Юлия Климова - Здравствуйте, я Ваша золушка

    Черт! Теперь он споткнулся о сумку… кажется, беглянка вполне справляется и без его советов. Сергей хмыкнул – расстояние между ними сокращалось…

* * *

    Плечо сжали сильные пальцы, и Сашенька взвизгнула. Он ее поймал: как мотылька, как воробья, как зайца. А на что она надеялась? За стометровку в школе никогда не ставили больше четверки. Да будь она хоть олимпийской чемпионкой по бегу, он все равно бы догнал!

    – Не бойся меня… – он развернул ее и крепко прижал к себе. – Ну, видишь, я почти не страшный.

    Тяжело дыша, они затянувшееся мгновение смотрели друг на друга.

    – Отпустите меня, пожалуйста, – жалостно всхлипнула Сашенька.

    – Ты забыла добавить «дяденька». – Он усмехнулся, покачал головой, ослабил хватку и, крепко сжав ее запястье, потянул за собой обратно. – Тебя как зовут?

    – А вам зачем?

    – Для нормального человеческого общения. Я – Сергей.

    – Александра, – помедлив, ответила она.

    – Сашка, что ли? – Сергей обернулся. – Или Шура?

    – Саша.

    Вдалеке громыхнул гром. Дождевые капли зачастили ему в ответ, зашушукались, зачиркали по листочкам. Сергей пошел быстрее, нагнулся и подхватил свободной рукой сумку, которая оказалась легкой.

    – Топор заберем – и бегом в дом, – сказал он. – Дров на вечер хватит, согреешься.

    – Спасибо, я не замерзла, – выпалила Сашенька, еще надеясь вырваться на свободу. – Отпустите, мне на станцию надо…

    – И ты знаешь, где она находится? Не дури, дождь закончится – я тебя провожу. Ты в Москву собиралась?

    – Да.

    Больше Сергей задавать вопросы не стал, пусть девчонка успокоится, а то дрожит, как осиновый лист. И понесла же ее нелегкая этой дорогой… Лучше бы она согласилась остаться у него до утра – завтра он все равно возвращается в Москву. Но от такого предложения она уж точно упадет в обморок, и так, наверняка, напридумывала себе кошмаров размером с небоскреб.

    Сашенька шла, как во сне. Плечи и рукава уже промокли, и знобило не то от страха, не то от холода. Очень хотелось оказаться в тепле, и даже продуваемая ветрами терраса, на которую ее выселила Галина Аркадьевна, сейчас казалась самым уютным местом на Земле. Зачем она потащилась в Москву? Почему не осталась в автобусе? Наверное, его сейчас чинят… Сколько прошло времени? Час или два?

    Деревья расступились, и Сашенька увидела уложенную волнистым шифером крышу – тонкая струйка дыма тянулась из трубы вправо к лесу. Высокий забор, выкрашенный зеленой краской, обхватывал весомый участок земли и горделиво демонстрировал тяжелую кованую калитку, сквозь решетку которой была видна дорожка и зад темно-синего джипа.

    – Добро пожаловать, – глухо сказал Сергей, устремляясь к дому.

    Вдали показался край деревни, и для Сашеньки это стало приятным моментом.

    Калитка скрипнула, под ногами зашуршали мелкие камушки гравия. Три стертых ступеньки, дверь и… наконец-то тепло.

    – Снимай мокрую одежду и бросай куда-нибудь, я ее сам потом просушу.

    Сашенька послушно стянула куртку и положила ее на подлокотник старомодного кресла. В самом кресле мятой кучей лежали какие-то вещи… Пиджак, рубашка, галстук… «Костюм», – с удивлением отметила Саша и покосилась на Сергея. Затем взгляд ее скакнул по комнате, выхватывая особо примечательные фрагменты.

    Посередине – круглый стол, вокруг него – самые обыкновенные деревянные стулья. Один диван придвинут к стене, другой – поменьше, стоит напротив черно-серой печки. Полы затоптаны, наверное, их не подметали и не мыли миллион лет. Со второго кресла свешивается бурая лохматая шкура, окна наполовину задернуты короткими коричневыми шторами, у желтой люстры, напоминающей цветочный горшок, отбит край… Берлога. Самая настоящая берлога.

    Сашенька подошла к печке и села в угол диванчика. Он здесь живет? А костюм? Джип? Это его дача? Или здесь он от кого-то прячется? Бандит?..

    – Выпей чаю, – Сергей подошел к ней и протянул кружку.

    Глотнув сладкого горячего чая, Сашенька поежилась. Так здесь тепло, хорошо… но страшно.

    – Вы бандит?

    – Нет.

    – Вы меня похитили?

    – А твоя родня в состоянии заплатить выкуп?

    – Да! – вдруг подскочила Сашенька. Он же ее не тронет, если она окажется богатой особой. Внешне она на нее не тянет… ну и что!

    – И кто у нас папа? – Сергей сел в кресло на лохматую шкуру, вытянул ноги и тоже глотнул чая.

    – Нефтяной магнат, – выпалила Сашенька и замерла, понимая глупость происходящего. И зачем она ляпнула эту дурь…

    Хозяин дома не выказал заинтересованности, не прыснул от смеха – он… поперхнулся и громко закашлял. Наклонился, поставил кружку на пол, встал, выровнял дыхание, покачал головой и задумчиво произнес:

    – Так вот вы какие – дочери нефтяных магнатов, – и широко, искренне улыбнулся.

    – Смейтесь, сколько хотите, – устало произнесла Сашенька и медленно опустилась обратно на диван, допила в тишине чай и откинулась на жесткую спинку. То ли улыбка Сергея, то ли череда сегодняшних стрессов сыграла свою роль, но она наконец-то почувствовала душевное облегчение. Страха больше не было, он улетучился, оставив после себя мягкую, бархатистую грусть. Пашка? Его образ померк и стал маленьким, полупрозрачным. Он теперь где-то далеко-далеко – за глубокими морями, за высокими горами, за дремучими лесами…

    – Саша? – Сергей подошел ближе и дотронулся до ее плеча. Глаза закрыты, румянец на щеках погас, выражение лица спокойное.

    Спит. Она спит.

    «Вот и отлично, – подумал он, осторожно вынимая из руки девушки пустую кружку. – Не придется ее сторожить всю ночь…».

    Закрыв на всякий случай входную дверь на ключ, он пошел в соседнюю комнату, рухнул на узкую кровать, перевернулся на спину и стал смотреть в потолок.

    «Давай поженимся…».

    «Я не поняла… ты… шутишь?»

    Он гнал от Москвы прочь, злился и надеялся, что вдали от шумной городской суеты, вдали от людей, он утихомирит жующую нервы и самолюбие досаду, поймет, что решение жениться на Нике – глупая блажь, и вернется обратно в привычном расположении духа. Собственно, отчасти ему удалось приблизиться к желаемому, теперь можно сказать – уже плевать… почти плевать. Те чувства, которые он испытывает к Веронике Сотниковой не граничат с любовью – это иное… Завтра он вернется в Москву, с удовольствием окунется в работу и жизнь покатится по привычным рельсам.

    Сергей закинул руку за голову и шумно вздохнул. К черту загсы и браки! И хорошо, что три года назад он купил этот дом, и хорошо, что он ничего здесь не переделал, только натащил старой мебели, благо друзья мечтали избавиться от надоевшей рухляди, привел в порядок электричество, покрасил забор, дабы внести свою лепту, и обновил замки – вот и все коррективы. Правда, убраться бы не помешало, а то вон какие гости захаживают – «дочери нефтяных магнатов»! Сергей криво улыбнулся (лишнее напоминание о Нике) и прислушался к барабанному стуку дождевых капель. Не замерзнет ли девчонка ночью? В печке последние дрова догорают…

    – Придется побыть нянькой, – буркнул он, поднимаясь с кровати.

* * *

    Федора Ивановича Веревкина дорога измотала до приступа хандры. Все же два ведра с гладиолусами – ужасная обуза. Здоровье надорвешь, пока довезешь их до Москвы целыми и невредимыми. А еще рюкзак с яблоками!

    – Три колоса я безвозвратно потерял, – сокрушенно выдохнул он, проводя ревизию дорогих сердцу цветов. – Прости, «Пиковая Дама», прости…

    Устроив своих любимцев на ночлег в ванной, Федор Иванович душевно поужинал яичницей с помидорами и бутербродом с килькой, взбодрился рюмочкой водки и улегся на диван с газеткой. Тэкс, тэкс… И чего же у нас творится за рубежом?.. Тэкс, тэкс…

    – Гадят в океан и гадят, ракеты запускают и запускают, «Оскар» нам опять не дали… – проворчал Федор Иванович и добавил уже другим тоном: – зато доллар настойчиво падает – пустячок, а приятно.

    Ознакомившись со спортивной колонкой, не найдя там для себя никаких приятностей, он посмотрел на настенные часы, сел, отложил газету в сторону и, хлопнув ладонями по коленкам, торжественно произнес только одно слово:

    – Пора!

    Да, пора…

    С первой супругой Федор Иванович отношений не поддерживал и даже не знал, где она в данный момент находится: то ли уехала обратно в родной Рыбинск, то ли снимает квартиру в Москве, то ли вышла замуж, то ли еще как ее судьба вильнула – давным-давно состоялся их брак и давным-давно он закончился разводом. А вот со второй женой – Машенькой, была иная история… Проживала она, как назло (или к счастью) в противоположном доме на девятом этаже. И окошки ее квартиры, как назло (или к счастью), были аккуратно напротив. Дворик между домами маленький: три березы, два клена, песочница, качели, клумба, скамейка, «ворота» с натянутыми веревками для сушки белья… А у Федора Ивановича, как назло (или к счастью), был военно-полевой бинокль, купленный еще при царе Горохе в комиссионном магазине. И раза два в неделю он при помощи данной оптики… бессовестно подглядывал. Собственно наблюдать получалось только за кухней (окна единственной комнаты бывшей супруги украшала узорчатая тюль), но и этого было вполне достаточно – Мария Дмитриевна любила стряпать и читать любила именно за кухонным столом. Наденет очки и читает, а Федор Иванович подглядывает…