Далия Трускиновская - Парабеллум по кличке Дружок

— Иди, лечись! — рявкнул на него Фред. — Размазня чертова!

Аська страшно удивилась, от чего вдруг должен лечиться Герасим — от гиперсексуальности, что ли? И тут ей в голову пришла жуткая мысль. Она поняла, что на утюги обнаружился третий претендент.

— Дураки! — воскликнула она. — Это же вам на хвост кто-то сел! Это же ваш товар пасут! Еще не поняли? Идиоты! Женщина должна им это объяснять!

Крутые мужики обалдели.

Аська, фантазируя на ходу и с ужасом убеждаясь в полном правдоподобии своих фантазий, очень связно рассказала им, что кто-то шибко мудрый хотел увести их караванчик и самостоятельно погнать его в Польшу. В эту версию вписывалось решительно все — и вооруженная покойница в халате, судьба которой не давала Аське покоя, и загадочный мотоцикл-беспризорник, о котором она умолчала. И, главное, такой поворот дела был всем понятен еще и потому, что все так или иначе были в этой ситуации воришками. Крутые мужики сперли груз утюгов из гаража, куда его тоже доставили неправедным путем. Аська собиралась спереть собственные утюги у крутых мужиков. Почему бы не появиться и третьему грабителю?

Аська надеялась, что после ее монолога кто-нибудь проболтается про труп, но расколовшихся не было, и только Фред мрачно сказал:

— Чем скорее мы отсюда слиняем, тем лучше. Мало ли кто вернется за парабеллумом. Пошли, загрузим все остальное. Герасим! Скрипку неси. Ты на ней уже поиграл, теперь пусть другие играют.

Герасим вышел и через несколько секунд вернулся с футляром.

— Старинная, да? — на голубом глазу спросила Аська.

— Ты что, разбираешься? — вопросом же ответил Фред.

— Да нет, просто никогда старинных скрипок не видела. Покажи, а? Ведь у вас тут столько всякого антиквариата, что я не удивлюсь настоящему Страдивари или там Амати.

Память у Аськи хорошая, ничего не скажешь. И еще она знает, что глупейшая стародевичья романтичность может выручить в трудную минуту. Неси чушь с вдохновенным видом, и от тебя отвяжется даже патентованная зануда.

Фред усмехнулся, положил Дружка на каминную полку и открыл скрипичный футляр.

Он явно хотел показать дурочке — вот как выглядит настоящая старинная скрипка, вот каким благородным товаром мы на самом деле торгуем!

Благородный товар, крытый зеленой глазурью, показал Фреду большой палец с корявым ногтем.

Все рты сами собой открылись. А все взоры с фиги медленно, но верно переползли на Герасима. Но тот был в блэк-ауте.

Ему предстояло держать ответ за это фиговое безобразие.

И тут погас свет.

Аська схватила с каминной полки Дружка и рванула напролом через весь холл к коридору. Там, на пороге кухни, она и свалилась на Шурика.

Видимо, за Аськой не сразу кинулись лишь потому, что Герасим тоже ударился в бегство. А в тот момент крутых мужиков больше интересовала судьба дорогой скрипки, чем исчезновение заполошной бабы Аськи.

Конечно, Аська рассказала Шурику эту историю куда подробнее, с особым наслаждением живописав явление фиги в скрипичном футляре. Шурик же объяснил ей, что треклятая фига носится по всей даче, как привидение и, очевидно, преследует кого-то за грехи.

Поломали они также головы насчет женского трупа и странным образом утерянного парабеллума. Как можно в уголовной обстановке взять и потерять оружие — это у них в мозгах не укладывалось.

Мне очень хотелось сказать Шурику, что тайна трупа и Дружка мне известна. Но не меньше хотелось дослушать до конца похождения прицепа с утюгами.

Засев за поросшей кустарником дюной, Аська с Шуриком наблюдали за околосортирными маневрами Балабола, шепотом держа пари, вытянет он оттуда в одиночку прицеп или не вытянет. Вдохновленный финансовыми перспективами, ближе к утру Балабол раздобыл несколько слег и, пользуясь ими как рычагами, выпихал прицеп на дорогу.

Аська с Шуриком издали конвоировали его, пока он не выбрался на шоссе, по которому уже носились первые машины.

— Не дай Бог, он догадается вынуть утюг и проголосовать утюгом! — сказала после шестой его попытки Аська. — Кто угодно остановится!

Но Балабол утюги экономил.

Совсем умаявшись, он отогнал прицеп на обочину и стал голосовать уже оттуда. Но, видно, ничего соблазнительного в нем шоферня не находила.

Притом Балабол тревожно поглядывал в ту сторону, откуда вот-вот могли появиться Шурик и Аська. Они не появлялись, потому что нашли себе наблюдательный пункт за деревьями и с двойной язвительностью комментировали действия Балабола.

Так вот, судьба была в этой истории на стороне Аськи, потому что на шоссе появилась бетономешалка. Она неторопливо двигалась от города. Опознав ее раскраску, Аська просияла. Это была мало что знакомая — на корню купленная бетономешалка.

Поскольку шла она от города, а не к нему, то и не заинтересовала Балабола. Аська же высунулась, помахала ручкой, и шофер немедленно возле нее притормозил. Было это метрах в пятидесяти от Балабола с прицепом. Аська прямо из-за дерева была втянута в кабину, отъехала подальше и там произвела с шофером краткие переговоры. В результате машина развернулась и подъехала к деревьям.

— Слушай, — быстро приказала Шурику Аська. — Ты в кабине не поместишься, дуй на электричку! Увидимся в городе!

Шурику стало интересно, и он остался понаблюдать.

Развернувшаяся бетономешалка подрулила к Балаболу. Аська, видимо, затаилась на дне кабины. Шофер, не открывая дверцы, высунулся в окошечко и что-то спросил у Балабола — возможно, дорогу.

Судя по балабольской жестикуляции, Балабол взмолился, чтобы его взяли на буксир. Шофер долго не соглашался, потом выкинул ему трос. Балабол старательно привязал прицеп к бетономешалке, хотя так делать не полагается, там должна быть какая-то другая, жесткая цеплялка. Но, когда он, блаженствуя, пошел садиться, машина резко рванула с места и уволокла прицеп. Скорее всего, туда, где можно его пристегнуть более грамотно, чтобы не везти в таком безобразном виде через весь город к Аськиному дому.

Балабол с воплями понесся следом, да куда ему против бетономешалки! Лошадиные силенки не те!

Проводив его взглядом, Шурик пошел к железной дороге, размышляя, как это Аська умудрится за одно утро распихать к назначенному часу этот шквал утюгов. Но что она справится — он не сомневался.

Финала утюжьей истории он не рассказывал — и так было ясно, что утюги и прочую рухлядь из прицепа Аська загнала, деньги свои спасла, валюту купила, за квартиру уплатила и так далее. А то, что она исчезла с горизонта, означает не ее неблагодарность, а лишь замотанность, потому что новая квартира — это хлопот выше крыши.

Шурик, впрочем, не сомневается, что, объявившись, она в знак признательности подарит ему совершенно не нужный в его хозяйстве утюг. Как у всякого почтенного старого холостяка, у него разной электрической утвари хватает.

— Вот такие дела, — завершил Шурик. — Есть во всем этом нечто мистическое. Я чуть голову не сломал, соображая, что означали скрипичные и фиговые перемещения, а также какова судьба женского трупа.

— Ну, судьба его сложилась благополучно. Этот труп сидит у тебя в гостях и пьет чай! — с торжеством сказала я. — И знал бы ты, чего мне стоило все это время молчать и не проболтаться!

— Фига! — воскликнул Шурик. — Только ты могла сделать эту фигу!

— Разве мало в городе сумасшедших! — скромно потупилась я.

— Не думал, что тебя потянет на уголовщину.

— Все началось с самых благородных намерений!

— Ага… — выразительно усомнился Шурик.

— Ну, а теперь тебе придется выслушать мою историю, — сказала я Шурику. — Она будет короче твоей, но тоже с жутковатинкой.

— А с чем еще может быть твоя история? — спросил Шурик.

— Понимаешь, Шурик… — мне хотелось сразу поставить главную точку над решающим «и», чтобы она основательно втемяшилась Шурику в голову и не пришлось больше к этой проблеме возвращаться. — Все дело в том, что я из чего угодно могу устроить несусветнейший балаган. Это мое призвание. Если есть малейшая возможность превратить серьезное дело в балаган, я это устрою! Ради какого-нибудь надувательства я могу горы перевернуть и ночами не спать…

— Транспарант! — вспомнил Шурик.

Эту шутку я повесила в зале с назидательной целью. Мальчишки сутулятся, и вот на полосе кумача шириной в метр, а длиной — в шесть я изобразила огромными желтыми буквами здоровенный лозунг. Если посмотреть издали — транспарант, с какими ходили на демонстрации несколько лет назад. Что-нибудь вроде «Идеи партии живут и побеждают!» А мораль на транспаранте такая: «Ты не смотри, что у меня грудь впалая, — зато у меня спина колесом!» Обнаружив это нравоучение, мальчишки поняли, что оно потребовало бессонной ночи. А поскольку в их возрасте уже известно, чем занимаются ночью, они оценили мою жертву и действительно, взглянув на транспарант, подтягиваются. Но все равно еще приходится трескать кулаком между лопаток…