Людмила Милевская - Любовники чертовой бабушки

— И слава богу, мне она еще пригодится.

Тогда я даже не подозревала, как сильно она мне пригодится!

В квартире я (с некоторым опозданием) застыдилась халата и принялась извиняться.

— Ах, Николай, простите, вы застали меня за уборкой, — оправдывалась я. — Все так неожиданно, даже не успела переодеться в бархатное платье, приготовленное для этого случая.

Коля меня ободрил:

— Напрасно волнуетесь, этот халат вам очень к лицу.

Не был бы он настоящим мужчиной, если бы не сказал этого мне.

— И трупу халат был к лицу, — брякнула я и поспешно добавила:

— Что неудивительно: ведь мы так похожи.

— Да, и меня поразило сходство, — брякнул и Коля.

И повисла гнетущая тишина.

Чтобы разрядить напряженную обстановку, я кокетливо сообщила новость чрезвычайной «оригинальности»:

— И все же жаль, что вы застали меня в халате. Признаюсь, хотела сразить вас наповал.

И, не теряя надежды на это, я немедленно приступила к решительным действиям — уж знаю, как завести и растревожить мужчину: я опять занялась влажной уборкой в гостиной. Коля сидел на антикварном диване (на котором я впервые встретила труп) и с наслаждением наблюдал. Я нарочно (чтобы сразить его наповал) мыла полы без швабры, ползая на четвереньках.

— И все же поразительно похожа на вас та девушка со скамейки, — вдруг задумчиво сказал он.

— А вы не обратили внимание на дырочку у нее во лбу? — спросила я, изящно пытаясь просочиться между стенкой и тумбочкой.

Он кивнул:

— Да, обратил, и бледность у нее нездоровая, да и выглядела она неестественно.

Поскольку он впал в заблуждение, пришлось возразить:

— Девица выглядела настолько естественно, насколько естественно может выглядеть труп. Бледность тоже для трупа вполне здоровая.

— Так это был труп?! — подскочил Коля, осененный страшной догадкой.

Коля был потрясен, а я уточнила:

— Мой труп.

И, подумав, добавила:

— Вы невероятно находчивы.

— Все это мне говорят, — поделился жизненным наблюдением Коля.

На лице его отразилась гордость за себя самого, любимого и неповторимого. А в мою голову (почему-то) пришла глупая мысль: «До чего же мужчины обожают себя!»

Но ума у меня хватило оставить эту мысль при себе. Я спросила:

— Теперь вы мне верите?

— Да, да, конечно, — поспешно ответил Коля и, пораженный, уставился на ковер.

Он молчал, но я поняла, что верить мне трудно. Я битый час убеждала Колю (и Выдру его), что из гостиной украден персидский-таджикский ковер. Так старалась, что даже рисунок и цвет описала, а теперь ковер с описанным мною рисунком лежит под ногами у Коли, он удивленно рассматривает его, а я веры хочу. Обойдусь и надеждой, что перехвачу немного любви.

Но с другой стороны, мне обидно: я же не вру!

Ах, как стало грустно и одиноко. Захотелось Колиного сочувствия.

Пришлось рассказать о том, как нашла труп в стенном шкафу, о походе к Ганусе, о появлении ковра, тапочек с халатом и новой пропаже трупа, о нахождении трупа и его жестоком расстреле парнем в кожаной куртке.

Коля вежливо кивал, каменея у меня на глазах. Так продолжалось до тех пор, пока взгляд мой не упал под диван. Я немедленно вытащила из-под дивана странную штучку: нечто похожее на капсулу или иглу.

После этого Коля перестал коченеть и приступил к допросу. Я вынуждена была снова рассказать о трупе, но очень подробно, что для меня не явилось проблемой — скорей удовольствием. Плюс ко всем своим недостаткам люблю поболтать. Я опять рассказала, где нашла свою двойницу, в каком положении, в котором часу и что в дальнейшем было с ней и со мной. По ходу повествования Коля задавал вопросы и мрачнел. Было приятно, что он мне верит. Значит, я не одинока, значит, есть на свете мужчина, которому жизнь моя не безразлична…

Незаметно для себя я изменила решение. Конечно, мне нужен муж: близкий, родной, на которого я могу положиться. Да, твердо решила я, мне нужен муж, потому что каждый, абсолютно каждый человек должен иметь маму, папу и мужа. (Простите за глупость.) С мамой и папой мне не повезло, я их рано лишилась, пусть муж мне заменит потерю. Тогда никакая язва соседка не посмеет вставлять в меня шпильки. И Гануся не станет меня поучать только на том основании, что жизнь меня безжалостно лупит с самого детства. У Гануси живы родители, а я сирота. И воспитывала меня бабуля, которая родилась в начале прошлого века. Так стоит ли меня за совесть и принципы так уж слишком корить?

Тем временем, выяснив, что я исчерпалась, Коля мой пригорюнился. Теперь, сгорая от любопытства, к допросу приступила я. Но безрезультатно. Коля лишь предположил, что девушку убили с помощью «штучки-иглы», которую я нашла под диваном.

— Как убили? В третий раз? — опешила я.

— Скорей всего, в первый, — поправил Коля. — Думаю, ей ввели яд длительного действия. Чтобы она умерла якобы естественной смертью.

— Как ввели?

— Есть такое специальное приспособление, нечто вроде пистолета, с помощью которого любого человека можно отравить на довольно приличном расстоянии.

— Но я же видела кровь у виска.

— Да, странно. Может, она разбилась уже потом, падая от действия яда?

— Но кто-то должен был положить ее на диван, — напомнила я.

— Да, — согласился Коля. — Не будем гадать.

Вам необходимо срочно покинуть эту квартиру. Есть у вас приятельница, с которой вы часто в ссоре?

Я, не задумываясь, назвала Ганусю. Наша с ней дружба из одних только ссор и состоит: Гануся резво нападает, я вяло отражаю атаки.

Коля спросил:

— Могли бы вы пожить у нее несколько дней?

— Да, конечно, — согласилась я, — но почему обязательно жить у того, с кем я в ссоре?

— Убившие вашу двойницу наверняка о вас знают все. Боюсь, вас будут искать. У тех, с кем вы в ссоре, начнут искать в последнюю очередь. Самый оптимальный вариант — поселиться у врага, причем у заклятого.

— Вижу, речь зашла о моем бывшем муже, с которым я вчера развелась. Вот уж у кого нет смысла меня искать!

— Нет, лучше поживите-ка вы у Гануси, — поспешно воскликнул Коля, после чего мне сразу же захотелось его расцеловать в обе щеки.

Ревнует!

Я была счастлива от такого внимания и забыла спросить про штучку, найденную под диваном. Мне было интересно, почему он так хорошо информирован. Как бы там ни было, но ясно было одно: на этот раз мне повезло! Коля — настоящий мужчина. Он много чего знает, много чего умеет, и, главное, на него я могу положиться.

Я не расспросила его, и все же, расставаясь, он туманно мне намекнул, что имеет некоторое отношение к кое-каким органам.

— Ждите моего звонка и беспрекословно выполняйте мои распоряжения, — потребовал Коля уже у подъезда Гануси, куда самолично меня доставил.

Я выразила согласие преданнейшим кивком.

— И без моего разрешения не покидайте этого дома, — строго добавил он.

— Да! — заверила я.

— Если я сам не смогу вас забрать, явится верный мне человек, тогда выполняйте все его приказания, — напутствовал меня Коля.

— Непременно! — воскликнула я, восхищенно поедая его глазами.

На том и расстались.

Таким образом, мне пришлось жить у Гануси. Она приняла меня радушно, но завела шарманку о шубе, юбке, сапогах и ковре. Меня возмущала высокая плата за совсем не люксовский сервис, но разочаровывать Ганусю было опасно: не так много в моей жизни врагов, чтобы с легкостью ими разбрасываться. Поэтому я сказала:

— Все, что тебе может понравиться в моем доме, твое.

После этого я улеглась на диван с журналом, давая Ганусе понять, что на беседы не слишком настроена.

Позже выяснилось, что завладеть моими вещами Ганусе опять не судьба. Недолго лежала я на диване: дальнейшие события начали разворачиваться в умопомрачительном темпе. Я только успевала благодарить свою покойную маму за то, что она наделила меня несокрушимым оптимизмом и крепкой нервной системой. При этом я с легкой тоской вспоминала перипетии с трупом. Они казались уже приятной разминкой перед настоящими испытаниями.

Так вот, не успела я дочитать журнал до конца, как в квартире Гануси раздался телефонный звонок.

— Тебя, — нехотя протянула трубку Гануся. — Приятный голос.

— Мужской? — живо поинтересовалась я, помня о том, что этот номер давала лишь Коле.

— А разве женский голос приятным быть может? — неподдельно удивилась Гануся и серьезно добавила:

— Исключая, конечно, мой собственный.

Голос был действительно мужским и приятным, но принадлежал он совсем не Коле.

— Через час встречаемся у тебя в квартире, — получила я строгий приказ и, ни секунды не медля, бросилась его выполнять.

Где, спрашивается, в это время были мои мозги? Почему я не пользуюсь ими совсем? Зачем выполнять приказ, когда голос не похвастал знакомством с Колей? О Коле он даже не упомянул.

И тем ни менее я, не говоря Ганусе ни слова, напялила ее новый парик и, словно ужаленная, понеслась.