Оттавио Каппеллани - Кто такой Лу Шортино?

Тони нагнулся к замочной скважине. Открыл дверь. Вошел внутрь. Быстро подошел к столу синьорины Нишеми. Остановился. Отошел назад. Осмотрелся. Снова подошел к столу. Взял пудреницу. Открыл. Понюхал. Улыбнулся. Взял флакончик с лаком для ногтей. Посмотрел на просвет. Вернул на место. Взял пилку для ногтей. Долго ее изучал. Вспомнил о ногтях синьорины Нишеми и бросил пилку на стол.

Этажом выше Нуччо услышал звук звякнувшей о столешницу пилки. Он замер, настороженно оглянулся и поддернул штаны.

Тони быстро шагал к двери, ведущей в подвал. Зажег свет, спустился по лестнице. На полках аккуратными рядами тянулись груды коробок с миндальными пирожными. Он взял одну, две, три. Потом поставил коробки на место, взял упаковку из десяти коробок и, стараясь не упасть, пошел к лестнице. Носом клюнул выключатель, гася свет, и мелкими шажками направился к выходу.

– Ты кто?

От испуга Тони уронил упаковку. Повернувшись, он увидел Нуччо.

– Нуччо!

– А-а, это ты, Тони!

Какого хрена Нуччо делает в «Миндальной пасте», да еще в воскресенье?

– Дядя Сал наверху?

– Кто?

Странный он какой-то, опять небось наркоты нажрался! Тони медленно отступал к двери.

Нуччо наступал.

– А… Дон Скали? А, да… Он сейчас придет. Пошел закончить одно дельце, сказал, скоро вернется…

Скоро вернется! Так я и поверил, что дядя оставил тебя одного в доме! Расскажи эту хренъ своей сестре, идиот!

Тони продолжал пятиться.

– Ну, тогда ладно… Скажи ему, что мне понадобились пирожные для барбекю. Передашь?

– Как только вернется, сразу передам.

– Ну, я пошел…

– А пирожные не возьмешь?

Тони посмотрел на валяющуюся на полу упаковку с миндальными пирожными.

В это мгновение Нуччо бросился на него и опрокинул на стол синьорины Нишеми.

Пиппино подошел к двери «Миндальной пасты Скали». Быстро оглядел обе стороны проспекта Италии. Перевел взгляд на замок и увидел, что из него свисают ключи на брелоке в виде слона. Вытащил сицилийский нож и бесшумно скользнул в дверь.

Сцена, представшая его взору, привела бы в замешательство кого угодно, но только не его, Пиппино, Олеандра дона Лу Шортино. Тони сидел верхом на Нуччо, лежавшем уткнувшись мордой в письменный стол синьорины Нишеми. Одной рукой он рвал волосы с башки Нуччо, а кулаком другой колотил его, вереща, как торговка рыбой: «Не-е-ет! Ты не убьешь меня! Что я тебе сделал? Нет! Ради бога! У меня жена и дети! Жена и дети!»

При виде Пиппино Тони замер.

Пиппино подошел поближе.

Тони спрыгнул с Нуччо. Посмотрел на нож в руке Пиппино, потом на пилку для ногтей, зажатую в его собственном кулаке. Весь забрызганный кровью, он упал на колени и зарыдал.

– Не-е-ет! Что я вам всем сделал? Я здесь ни при чем! Пожалейте меня, прошу вас, пожалейте!

Пиппино нагнулся и осмотрел Нуччо. Тот уже не дышал.

Не удостоив Тони лишним взглядом, Пиппино поднялся на второй этаж и обнаружил бездыханное тело дяди Сала, распластанное на полу с широко раскинутыми руками и торчащей из горла стрелой.

Нагнувшись, внимательно рассмотрел стрелу.

Что за хренъ здесь случилась?!

Поднялся на ноги, отряхнул брюки и по лестнице пошел вниз.

Тони все еще стоял на коленях, не в силах прийти в себя.

– Твоя работа? – спросил Пиппино, показывая на второй этаж.

– Нет! Прошу вас, не надо! Я только хотел взять миндальных пирожных… Миндальных пирожных… Я здесь ни при чем… Ни при чем!

– Вставай.

– Что?

– Вставай, говорю, уходим.

– Что?

– Уходим, я сказал.

Тони встал. Посмотрел на мертвого Нуччо, уткнувшегося носом в стол синьорины Нишеми.

– Ты кто? Что там случилось? – спросил он.

– Почему ты убил своего дядю?

– Чтооо?!

Пиппино посмотрел на Нуччо.

– Ладно, проехали. Пошли.

Тони окончательно перестал что-либо понимать.

– Пирожные.

– Что – пирожные?

– Пирожные. Ты разве не за ними приходил?

Тони посмотрел на упаковку.

– Да…

– Ну так бери их.

Как-то утром в салон Тони пришел муж синьоры Ло Джаконо. Тони поздоровался с ним и показал, где можно сесть и подождать, пока он закончит трудиться над прической его жены. В ответ синьор Ло Джаконо, ни слова не говоря, так заехал ему кулаком в челюсть, что Тони пришел в себя только спустя четверть часа.

Все послеобеденное время он провел в полосатом кресле, глядя в пустоту, и напрасно Агатино пытался встряхнуть его, бранясь и крича, словно ужаленный тарантулом.

Сейчас Тони чувствовал себя примерно так же.

– На мой взгляд, вы здесь абсолютно ни при чем, – сказал Пиппино, переходя на «вы».

Сидя за рулем оранжевого 127-го «фиата», Пиппино медленно вел машину. Машина чужая, и он старался аккуратно переключать скорости.

– По-моему, там вообще ничего не случилось, тем более что вас даже и близко не было.

Тони с видом идиота смотрел на него из-под опущенных век.

Неожиданно Пиппино с такой силой вдавил тормоз, что из упаковки посыпались коробки с пирожными.

– Потому что, если вы не уясните себе этого сейчас, пройдет год, или два, или десять лет, но я к вам приду, я найду вас и всех перережу, одного за другим, вы меня понимаете? Лучше вам нас не беспокоить. Тогда и мы вас не потревожим. Потому что в противном случае я буду вынужден убить вас, ваших жен, а также ваших детей и внуков!

Идиотское недоумение на физиономии Тони сменилось ужасом.

– Кажется, что-то с глушителем, – обронил Пиппино. – Ну и машина у вас, чтобы ей пусто было! Кстати, да будет известно вашей светлости, у меня есть права на вождение бетоновоза.

Пиппино переключился на первую скорость, и машина еле поползла.

– Куда дальше? – спросил он, тормозя на перекрестке.

– Туда, на круг… – прошептал Тони.

Возле дома Тони Пиппино аккуратно припарковал машину впритирку к тротуару. Вылез наружу, одернул пиджак и ушел. Пешком, как и пришел. Тони провожал его взглядом до тех пор, пока он не исчез за поворотом кольцевой дороги, словно Тони Баретта в переулках грязного нью-йоркского квартала.

– Что случилось? Кто это был?

Тони резко повернулся и увидел Четтину, которая смотрела на него из окна.

– Ты привез эти чертовы пирожные? Неси скорей, гости заждались.

– Четтина, – прошептал Тони, – будь добра, вынеси мне брюки и рубашку.

– Ты что, прямо в машине будешь переодеваться? – Четтина завертела головой, проверяя, нет ли на улице прохожих.

– Четтина, пожалуйста, не затевай сейчас никаких споров. Прошу тебя, принеси мне брюки и рубашку.

– Не валяй дурака, Тони. Давай пирожные, потом поднимешься и переоденешься дома.

– Четтина! – взорвался Тони.

Четтина исчезла в комнате, ругаясь и всплескивая руками.

– Да иду я, иду!.. Совсем стал психом с этими американцами!

Когда она принесла к машине брюки и рубашку, Тони сурово скомандовал:

– Садись!

– В машину?

– Садись, я сказал! – в его голосе звучал металл.

– Сажусь, сажусь. – Четтина обошла машину и уселась рядом с Тони. – Что дальше?

– Дядю Сала убили, – коротко сообщил Тони.

Четтина широко распахнула глаза, разинула рот и застыла, утратив дар речи.

– Только что, в «Миндальной пасте».

– Ты был там? – содрогнулась Четтина. Тони кивнул.

– И кто это сделал?

– А я почем знаю! Я вошел в магазин, тихо взял пирожные, и тут вдруг появляется Нуччо и нападает на меня! Он и меня хотел прикончить!

– Нуччо хотел тебя убить?! За что? Это он убил дядю Сала?

Четтина подскочила на сиденье.

– Хрен его знает, Четтина, он или не он!

– И что сделал ты?

– Да ни хрена я не сделал! Внезапно появился какой-то тип, потом я гляжу, а Нуччо уже лежит мертвый!

– Лежит мертвый? И кто этот тип?

– Да ты его только что видела. Четтина, если я тебе говорю, что я ни хрена не знаю, это значит, что я ни хрена не знаю. Смотри, на кого я похож!

Тони отбросил коробки и показал Четтине рубашку, забрызганную кровью.

– Ты ранен?! – Четтина прикрыла рот ладонью.

– Да не ранен я!

– Переоденься скорее!

Тони уставился на нее, всем своим видом говоря: а я что собираюсь сделать?

– А этот… Ну, тот, который убил Нуччо, это он привез тебя домой? – Четтина смотрела в ту сторону, куда ушел Пиппино.

– Он самый.

– А почему он тебя не убил?

– Он сказал, что если убьет меня, то должен будет убить и тебя, и Рози, Алессию, Минди и всех остальных. Поэтому он велел мне молчать, потому что, если я не буду молчать, он вернется и прикончит нас всех.

– Но почему же он привез тебя домой? Тони повернулся к жене:

– Ступай и спроси у него, Четтина.

Четтина прикусила руку. Только сейчас до нее, кажется, постепенно начал доходить весь кошмар случившегося.

– Черт бы тебя побрал, так я и знала, что добром это не кончится!