Ирина Потанина - Блондинки моего мужа

Во-первых, совершенно неизвестно, замешан ли в этом деле наш многоуважаемый оппонент, — решила слегка охладить георгиевский пыл я, — Во-вторых, дорогой, с кем же ты будешь конкурировать, если изведешь Лихогона? Быть монополистом скучно. Твое существование сразу же потеряет смысл.

Георгий нахмурился и ничего не ответил. То ли мысли о жизни без Лихогона, то ли мое неверие в коварство конкурента заставили Георгия замкнуться. Я терпеть не могла таких его состояний.

Немедленно вернись! Я вовсе не хотела тебя обидеть.

Вернуться к чему? А еще важнее, зачем? — с пафосным трагизмом поинтересовался Георгий, — Все, что я говорю, ты подвергаешь критике и сомнениям. И потом, по существу я тебе уже все рассказал.

“Ну почему он вечно обижается? Как дитя малое”, — на это раз я не решилась критиковать Георгия вслух, — “Нужно срочно наладить контакт”.

Нет, не всё! — когда я сильно старалась быть покладистой, всегда выходили какие-то грубые реплики непокорной бунтарши.

Что тебе еще неясно?

Про кусты, — ляпнула первое, что пришло в голову, я, и тут же принялась уверять, что сказанное обдумано мною заранее, — Да-да, ты объяснил далеко не всё. Как умудрился затаиться так, что тебя не нашли? Откуда следил за происходящим? Что видел? Мне все важно. Как говорит одни мой любимый частный детектив: “Любая муха может оказаться слоном в этой истории”. Поэтому немедленно прекрати замыкаться и начни общаться по-человечески…

Георгий не отреагировал на “любимого частного детектива”, скорчил страдальческую мину и резко ударил по тормозам. Видать, сильно надоела я ему со своим ненасытным интересом к кустам.

Выходи из машины, — категоричным тоном потребовал муж.

— Насовсем? — искренне удивилась я, — Тебе настолько неприятно мое общество?

Ныне мы уже находились на территории дачного поселка. Форд стоял сейчас буквально в ста метрах от нашего дома, и я совершенно не понимала, отчего нельзя было выйти из машины несколько позже.

Просто мне ужасно надоели твои вопросы. Хочу раз и навсегда прояснить ситуацию.

Пренебрегая всеми правилами общественного порядка, Георгий вскочил на поваленное дерево, подтянулся на руках и через миг уже восседал на соседском заборе.

Залазь, собак во дворе нет, — протянул мне руку он.

Неужели нельзя было просто попросить ключи у Маши? — возмутилась я, все же позволяя затащить себя на добротный дощатый забор.

Но я же собираюсь в точности воспроизвести тебе все совершенные мною в ту ночь действия, — невозмутимо сообщил Георгий, — Иначе, уж я-то знаю, ты не отстанешь. Итак, первым делом я перелез через забор. Только не тут, а со стороны нашего дома. В данном случае, это не принципиально.

Мы с Георгием сидели лицом друг к другу, перекинув ноги по разные стороны забора. По одной половине каждого из нас, таким образом, все еще оставалось на общественной территории улицы.

Может, остановимся, пока полностью еще не превратились в преступников? — поинтересовалась я.

В преступников не превращаются, ими рождаются, — торжественно оповестил Георгий и спрыгнул вниз, топча чужую частную собственность, — Должен же я хоть в такой безобидной форме ублажать свои бандитские замашки и твое ужасное любопытство.

Что ж, совершать преступление, так вместе. Я прыгнула в любезно распахнутые навстречу мне объятия мужа.

С улицы или от нашего дома, соседняя дача не казалась такой заброшенной, как была. Заросший участок легко мог сокрыть в себе парочку танков. Ничего удивительного в том, что Георгий сновал взад-вперед по этой территории, оставаясь незамеченным, не было.

— Оставив машину на улице, лже-Кузен прошел тогда в дом. Соседка ждала его на веранде. Читала и беспокойно поглядывала на часы.

Откуда ты знаешь? — в своих попытках быть дотошной я всегда немного перебарщивала.

Видел через окно.

Георгий потащил меня за угол. Дверь дома была закрыта на большой амбарный замок. Застекленная веранда, видимо, никогда не зашторивалась, что позволяло заглянуть внутрь.

Когда в доме горел свет, мне отсюда было прекрасно видно происходящее внутри. Лже-Кузен с девушкой говорили слишком тихо, но, судя по выражениям лиц, ничего хорошего каждый из них про собеседника не думал. Тут я услышал какой-то скрип. Оказалось, это открывалась дверь сарая. Сарай тут служит и гаражом. По крайне мере там стоял автомобиль. Голубая “Таврия”.

Это она скрипела дверью? — недопоняла я.

Не сбивай меня с толку! — зарычал Георгий, — Нет. Дверью скрипел тот самый Задохлик. Судя по всему, он приехал с Лже-Кузеном и, переждав какое-то время в машине, зачем-то пробирался теперь в сарай. Тогда я еще не знал, что Машина машина там. Знал бы, предотвратил бы, наверное, катастрофу.

Рассказывай, что было, а не что могло бы быть.

Узнать, что Задохлик там делал, мне так и не удалось. Окон в сарае нет, а дверь скрипит немилосердно. Я её и трогать не решился. Через какое-то время Задохлик покинул сарай. Потом разъяренный лже-кузен выскочил на улицу и, судя по звукам, уехал прочь. Я уже собрался возвращаться домой, как вдруг Маша, уже нагруженная чемоданом, бросилась к своей машине и умчалась вслед за братцем. Предчувствие не позволило мне остаться на месте. Уже подбегая к перекрестку в конце улицы, я услышал звуки аварии. Похоже, Маша не справилась с управлением. Вместо того чтобы повернуть на перекрестке налево, “Таврия” поехала прямо и на полной скорости врезалась в бетонный забор, предварительно зацепив фонарный столб. Столб этот, между прочим, спас Марии жизнь. От столкновения с ним машину слегка развернуло, и в забор врезалось крыло Таврии, а не морда. И вообще, то, что Мария осталась жива — это самое настоящее чудо. Возле места аварии стоял “Фольксваген”, рядом с ним переговаривались Лже-Кузен и Задохлик. Смысл разговора я тебе уже пересказывал.

А почему никто из местных не видел аварию? Почему ГАИ не приезжало?

Чтобы увидеть, нужно смотреть. А нынче народ пугливый стал. Слышали шум все, но никто не вышел посмотреть. На следующее утро меня продавщица в киоске спрашивала, не знаю ли, что за грохот ночью стоял. А ГАИ.… Не знаю я ничего про ГАИ. Может, у Лже-Кузена и впрямь все куплено?

А на каком основании Автосос забрал Машину “Таврию”? Может, её еще восстановить можно.

В ответ Георгий повел себя как-то странно. Никогда не думала, что расспросы про “Таврию” могут доводить его до такого бешенства. Может, он не любит советские автомобили? Не знаю…

Не двигайся и молчи! — зашептал Георгий, одной рукой зажав мне рот, другой пригибая к земле, — Там кто-то есть!

Где? — мычанием и выпяченными глазами спросила я.

Там. В кустах. А ты не верила, что тут можно спрятаться.… Смотри!

И тут моим глазам предстало явное доказательство жорикиной правоты. Господин Лихогон собственной персоной! Чертыхаясь себе под нос, очищая не по погоде пухнастый свитер от налипших репейников, конкурент вылез из зарослей кустарника, распрямился в полный рост и пересек двор, нескладно мотыляя конечностями и совершенно не скрываясь. После этого Лихогон легонько толкнул калитку и вышел наружу. Через какое-то время вдали послышался звук заводимого мотора. Все понятно. Даже укрытие для слежки Георгий и Лихогон выбирали в одних и тех же кустах.

Зачем, спрашивается, мы лезли через забор, если там было открыто?! — вот первое, что произнесла я, когда Георгий убрал руку от моего рта. По сей день удивляюсь, почему Жорик тут же не положил руку обратно. Ну что поделаешь, такой вот странный день у меня выдался. День вредности и глупых высказываний.

Вопрос в другом, — Георгий уже нырнул в покинутые Лихогоном заросли, — Зачем он лазил через забор? Судя по следам, прибыл сюда г-н Лихогон с территории нашей дачи. То есть этим двором он воспользовался исключительно с целью ретироваться незамеченным. А вот что он делал у нас? Безусловно, следил… Ох, не нравится мне это…

До меня вдруг дошло.

Но если он был у нас, значит, он все знает! Значит, он мог видеть, что мы прячем у себя самое главное!

Ошарашенные, мы с Георгием моментально залезли на отделяющий нас от родной дачи забор. На этот раз помощь мне не понадобилась.

Добрый день! — громко поприветствовало нас Самое Главное, чинно восседавшее за пластиковым столиком на территории дачи моих родителей. Зябко кутаясь в плед, Мария писала что-то на желтоватых листках. Похоже, ей и в голову не приходило, что кто-то мог следить за ней. На нас она обратила внимание только из-за моего окрика. Рядом с Машей, в старом пепелище, веселилось пламя небольшого костерка, — Артем сказал, что мне полезен свежий воздух и переместил меня сюда. Здесь хорошо. Не волнуйтесь, с улицы меня не видно, так что, если кто и приедет, о моем тут наличии не узнают, — Маша наивно улыбнулась, и на нас повеяло щемяще-светлой гармонией, — Он пошел за хлебом. Мы хотели испечь картошки и поджарить гренки на костре. Представляете? Я уже и забыла, что такое посиделки возле костра.