Галина Куликова - Сумасшедший домик в деревне

Тетя Муся превратилась в каменного божка с бульдожьей рожицей. Она даже вместо красной сделалась коричневой, словно в ее сосудах бежала не кровь, а тот чай, который она, нервничая, глушила чашками. И сама себе, между прочим, подливала.

— Простите великодушно, — молвил Эдуард, вскидывая подбородок, который он принародно брил, когда рекламировал заморский гель для бритья. — А… Какой же у меня мотив? Я что-то никак в толк не возьму? Зачем я их так злодейски прикончил? У меня, простите, нет никакого корыстного интереса!

Это был тот самый вопрос, на который Никифоров не мог ответить.

— Ерунда! — тем не менее уверенно отмахнулся он. — Я думаю, что через полгодика всплыла бы какая-нибудь липовая дарственная, или липовое завещание, или еще что-нибудь!

— Если бы да кабы! — передразнил его Эдуард. — Пожалуйтесь на меня дяде следователю! Он пошлет вас в задницу.

— Андрей! — спросил Бунимович с задумчивым видом. — А кто перевернул весь дом Анохиных и напал вчера на Полю?

— Дом Анохиных перевернули близнецы Дякины в поисках мифических сокровищ, — пожал тот плечами. — А на Полю напал просто какой-то урод, которому захотелось денег.

— На меня напал не какой-то урод, — тихо сказала Полина, но все ее услышали и повернулись к ней. — На меня напал Эдуард.

— И ты туда же?! — воскликнула тетя Муся и потрясла кулачками над головой. — Да это заговор против моего сына! Он не убивал ни Люду, ни Максима, дурьи вы головы!

— Конечно, он не убивал, — подтвердила Полина. — Это вы убили, тетя Муся.

— Час от часу не легче! — фыркнул Эдуард.

— Что-о? — спросила тетя Муся беззвучно. Словно рыба, упершаяся в стеклянную стену аквариума. И потом вдруг в полный голос повторила:

— Что-о?!

— Вы выдали себя с потрохами, — продолжала Полина, глядя на нее страдальческим взором. — Я должна была тогда еще сообразить… Меня на эту мысль навели рубашки.

— Слушай, что с этими рубашками, объясни ты толком! — нетерпеливо потребовал Костя.

— У вас с Андреем одинаковые рубашки, — пояснила Полина. — Но когда он тебя увидел, то подумал, что ты надел его рубашку. Я еще посмеялась, потому что это была очень странная реакция. Почему — его рубашка? Такая же точно, вот и все! И тут я вспомнила следующую вещь. Когда тетя Муся приехала сюда и рассказывала, как опознавала тело Люды, она сказала: на ней был зеленый брючный костюм и белая блузочка. А на руке часы Пелагеи — такие, знаете, с темным ремешком. Так вот. Мне эти часы директриса подарила. Как тетя могла определить, что это именно мои часы, а не другие, похожие? Она могла знать это, только если ей Люда сама сказала. Но когда это могло случиться? Я свои часы Люде отдала перед самым ее отъездом в аэропорт. Она встретилась по дороге с Наташей Скворцовой и.., исчезла. Тем же вечером ее убили. Вот я и подумала: значит, тетя Муся встречалась с ней уже после Наташи Скворцовой. Тетя же утверждала, что в тот день они вообще не виделись.

— Какое пространное, и глупое объяснение! — заявил Эдуард. — Что она подумала, что не подумала… Пелагея, ты просто дура.

— Я тоже решила, что я дура, — смущенно ответила та. — Разве могла моя милая маленькая тетечка быть убийцей? Разве могла она справиться с Максимом? Да и с Людой тоже! Я отбросила свои подозрения. Однако Андрей выдвинул новую версию: что похитили Анохиных одни люди, а убили — совсем другие. И я снова стала мучиться. Что, если похитили сестру с мужем родственники Ларисы Запольской, а тетя Муся каким-то образом узнала об этом и прикончила их. Ведь они были связанные, беспомощные, и не требовалось большой физической силы, чтобы надеть им на голову пакеты и обмотать клейкой лентой. Я не знала, почему вы решили их убить. И до сих пор не знаю. Но к следователю я пойду вот с чем. Про эти часы вы сказали мне в присутствии свидетелей, так что от своих слов уже не откажетесь, тетечка. А вчера я нашла в своей сумочке старую квитанцию из часовой мастерской. Я хорошо помню, что прадедушку мы хоронили десятого апреля. По квитанции выходит, что десятого апреля мои часы были в ремонте, при мне их не было. Я просто не могла надеть их на похороны. А мы с вами виделись только в тот день. Первый и последний раз до несчастья с Людой и Максимом. Так вот, ответьте мне, тетя Муся, — Полина повысила голос. — Если вы никогда ничего не видели на моей руке, с чего вы взяли, что на мертвой Людмиле — мои часы?

— Пелагея, что ты несешь? — рассердился Эдуард. Вскочил и отбросил стул, который покатился по полу с раздраженным стуком. — Черт с вами, я признаюсь. Все так и было! Я следил за «Жигулями», видел, куда привезли Анохиных, я даже зашел и посмотрел, что с ними такое.

— Наконец-то, — закатил глаза Никифоров. — Ваши пальчики, Эдик, обязательно намажут чернилами и проверят отпечаточки. Вы ведь хватались за дверь, да? И безо всяких предосторожностей! Вы же не думали, что их убьют, правда? Вы просто не пришли им на помощь. Это не криминал.

Эдуард поднял стул, сел и схватился за голову.

— Ты туда входил? — жалким голоском спросила тетя Муся. — Ты там наследил?

— Так кто из них убил Анохиных? — нетерпеливо спросил Костя, который все это время слушал, затаив дыхание.

— Эдуард! Ты же сказал мне, что не заходил в дом! — в отчаянии пропищала тетя Муся. — Ты сказал, что издалека глядел. И не заходил. Эдуард, что же ты наделал?

— О, господи! — воскликнул Никифоров. — Теперь-то мне, наконец, все стало ясно. Эдуард следил за Петей и Митей, которые похитили Максима. Потом приехал домой и рассказал все маменьке. Только не признался, что заходил в дом. Маменька решила, что он остался в стороне от всего этого ужаса. Думаю, вы отчаянно боролись с собой, да, тетя Муся? У вас имелось основание желать Анохиным смерти. Ну? Что у вас там было в запасе?

Тетя Муся посмотрела в окно на лужайку. Ее взгляд вдруг сделался безразличным. Она сказала безжизненным голосом:

— В запасе у меня были чистые листы, подписанные Максимом и Людмилой. Супруги считались совладельцами квартиры, и однажды им потребовалось подать какое-то заявление в РЭУ. Какое-то простенькое, незатейливое заявление. Что-то насчет замены труб. Я сказала, что знаю, как это все делается, они подписали чистые листы и отдали их мне. Чтобы я впечатала туда нужный текст. У меня остались лишние — они подписали много, на случай если я не правильно напишу заявление. И когда Эдуард рассказал мне про похищение, я подумала: почему бы не оставить все как есть и не состряпать текст дарственной на все их имущество? Но мне хотелось быть уверенной в том, что Анохиных действительно похитили и они действительно сидят связанные… Эдуард объяснил мне, где находится это место. И я поехала туда. Я ехала и думала, что, наверное, увидев их, не смогу просто уйти. Тогда мне придется их освободить и жить, как раньше.

— Но вы же не бедная! — возмутился справедливый Бунимович. — У вас сын — звезда рекламы.

— Я хотела, чтобы Эдуард стал по-настоящему богат!

Полина немедленно подумала, какие же разные у людей представления о богатстве.

— Богат? — не поверил Никифоров. — Вы считаете, что Анохины были богаты? Вот уж воистину: у кого — щи жидкие, у кого — бриллианты мелкие.

— Не перебивайте меня! — надменно заявила тетя Муся. — А то я не стану дальше рассказывать.

Это прозвучало так дико, словно она была нянькой и ублажала детишек сказочками, они же плохо слушали, чем няньку сильно разозлили.

— Людмила, когда меня увидела, аж зашлась от радости. Мы тебе, говорит, тетя Муся, за спасение свое дадим тысячу долларов. За спасение! И так меня это взбесило, что я даже ногами затопала, И заявила — не буду освобождать. Никому не скажу, что вы тут пропадаете. И дарственную на Эдуарда составлю. Тогда Люда говорит, что ничего у меня не получится. Дарственную я не смогу верно датировать. Потому что перед самым отъездом они с Максимом написали и заверили у нотариуса завещание, по которому все их имущество переходит к Пелагее. Если дарственная составлена после завещания, получится, что ее состряпали уже после их исчезновения. Если же до завещания — она не имеет силы. Вы понимаете, в какую ловушку я попала?

— Никакого завещания не было, — сказала Полина.

— Конечно, не было! — подхватил Никифоров. — Люда таким образом пыталась спастись. Они, вероятно, думали, если тетя Муся поверит, что завещание существует, она не станет ничего.., предпринимать.

— А вместо этого тетя Муся решила найти завещание, выкрасть его и уничтожить, — подтвердила Полина.

— Я Людмиле сначала не поверила, точно. Я даже не знала, что она тебя, Пелагея, к себе перевезла. Зачем? Жить богато, спокойно и взвалить на себя такую обузу? Ну она мне часы и показала. В качестве доказательства, что вы тесно общаетесь. Там была гравировка — «Полине Федотовой за верную службу», что-то в этом роде. Я рассердилась и уехала. Они уже узнали, как я на самом деле к ним отношусь. Если их освободят, они со мной никогда общаться не будут. А если вдруг мне повезет и их убьют… Что ж? Значит, так тому и быть.