Людмила Ситникова - Карманный Казанова

– Понижающее?

– Именно. Машину Дениса обнаружили в кювете. Он был уже мертв, а при вскрытии в организме обнаружили остатки залидофилина.

– Залидофилин? Никогда прежде не слышала о таком препарате.

– Опасное лекарство, раза в два посильнее клофелина будет. Давление вмиг понижает.

– Зачем же он с пониженным давлением принял залидофилин?

– Поверь, не только я хотела бы услышать ответ на твой вопрос. Были подозрения, что по дроге домой у Дениски стало плохо с сердцем, он проглотил сердечную таблетку и... возможно, в пузырьке совершенно необъяснимым образом оказалась таблетка залидофилина. Они похожи: маленькие, квадратной формы, кремового цвета.

– Неужели не проводилось следствие? Ведь таблетку могли подложить в пузырек.

– По словам Веруни, органы сделали все, что от них зависело. В конечном итоге пришли к выводу, что Дениска принял таблетку не из пузырька.

– А откуда?

Лариса Анатольевна развела руками.

– Одному богу известно, как таблетка оказалась в желудке Дениса.

Катарина тупо смотрела перед собой.

«Все ясно, не обошлось без вмешательства Веры. Кто, как не заботливая супруга, прекрасно знающая о сердечном препарате в кармане мужа, могла поместить в пузырек таблетку залидофилина. Получается что-то вроде русской рулетки. У Дениса болит сердце, он глотает пилюли, а однажды вместо помощи получает смерть...»

– Муж мой покойный, – продолжала Лариса Анатольевна, – залидофилин принимал. Он, бедный, гипертонией с сорока лет страдал. А в последние годы жизни чуть ли не ежедневно давление за двести зашкаливало. Бывало, измерю и липким потом покрываюсь – сто девяносто на двести шестьдесят. Таблетку примет, через час давление почти в норме. А я не целую ему давала – четвертинку. Теперь представь, что с Дениской сделалось, когда он лекарство выпил. Жуть! Веруня все глаза выплакала, любила она Дениса больше жизни.

– Лариса Анатольевна, у вас случайно не осталось таблеток супруга?

Пенсионерка задумалась.

– Лежат там, в коробочке.

– Можете посмотреть, есть среди лекарств залидофилин? Узнать хоть, как он выглядит. У меня бабуля давлением мучается, вдруг ей поможет?

Найда залаяла. Прижав собачку к груди, Лариса встала.

– Не вздумай старушку таблетками пичкать без предварительного разрешения врача. Знаешь, как бывает, одно и то же средство кому помогает, а кому вред наносит.

Клятвенно пообещав проконсультироваться с участковым медиком, Ката пошла за Ларисой в комнату.

Вытащив из шкафа обувную коробку, до– верху набитую упаковками и пузырьками с лекарствами, Лариса Анатольевна вздохнула:

– Наследство мне от мужа осталось – целая аптека.

Порывшись в коробке, бабуля непонимающе посмотрела на Копейкину.

– Нет залидофилина.

– Как?

– Я точно помню, после его смерти оставалось две или три пачки.

Не успела Катарина задать вопрос, как Лариса замахала руками.

– Вспомнила. Когда у меня Веруня была, я попросила племяшку провести инвентаризацию в коробке, те лекарства, у которых срок годности кончился, выбросить, а остальные оставить. Вот она, наверное, и выкинула его в мусорку.

– Когда это было, сразу после смерти вашего мужа?

– Нет, намного позже, Верочка уже замужем за Дениской была. Помню, она таблетки перебирала и все сетовала, что молодой муж вынужден травить организм лекарствами, будто он девяностолетний старик. – Лариса Анатольевна спохватилась. – Ой, я сейчас.

Когда пенсионерка вернулась, на ее лице блуждала улыбка.

– Нашла. У меня в большой комнате в комоде еще один склад таблеток – теперь уже моих. По счастливой случайности там оказалась упаковка залидофилина. – Она протянула Катке требуемый препарат.

Найда завыла.

– Эй, Найда, что за номера?

– У-у-у... – не унималась четвероногая.

– Лариса Анатольевна, можно забрать таблетки?

– Бери. Только учти, срок годности давно истек, и помни про обязательную консультацию.

Поблагодарив тетку Горбачевой, Катарина засобиралась в путь.

– Дождь закончился, пора ехать.

– В добрую дорогу, родненькая.

На лестничной площадке Ката услышала недовольный голос Ларисы:

– Ты чего как с цепи сорвалась? А ну успокойся. Найда! Прекрати свои фокусы!

Вечером в коттедж Копейкиных пожаловала встревоженная Гурова.

– Ты как нельзя кстати, – обрадовалась Катка, – нужна твоя помощь.

– Кат, у меня плохие новости.

Сердце Катарины екнуло.

– Говори, не тяни.

– Павла Евгеньевича убили. Представляешь, его сегодня уже похоронили, а я узнала лишь час назад. Мне Вера сказала.

– Где и как его убили?

Гурова скороговоркой проговорила:

– Вроде смерть свою Суриков нашел у себя на даче, а способ убийства... По словам Веры, Павлу перерезали горло.

Катарина зажала рот рукой. Перед глазами запрыгали серые точки. Она попыталась сосредоточиться, а Мария тем временем продолжала:

– Настька очень расстроилась, сидит в гостиной сама не своя. Даже с Веруней поругалась.

– По поводу?

– Они в кабинете спорили, я слышала лишь обрывки разговора. Анастасия упоминала Виолетту, Илью, а Вера кричала, что не имеет ни малейшего понятия. Потом Настя крикнула о предательстве, а Верочка, выбежав из кабинета, понеслась на второй этаж, повторяя на ходу: «Не может быть, не может быть».

– Это многое объясняет. – Ката смотрела словно сквозь подругу.

– Что именно? Лично мне ничего не ясно. Сначала смерть Виолетты Сигизмундовны, теперь убийство Сурикова.

– Маш, после похорон Горбачевой ты видела в особняке карлика?

– Слава богу, нет.

– И голоса исчезли, я права?

– Ага.

– Что и требовалось доказать.

– Ты о чем?

– Эх, Машка, ты даже не представляешь, в каком гадюшнике... – Ката прервалась на полуслове.

– Гадюшник? Почему ты замолчала?

– Давай сменим тему. Завтра вечером мне необходимо быть в особняке Горбачевой. Для тебя есть важное задание. – Копейкина вытащила из ящика маленький полиэтиленовый пакетик, наполовину заполненный белым порошком.

– Это сахарная пудра?

Проигнорировав вопрос Гуровой, Ката с расстановкой произнесла:

– Завтра, перед тем как подать в столовую чай, насыпь в чашки щепотку порошка.

Маша вытаращила на подругу глаза.

– Ката! Предлагаешь мне отравить Веру с Настеной?

– Это снотворное.

– Снотворное?

– Не веришь, можешь сама убедиться.

– Зачем подсыпать им порошок?

– Глупый вопрос, подруга. Ответ очевиден: чтобы наши девочки ночью спали без задних ног.

– Они и так хорошо спят. Верку иногда пушкой не разбудишь.

– И все-таки с порошочком будет намного безопасней.

– Кат, ты меня пугаешь. Наверное, забыла, что в доме, кроме нас троих, никто не живет. Если они пронюхают про снотворное, все шишки полетят в меня.

– Расслабься, никто не пронюхает, главное, сделай все в точности, как я скажу.

Пока Копейкина излагала план действий, Маша, раскрыв рот, молча кивала, понимая, что завтра ночью в особняке Виолетты произойдет кое-что необычное.

В субботу, перед тем как отнести чай в столовую, Мария трясущейся рукой открыла полиэтиленовый пакетик.

Настя с Верой сидели за большим столом и вяло расправлялись с ужином.

– Твой Ромео сегодня не нагрянет? – равнодушно поинтересовалась Вера.

Настя вытаращила глаза.

– Кто?

– За актерское мастерство ставлю тебе два балла. Раньше ты владела им лучше, а сейчас даже удивление не можешь изобразить правдоподобно.

Настя напряглась.

– Пронюхала про Макса?

– Вы плохо конспирировались. Я видела на твоей тумбочке пачку «Мальборо» – насколько мне известно, ты предпочитаешь более легкие сигаретки.

– Милочка, никто не конспирировался, это во-первых, а во-вторых, кто тебе позволил заходить в спальню в мое отсутствие?

– Как хозяйка особняка, я имею право заходить в любое помещение.

– Ты? Хозяйка? С каких это пор?

– С тех самых, Настюха, с тех самых.

– А я, по-твоему, кто, гостья?

Вера отправила в рот кусочек брокколи.

– Мне не нравится, что ты слишком быстро нашла замену Илье.

– Быстро? Прошло полтора года.

– Полтора года прошло со дня его смерти, но Виолетта умерла...

Гурова принесла чай.

– Так как называется фильм? – непринужденно спросила Настя.

– «Ненависть в свете любви», – быстро ляпнула Вера.

Как только Маша вышла, Анастасия прошипела:

– Следи за языком, дура! Мы здесь не одни, Машка запросто может подслушать наш разговор и тогда...

– Машка не из тех, кто шпионит.

– Ой, не скажи, даже у стен есть уши, а у живого человека и подавно.

– Проехали. Ты не ответила, твой приедет?

– Нет. Макс занят до понедельника.

Вера сделала маленький глоток.

– Что ни говори, а Мария готовит замечательный чай.

Сразу из столовой Гурова побежала в домик для прислуги.

Катарина нервно ходила по комнатке, когда раскрасневшаяся Машка нарисовалась на пороге.