Далия Трускиновская - Труп-невидимка

– Что шипел-то?

– Что? – и тут санитар очень похоже передразнил Данияр-бея: – «Ышак-ханум-ышак-ханум!»

Мимо по коридору прокатили носилки с Данияр-беем.

– Крови, значит, много потерял?

Где-то я уже видела недавно огромную лужу крови!

Поспешив к себе в палату, я отыскала мобилку и позвонила Запердолину.

– Леонардик! Помнишь квартиру Шишкиной? Где ее зарезал Раймондюкас?

– Еще бы!

– Леонардик, а чем он ее зарезал?

– Кухонным ножом, которым накануне резал копченое мясо, – тут же доложил полковник.

– А труп еще не нашли?

– Нет, не нашли.

– И что говорит Раймондюкас про оба трупа?

– Ничего не говорит, руками кренделя рисует! Извини, работа.

Он отключился.

Ну вот, обиделась я, работа у него! А у меня что, развлечение? Да я за свои расследования получаю больше, чем он!

Сев на край постели, я крепко задумалась. В конце концов, время шло, а новый детектив застрял на самой серединке. А издатели-то волнуются! А издателям-то дважды в месяц роман подавай!

Так, сколько у меня сейчас трупов? Раз, два… Стоп! Считать ли труп, который еще не найден, настоящим полноценным трупом? Может, он и вовсе живым окажется?

Эта парадоксальная мысль заставила меня вздрогнуть.

Обычно я, встревая в очередное приключение, сперва пытаюсь сосчитать будущие трупы. Если получается меньше семи – вообще за дело не берусь. Я, Яша Квасильева, по мелочам не размениваюсь. Кроме того, ненавижу сомнительные трупы. К финалу у меня должен быть полный порядок, мертвые – в морге, живые – по домам. Мой принцип – труп должен лежать в морге. И я никогда не позволяю себе оставить читателя в недоумении: так жив персонаж или помер?

Кроме всего прочего, я имею неплохие проценты с двух похоронных контор, которые примерно раз в месяц снабжаю свежим товаром. Они регулярно звонят мне и спрашивают, как продвигается работа над очередным детективом. А поскольку погибают у меня главным образом люди обеспеченные, потому что убивают их из-за денег, то и похороны бывают обычно супер-класса, с духовыми оркестрами и венками в две метра диаметром. А гробы из красного дерева с бронзовыми накладками?! А поминки в лучших ресторанах?!

К сожалению, московские кладбища переполнены, но я веду переговоры о покупке хорошенького земельного участка в районе Лосиного острова. Но тут нужно действовать с размахом. За год у меня набирается покойников примерно на гектар, а писать я буду еще долго.

Если посчитать трупы, которые будут именно в этом расследовании, то что получается? Два пропавших – труп Лены и труп Елизаветы. И коллекция Раймондюкаса!

Первая жена Элечка с любовником, которые по официальной версии сгинули в болоте. Вторая жена Сонечка, утонувшая в озере и предположительно похороненная браконьерами. Третья жена Машенька, которая взорвалась вместе с автомобилем…

Итого – два плюс четыре. Маловато. Зато есть великолепная лужа крови и обязательный удар тупым тяжелым предметом по затылку. Это мои читательницы любят.

Но неужели Данияр-бей резал себе вены кухонным ножом?

Я неплохо знаю мужчин. У них бывают странные причуды. Очень часто они руководствуются коротким словечком «западло». Так вот – этому восточному принцу было бы западло перерезать вены лезвием, предназначенным для копченого мяса.

Ведь почему он пытался сбежать из дорогой частной клиники? Потому что его нарядили в голубой махровый халат, который показался ему дамским! Сам же бурчал – ханум-халат, ханум-халат! Очевидно, под этим одеянием на нем вообще ничего не было, иначе он бы избавился от позорного халата.

Я вернулась к санитарам.

– Ребята, дельце есть на пятьсот баксов!

– Ну?! – оживились ребята.

– Мне вот это, – я подергала себя за лацкан халата, – не в кайф. Не мой цвет. Я люблю халатики, скажем так… Экстравагантные! Сходите кто-нибудь, купите мне подходящий!

И я выложила на стол деньги.

– Подходящий – это какой?

Когда посылаешь мужчину в магазин, Боже упаси давать ему устные инструкции! Только на бумажке! И подробные, с пунктами и подпунктами! И – никаких поводов для самостоятельности!

Даже самый тупой мужчина в случае сомнений догадается показать бумажку продавщице – если, конечно, не потеряет ее.

Итак, я написала:

«Халат мужской, очень длинный, очень широкий, темно-синий, атласный, с золотым узором из турецких огурцов и поясом с кистями».

Санитаров удивили огурцы, но я сказала, что продавщица разберется.

Примерно через час пакет с халатом внесли ко мне в палату.

Это был наряд, достойный султана, а главное – легко моющийся, из самой что ни на есть дешевой синтетики.

Поблагодарив, я выпроводила ребят, взяла пакет и отправилась на поиски Данияр-бея. К счастью, я уже поняла здешнюю архитектуру. В клинике было два параллельных коридора, которые соединялись тремя поперечными. Для непривычного человека и впрямь лабиринт.

Данияр-бей неподвижно лежал на кровати, глядя в потолок. Лицо было отрешенно-злобным.

– Салям-алейкум, ишак-оглы, – ласково сказала я. – Держи, горе мое.

И выложила поверх одеяла царственный халат.

Глаза восточного мужчины оживились.

– Рахмат-ханум-рахат-лукум! – воскликнул он, но не шевельнулся.

Оказалось, умные медсестры, а может, и медбратья, прежде, чем поставить ему капельницу, привязали его к кровати, а то бы он ушел с капельницей вместе и непременно потерял ее где-нибудь по дороге.

– Данияр-бей-бюль-бюль-оглы! Чем рука резал?

– Кынджар!

– Кинжал?

– Развязай, да?

Я откинула одеяло и с трудом распутала узлы – эти сволочи привязали восточного мужчину какими-то длинными желтыми резиновыми трубками. Данияр-бей вскочил, я еле успела удержать капельницу. А как я помогала восточному мужчине снять одни халат и надеть другой – это что-то вовсе неописуемое. А уж если Яша Квасильева не берется что-то описать – значит, прочим лучше и не пытаться.

Но повторный вопрос о кинжале Данияр-бей показал размеры орудия – сантиметров этак тридцать, изогнутое, а рукояткав драгоценных камнях.

– Исмарагд-фирузе! Семь карат! – объяснял он. – Кусок-алтын-полкило!

Алтыном эти народы, кажется, называют золото или серебро, вспомнила я.

– Куда алтын-полкило девай?

– Бросай, рахат-лукум-ханум!

Надо же – рахат-лукум! А еще недавно была ишак-ханум… Вот что может сделать халат стоимостью примерно в семьсот, и не долларов, а рублей.

– Кудай бросай? Улица бросай?

– Квартир-сарай бросай!

Я схватилась за телефон.

– Леонард! Я допросила Данияр-бея! Он резал себе вены в квартире Елизаветы Шишкиной, вот откуда взялась лужа крови! Он использовал восточный кинжал с очень дорогой рукояткой и бросил его в квартире! Спроси своих – никто не находил кинжала с изумрудами и бирюзой?

– Не может быть, чтобы сперли… – задумчиво пробормотал Запердолин. – Погоди! Это же кровь Елизаветы, которую зарезал Раймондюкас!

– Тебе не кажется, что этот наш Раймондюкас слишком хорошо навострился прятать трупы? – поинтересовалась я. И, не дав полковнику возможность ответить, отключилась.

Иногда случается, что я сама себе противоречу. Это в ходе следствия совершенно нормальное явление. Главное, чтобы читательницы потом не заметили.

Вот и сейчас – я уже нашла убийцу, причем очень колоритного, даже шикарного убийцу – известного всей Москве психоаналитика. И вдруг эпизод с Елизаветой вываливается из всей конструкции.

Кто мог после кровопускания прийти в Елизаветину квартиру, оставить на полу кровь, но подменить ножи?

Или Раймондюкас, у которого имелся свой ключ, или… сама Елизавета!

Моя мобилка запищала. Я нажала нужную кнопочку.

– Это Лукреций Назонович, – представился мажордом. – У нас тут без вас полный кавардак. Во-первых, Августа рожает!

– Это кто? – естественно, имена гостей у меня в голове перепутались. Кто-то из Севкиной компании? Или из семейства Прошкиных?

– Это бегемот!

– Ну так пусть им хозяева занимаются!

– Хозяева сбежали! Бегемота оставили, зато прихватили весь комплект столового серебра!

– Серебро прихватили, а что оставили?

– Откуда вы знаете? Игрушку оставили, такого здорового дракона, вроде того, который лежит у вас в сейфе!

– С распоротым брюхом?

– С распоротым брюхом!

– В погоню! – приказала я. – Все, способные держать оружие! Гоша, Афанасий, гомосексуалисты – все!!! Свекрови, свекор, кухонная бригада!

– Нинель Аристарховна не может, – уныло сообщил мажордом.

Оказалось, когда Альфонс Альфонсович и Лукреций Назонович изучали следы бегства Прошкиных и решали, что же теперь делать, с пятого этажа моего шестиэтажного особняка вдруг донесся дикий, совершенно предсмертный вой. Этот голос они оба прекрасно знали. Так могла выть только моя возмущенная свекровь от третьего мужа Нинель Аристарховна. Свекор и мажордом кинулись к лифту.