Галина Куликова - Дырка от бублика

Однажды Элла была свидетельницей того, как пьяный рабочий вывалился из окна недостроенного дома на кучу строительного мусора. После чего встал и пошел по своим делам. Пожалуй, он не смог бы объяснить, каким образом ему удалось упасть так удачно. Вот и Элла сейчас не смогла бы объяснить, как получилось то, что получилось. Она висела на колготках и качалась, словно шарик на резинке, какие продают в цирке на Цветном перед началом представления.

Охранник там, внизу, двинулся обратно, катя перед собой пустую тележку.

— Эй! — жалобно крикнула Элла и в ту же секунду почувствовала, что колготки сказали «Р-р-р».

Она испугалась, что они сейчас порвутся, и отчаянно зажмурилась. Потом открыла глаза и тотчас увидела Никиту, который как раз вывернул из-за угла.

— Никита! — не сдержалась и пискнула она, и колготки тотчас же ответили предсмертным хрипом.

«Кричать нельзя! — тотчас поняла Элла. — И дышать глубоко тоже нельзя». Она понятия не имела, что в этот самый момент ее заметила одна супружеская пар.

— Леш, погляди, что это такое болтается на часах? — спросила жена, притормаживая.

Леша посмотрел и фыркнул:

— Похоже на большого таракана. Наверное, какое-нибудь украшение.

— Уже к Новому году готовятся! — восхитилась его жена и, еще немного поглазев на Эллу, переключила свое внимание на что-то более интересное.

«Неужели это только отсрочка?» — в ужасе подумала та, когда порыв ветра налетел на нее и сильно толкнул в грудь. Колготки снова издали какую-то раздраженную тираду. Элла решила, что надо как-нибудь исхитриться и схватиться руками за стрелку. Стрелка была огромной и должна выдержать вес даже больший, чем Элла успела накопить к тридцати годам. Пока она примеривалась, как лучше совершить смертельно опасный рывок, на площадь перед торговым центром въехали грузовики, с них ссыпались рабочие в оранжевых комбинезонах и принялись суетиться, совершая непонятные маневры.

Элла собрала волю в кулак и всем телом рванулась в сторону стрелки, на острие которой висела. Она вцепилась в нее руками и ногами и заплакала. Потом сквозь слезы глянула вниз, увидела идущих людей и закричала:

— Па-ма-ги-те!!!

Однако в тот самый миг, когда она закричала, над площадью пронесся дикий рев — это рабочие начали разбивать асфальт. «Мне, как всегда, не везет!» — подумала Элла и засмеялась сквозь слезы. Потом сообразила, что надо дождаться перерыва — не могут же они долбить все время без остановки. Как только рев смолк, она снова вдохнула и завопила:

— Лю-ди!!!

На первом же слоге рев раздался снова. Поиграв в эту игру некоторое время, Элла решила, что придется придумать что-нибудь другое. И тут у нее в кармане пальто зазвонил мобильный телефон. Он пиликал так весело, как будто с его хозяйкой не происходило ничего особенного.

Элла совершенно забыла про мобильный. Она не привыкла к нему, поэтому и забыла. Она отпустила одну руку и достала аппарат, мимоходом подумав, что может его выронить. Руки заледенели и не слушались, однако ей удалось принять вызов и поднести телефон к уху. Звонил, конечно же, Овсянников.

— Когда ты приедешь? — спросил он домашним голосом, который наводил на мысль о чашке чая и шерстяных носках.

— Не знаю, — ответила Элла и сглотнула.

— Что это у тебя там ревет? — повысил голос Овсянников.

— Это… Асфальтодробилка, — тотчас сообщила она. — Послушай, ты не мог бы мне помочь? — Слезы потекли у нее не только из глаз, но и из носа.

— А что такое? — тут же насторожился тот.

— Я попала в беду, — выдавила из себя Элла, чувствуя, как металлическая стрелка леденит ее кожу сквозь одежду. — Ты не мог бы приехать и меня забрать?

— Ладно, — секунду подумав, согласился Овсянников. — Я сейчас возле «Сухаревской», а ты где?

— Я совсем рядом! — закричала Элла. — Знаешь новый торговый центр у метро?

— Ну? Ты возле центра?

— Да. Вернее сказать, — пролепетала она, — я как бы сверху. Как бы снаружи и наверху.

— А как бы поподробнее можно? — весело переспросил Овсянников.

— Понимаешь, там снаружи часы и, понимаешь, я упала и…

— Часы что, стояли на полу? — изумился Овсянников и громко бибикнул кому-то, чертыхнувшись. — Мне ехать еще две минуты. Так что? Где ты там упала? Кто там поставил эти часы?

— Это торговый центр поставил, — почти что застенчиво сообщила Элла. — Они украшают фасад. Над входом.

— Так ты что, упала и лежишь под часами при входе в торговый центр? — уже вовсю веселился Овсянников. Его забавляла неспособность новой секретарши объяснить такую простую вещь — где она находится.

— Я сижу на стрелке, — выдохнула Элла.

— А с кем у тебя стрелка?

— Понимаешь, — сказала Элла, решив, что надо говорить всю правду, — я упала с третьего этажа, но не разбилась, а зацепилась за стрелку часов над входом в торговый центр.

В трубке повисло короткое молчание, потом Овсянников захохотал:

— Ты меня разыгрываешь!

— Да нет же! — закричала Элла и снова заревела.

— Финт в духе Эллы Астаповой! — мрачно заявил Овсянников. — Не нужно тебе было лезть в это дело! Видишь, с тобой тоже начали случаться всякие гадости.

Однако когда он явился и увидел все своими глазами, все сравнения вылетели у него из головы. Элла сидела в обнимку со стрелкой и наблюдала, как Овсянников что-то говорит охраннику и показывает вверх. Как охранник задирает голову и, секунду помедлив, срывается с места. Как из центра выбегают люди и начинают пялиться на нее. А из окон третьего этажа высовываются головы персонала.

В конце концов приехали пожарные и втащили ее обратно на крышу. Как оказалось, она вовсе и не летела вниз, а всего лишь перекувырнулась и сразу же повисла в воздухе, зацепившись колготками за часы. Когда Овсянников засунул ее в машину и тронулся с места, она так расплакалась, что он был вынужден остановиться и попытаться ее утешить.

— Господи, какая ты холодная! — воскликнул он и стал утешать ее активнее.

Сначала обнял, а потом и поцеловал. Поцелуй оказался самым действенным согревающим средством, поэтому они пошли именно по этому пути и задержались на обочине минут на тридцать.

Когда приехали домой, Овсянников стащил с Эллы пальто, сапоги и перчатки, поцеловал в ладошки и сказал:

— Сейчас ты примешь ванну и успокоительное, а потом залезешь под одеяло. А завтра мы начнем развивать наши взаимоотношения.

Однако утром он умчался и где-то пропадал целый день, а Элла в это время пыталась забыть вчерашние приключения с помощью коньяка, который она нашла в буфете. Когда Овсянников вернулся и крикнул: «Я дома!», Элла вышла из комнаты в длинном халате и с бутылкой наперевес.

— О! — сказал Овсянников, вовсе даже не разочарованный. — Дама в слегка раскисшем состоянии!

Он быстро принял душ, переоделся и полез к ней с нежностями. Элла икнула и сказала:

— Я согласна на все, только у меня есть условия.

— Да-да? — спросил сыщик. — Все, что ты скажешь, котеночек.

— Ты не будешь снимать с меня халат, а также трогать меня за коленки и заглядывать за уши.

У Овсянникова непроизвольно вытянулось лицо.

— Знаешь, киска, — пробормотал он. — Я ужасно современный парень и с пониманием отношусь к женским эротическим фантазиям, но даже для меня это чересчур!

Рано утром в дверь позвонили. Как только Овсянников открыл глаза и зашевелился, Элла, словно вспугнутая лань, умчалась в ванную комнату накладывать на лицо косметику. Когда она оттуда вышла, то обнаружила на кухне ослепительную блондинку. Та держала двумя пальцами кофейную чашечку и что-то оживленно говорила. Заспанный Овсянников сидел напротив и смотрел на нее совершенно глупыми глазами.

— О! Вот и вы! — сказала блондинка и наиаккуратнейшим образом приземлила чашку на блюдце. — Я — Наташа, бывшая жена Евгения Константиновича.

— Бывшая жена… Это та, которая мать? — уточнила Элла.

— Значит, ты ее предупредил? — просияла Наташа, одарив Овсянникова благодарным взором. — Да, я именно мать. А вы?..

— А я секретарша.

— Это отлично, что вы себя именно так позиционируете, — сказала начитанная Наташа и закинула ногу на ногу. — Дело в том, что мы задумали вернуться.

Овсянников зевнул, не открывая рта, и сладко зажмурился.

— Кто — вы? — уточнила Элла. — Вы вместе с Оксаной.., с хлястиком?

— С Хлястиком? — нахмурилась Наташа. — Я не знаю, кто такой Хлястик. Она что, сошлась с каким-то татарином?

— Нет, — ответила Элла. — Она хочет вернуться и делать детей с Овсянниковым.

— Фу! — воскликнула та. — Бред какой-то. Женя, — обратилась она к бывшему мужу. — Ты хочешь делать детей с Оксаной?

— Нет, — честно признался Овсянников и полез в холодильник за колбасой. Его хваленое благородство очень смахивало на пофигизм.

— Надеюсь, что, когда мы с Мусей въедем, вы найдете себе другое жилье, — оживилась Наташа и посмотрела на Эллу с любопытством — как-то она среагирует?