. Прямо на полу сидеть не рискнули, все-таки не май месяц, а пристроиться куда-то требовалось. Подумали, пошевелили мозгом и решили позаимствовать откуда-нибудь скамеечку. Ощущая себя самыми распоследними расхитителями гробниц, пошли на промысел и в отдаленных районах, там, где хоронилась публика попроще, отыскали табуретку и складной брезентовый стульчик.

– Мы всё вернем честное слово, – боязливо оглядываясь, пообещала Тая. – Сена, идем отсюда скорее, тут мне уже страшно.

Вернувшись в склеп, обустроились, «обставились мебелями» и уселись наблюдать. Время подбиралось к восьми, а народ и не думал расходиться, продолжая шататься вокруг знаменитой могилы.

– Предлагаю выпить по грамульке, – Тайка поежилась, – холодновато здесь.

Я не нашла в себе сил отказаться. Из пакета были извлечены складные стаканчики и нескончаемый коньяк, его оставалось еще больше половины бутылки, как-то не сильно бодро он у нас распивался. Пригубив за успех операции, Тая сказала:

– Ты знаешь, вот мне кажется, если этот коньяк перелить в бутылку из-под какого-нибудь рублей за триста-пятьсот, а дешевый налить сюда, то можно угостить кого-нибудь и разницы никто не заметит.

– Коньячный ценитель заметит.

– А не ценитель будет прихлебывать дешевый из дорогой бутылки и восхищаться, а попробует дорогой из дешевой бутылки и скажет – гадость.

– Может быть, – от пары глотков меня разморило и сильно захотелось спать, даже подумалось, что не помешала бы раскладушка, желательно с одеяльцем, да потеплее…

– Сена, бутерброд хочешь?

– Нет, – я вовсю клевала носом, скверный из меня, оказывается, засадный сиделец. – Я спать ужасно хочу.

– Нет, нет, никаких спать! Не сметь выходить из строя! Вдруг вампиры, вдруг зомби? Мне одной, что ли, отмахиваться? Не сметь спать, кому сказала! – она схватила меня за плечи и как следует встряхнула. – Как можно так бесстыже засыпать на кладбище?! Мы же должны бояться и быть бодрыми от страха!

– Должны… – веки упорно слипались, – но у меня почему-то не получается бояться…

Но, не успела я окончательно выйти из строя, оставив Таю лицом к лицу с вампирами и зомби, как и в самом деле, началось закрытие кладбища и выдворение лишней публики с территории. Через пятнадцать минут всё стало чисто, пусто и тихо. А еще через полчасика мы начали бояться, поняв, что на всей этой огромной территории живые только мы вдвоем. Ну, может быть, еще зомби и вампиры…

Ближе к полуночи, когда мы уже не знали, чего нам больше хочется – бояться или поехать домой и упасть в горизонталку (на маленьких кладбищенских стульчиках мы отсидели себе всё, что только можно), наконец-то началось интересное. Нет, никто не возник из темноты и не поспешил к могиле короткими перебежками, медленно приоткрылась центральная часть временного памятника – большого деревянного креста, из него что-то выпало, и крест закрылся обратно. Через пару минут Тая захлопнула рот и посмотрела на меня.

– Видала, да?

– Ага, изобретательно… Интересно, там таймер стоит или это как-то дистанционно работает? Пойдем, посмотрим, что там выпало?

– Конечно.

И мы, как неугомонные зомбики, опять полезли из склепа на волю. Выпавшим из креста предметом оказалась картина: рисунок всё тем же углем на холсте изображал Марка Лессера уходящим в какую-то сложную конструкцию из множества воронок. Всласть наглядевшись на этот малопонятный авангард, Тая сказала:

– Предлагаю забрать эту мазню, то есть, простите, шедевр и драпать отсюда огородами. Наверняка где-нибудь в дешевой части кладбища найдется дырка в заборе.

– Забрать? Чтобы сбить всех с толку? А потом?

– А потом посмотрим, что будет, – злорадно ухмыльнулась Тая. – Должны же они придти сюда и посмотреть, что не сработало, почему не поднялась шумиха.

– Давай тогда сидеть в склепе и ждать, когда они придут.

– О, нет! Я хочу спать и в туалет! Всё это я в склепе делать не могу! Поедем домой, рано утром вернемся и снова засядем.

Мне тоже не больно-то хотелось сидеть на кладбище до утра, поэтому я согласилась. Вернулись за своими пожитками, пристроили картину в пакет с все еще недобитым коньяком и пошли на центральную аллею, прикидывая, куда двигаться.

– «Бедные районы» там, – махнула Тайка в ту сторону, откуда мы позаимствовали стулья.

– Думаю, они тут везде на окраине. Смотри центральный вход вон там, если пойти параллельно ограде, мы дойдем до автобусной остановки, а там и до метро можно пешком добраться. А если мы пойдем в противоположную от входа сторону, то вылезем неизвестно куда.

– Решено, идем параллельно, – подруга широко зевнула.

Мы пересекли освещенную дорогу и углубились в темноту малых аллей. Бодро шли, пока еще худо-бедно падал свет с аллеи центральной, а когда наступила полная темнота, основательно пригорюнились.

– Сенчик, сигаретки у тебя? – пролепетала Тая дрожащим от страха голосом. – Дай-ка мне одну штучечку, дружочек.

Мы притормозили на перекур. Я достала из сумки пару сигарет и со словами: «Что-то я уже и сама не рада, что связалась с этим интервью», щелкнула зажигалкой. Огонек «Zippo» выхватил из темноты две фигуры на обочине. Два человека молча стояли и смотрели на нас. От неожиданности я даже толком не испугалась, а вот с Таисией Михалной приключилось безобразие, – она бросила пакеты на землю и с душераздирающим криком, от которого, наверное, все покойники повыскакивали, не дожидаясь Страшного Суда, понеслась к центральной аллее. А я осталась стоять, как примороженная, разглядывая людей в дрожащем свете огонька зажигалки. Мужчина в интеллигентных очках был, без сомнения, директором Марка Лессера Кириллом Евгеньевичем, а человек рядом с ним был… Марком Лессером. Должно быть удивление и интерес оказались сильнее ужаса, поэтому я подошла поближе, желая рассмотреть получше. Хоть у этого «Марка» волосы и были собраны в хвост, сходство все равно было потрясающим, но, подойдя поближе, я увидала некоторые признаки, по которым можно было определить, что этот «Марк» – женщина.

– О, – как-то даже с облегчением сказала я, – так значит, вы не Марк и не призрак Марка, вы его сестра близнец?

– Какая догадливость, – ровным тоном ответила она, почти не размыкая губ, и по спине моей поползли мурашки, я сразу узнала этот спокойный голос с диктофонной пленки. – Кир, чего ты стоишь? Быстрее догони и заткни ту дуру, пока она не созвала всю охрану.

Тот коротко кивнул и бросился по еще дымящимся Тайкиным следам.

– Картину зачем взяли? – она посмотрела на выпавший из пакета холст.

– На память, – пискнула я. Зажигалку пришлось погасить, начала обжигать пальцы.

– Придется положить на место. Поднимай все и пойдем.

Повинуясь ее гипнотически спокойному голосу, я подняла пакеты, собрала, все что выпало и мы пошли в обратную сторону.

– Извините, можно спросить, зачем же вы собственного брата убили?