Наталья Александрова - В деле только девушки

Капот красной «Хонды» сложился как гармошка. На тротуар посыпались стекла. Женщина ударилась грудью о руль, от удара на мгновение перехватило дыхание, но она успела понять, что жива.

В окружившей ее глухой, как вата, тишине раздавался только какой-то раздражающий звук. Наконец она поняла, что сама нажимает на кнопку сигнала. Отпустила ее – и стало еще тише. Почему-то она вспомнила, как мужчины разговаривали при ней о машинах, о том, что современные модели создаются так, чтобы при ударе автомобиль разбивался вдребезги, но человек оставался цел. В таких машинах корпус отливают из специальных, довольно мягких сплавов, а еще используют особые конструкции, разрушающиеся при сильном ударе.

Именно это сейчас и произошло. Красная «Хонда» разбилась в лепешку, сохранив жизнь хозяйке. Кажется, женщина вообще не пострадала. Она толкнула дверь, выбралась из машины и побрела по тротуару, спотыкаясь и неуверенно переставляя ноги. Свернула за угол, подняла руку. Видимо, ее вид оставлял желать лучшего, потому что остановился только третий или четвертый водитель.

О тюке, оставленном в салоне разбитой «Хонды», она даже не вспомнила.

– Так я и знала, – обреченно сказала Катя, – так я и думала…

– Что ты думала? – напустилась на нее Жанна. – Ты вообще никогда ни о чем не думаешь, а витаешь в облаках! А когда что-то случается, ты сразу же начинаешь трястись и реветь, как будто это что-то изменит!

Ирина протянула Кате свой носовой платок и подумала, что Жанна, конечно, права: Катька совершенно расклеилась. После разговора с грозной капитаншей Матросовой они прошли в выставочный зал и с грустью обозрели оставшиеся четыре работы. При виде зияющих пустот на месте остальных Катерина снова впала в отчаяние, а у секретарши директора галереи, как назло, закончился валокордин. И корвалол тоже весь вышел. И капли Зеленина. А настойки пустырника у нее и не было никогда. Девица предлагала какие-то транквилизаторы, но Жанна решительно отказалась, потому что неизвестно, как Катин изможденный стрессом организм отреагирует на незнакомое лекарство.

Жанна нервничала и поминутно смотрела на часы, но, увы, уехать прямо сейчас было никак нельзя – кто-то же должен отвезти несчастную Катерину домой. Ирина в который раз возблагодарила небеса, что она человек свободной профессии. Нет над ней никакого начальства, не нужно ни у кого отпрашиваться. Давать отчет она тоже никому не обязана, поэтому может помочь подруге и не смотреть каждую минуту на часы.

Хотя, конечно, Жанка права, Катерина принимает все слишком близко к сердцу. Что такого ужасного случилось, если разобраться? Да, украли работы, так, может, еще найдут. Хотя это как раз вряд ли. Но и это не самое страшное, могло быть хуже. Ведь не убили же! Ой, нет, как раз убили, но совершенно незнакомого типа, подруги его и знать не знают, так что нечего попусту расстраиваться.

Все это Ирина пыталась втолковать Кате еще там, в галерее «Арт Нуво». Она призывала ее успокоиться и взять себя в руки. Куда там! Оскорбленная Катерина вошла во вкус и рыдала истерически. Она всхлипывала, причитала, кричала, что жизнь ее кончена и ничего уже не будет в ней хорошего.

Жанна свирепела, Ирина растерялась, а администратор галереи Лева Гусь находчиво предложил вызвать «Скорую». Катька испугалась, что упекут не в простую больницу, а в психушку, и на время прекратила истерику. Подруги мигом утрамбовали ее в Жаннину машину и повезли домой. И хоть сама Жанна страшно торопилась, нечего и думать было добираться до дома общественным транспортом. Катьку просто не пустили бы в таком виде в метро – вся зареванная, морда распухла, волосы разноцветные. По дороге, однако, Катерина начала так икать и стучать зубами, что Ирина уговорила Жанну остановиться.

– Ей нужно выпить, – решительно сказала Ирина. – Чего-нибудь покрепче. Коньяк подойдет. Или водка.

– Водку нельзя, она обязательно закуски запросит, – отмела предложение Жанна, – а мне некогда. Заскочим в этот бар, там только спиртное подают. Орешки и соломка не в счет.

Подруги выбрали самый дальний столик в углу и влили в Катерину полстакана коньяка. Бедняга хлопала глазами и удивленно вертела головой.

– Девочки, а как мы здесь очутились? Какое приятное местечко!..

Откровенно говоря, заведение было так себе, средней руки. Небольшая полутемная комната, простые деревянные столики, кое-где расставлены искусственные растения в кадках, на стенах декоративные панно из кусочков кожи. Даже на непрофессиональный Иринин взгляд видно было, что панно выполнены весьма халтурно. Катерина же, окинув глазами зал, снова загрустила.

Жанна курила и сердито глядела на Катьку. Ирина придвинула страдалице тарелочку с жареными орешками, и Катя ненадолго отвлеклась.

– Что теперь делать? – вздохнула она. – Девочки, все-таки я ужасно невезучая. Только подвернулся случай выставить свои работы, как их сразу украли!

– Наоборот, это тебе на руку, – начала было Жанна, но Катька резко ее перебила:

– Слушай, что ты понимаешь в искусстве? Мне неважно, что обо мне напишут журналисты, мне важно, чтобы мои работы увидело как можно больше людей! А работ-то нет! И так жалко, как будто детей потеряла…

Ирина с Жанной переглянулись. Да, это Катька хватила. Детей у нее нет, и вряд ли уже теперь будут. Ясно, что всю нежность и заботу Катька вложила в свои панно, но все же нельзя так говорить. Они-то знают, у них дети есть, у Ирины вон даже двое. Хотя сын вот уже несколько лет учится за границей и домой даже на каникулы не приезжает, а дочка выросла, школу оканчивает и скоро тоже научится обходиться без мамы.

– Катька, – решительно начала Ирина, – ты чего-то недоговариваешь. Рассказывай, с чего это тебя так разобрало. Мало ли у тебя в жизни было неприятностей, но никогда я тебя такой расстроенной не видела.

Катя повела глазами и с грустью поглядела на пустую тарелку из-под орехов. Потом высморкалась в бумажную салфетку и опустила глаза, как будто увидела на столешнице что-то очень интересное.

– Катерина! – прикрикнула Жанна. – Не тяни!

– Да, Жанночка, – вспомнила Катя, – я все собираюсь тебе сказать… Когда я была в салоне красоты…

– Не уводи в сторону! – Жанна повысила голос. – Мне твои увертки уже надоели!..

– Это Люсьен, – прошептала Катя, не поднимая глаз.

– Что – Люсьен? – как всегда, дуэтом спросили подруги. – Что с ним?

– С ним ничего, – щеки у Кати стали пунцовыми, – это со мной…

– Та-ак, – зловеще протянула Жанна, – приехали.

– Понимаете, девочки, – Катя прижала руки к сердцу и оторвала наконец взгляд от столешницы, – когда я сижу с ним рядом, со мной творится что-то невообразимое! От него исходят какие-то странные флюиды. Просто животный магнетизм! И ты, Жанночка, так бы не хмыкала, если бы познакомилась с ним поближе. Он такой… такой…

– Все ясно, – вздохнула Жанна. – Эта дуреха влюбилась в своего африканца. Глупее ничего не могла придумать?

– Сердцу не прикажешь, – пригорюнилась Катя.

– Слушай, а как же твой муж-профессор? – не выдержала Ирина. – Не ты ли вечно твердила, как ты его обожаешь? Не ты ли все уши нам прожужжала о том, как должна себя вести замужняя женщина, и приводила в пример себя?

– Где он, мой муж? – завопила Катерина так громко, что даже сонный бармен покосился в их сторону. – Когда он вернется из своей Африки? Может быть, он меня уже забыл!

Катькин муж профессор Кряквин последние полгода кочевал по пустыням и саванне черного материка. Вестей от него не было никаких.

– Между прочим, я с мужем жила меньше, чем без него, – заявила Катерина, – так что вполне могу считать себя свободной.

Даже Жанна не нашлась что ответить на такое заявление. Но смолчать все равно не смогла.

– Да зачем тебе нужен этот африканский дипломат? – спросила она. – Что, на нем свет клином сошелся?

– Так я поэтому и расстраиваюсь, – вздохнула Катя, – что теперь у меня с ним ничего не получится. Потому что работы украли.

– То есть ты хочешь сказать, что этот самый Люсьен или как его там интересовался тобой только из-за этих панно? – догадалась Ирина.

– Ага, вот вы меня по уши деревянной считаете, Жанна так прямо и говорит. А ты, Ирка, хоть и молчишь, но я же вижу, как ты на меня смотришь…

– Да ладно тебе, – устыдилась Ирина.

– Погоди ты! – прервала ее Жанна. – Что там о работах твоих было, говори быстро!

– Вот я же и пытаюсь вам сказать, что я не полная дура и не стала обольщаться насчет Люсьена. Конечно, жаль, что он на меня не запал, только все о панно спрашивал, хотел купить.

– А ты?

– А я отговаривалась, что, пока выставка не закончится, я не могу ничего продавать. Особенно он этим большим панно интересовался, где две звезды и лошади. А я именно эту работу продать ни в коем случае не могу, потому что…

– Катерина, не мямли! – вскричали Ирина с Жанной.

– Я хотела ее себе оставить. А вообще-то эти камни, которые звезды, я без спроса взяла у Валека. Как же я могу продать панно, если Валек не велел ничего трогать из его вещей?