Елена Логунова - Синяя курица счастья

На западе еще мощно громыхало, но на востоке уже синела полоска чисто вымытого неба. Непогода твердо обещала закончиться, хотя с выполнением обещания не особо спешила, и город еще кутался в частую сеточку дождя, но уже не как тяжко раненый в старые бинты, а как кокетка в дымчатую вуаль.

Ярко-зеленая горбатая машинка Ивасика целиком поместилась под нависающим балконом второго этажа, так что до нее я дошла, не нанеся непоправимого урона своей новой прическе.

Относительно дальнейшего пути у водителя сразу же возник вопрос:

— Ты сама слышала, по телику сказали, что на проспекте огромная пробка, и куда же мы поедем?

— Для начала — дворами на соседнюю улицу, — ответила я, пристегиваясь ремнем безопасности.

Ивасик, хоть по нему об этом и не скажешь, лихой водитель, а его лягушонка-коробчонка поворотиста и резва.

Через пять минут мы уже были во дворе отеля, где я встречалась с Артемом в бытность его моим временным работодателем.

— Ты посиди, я сейчас, — пообещала я приятелю, выбираясь из машины.

Мои надежды оправдались.

Пакет с логотипом «АРТ» все еще висел на елке, только под действием ветра и земного притяжения перебрался пониже к земле.

Я оценила высоту, сбросила туфли, и под доносящиеся в приоткрытое любопытным Ивасиком окошко машины оскорбительные причитания «Прощай, педикюр, прощай, маникюр, прощай, приличная прическа, на что вы этой дикой макаке?» полезла на дерево.

— Хорошее дерево — елка, — одобрил мой выбор штурмуемого растения внутренний голос. — Ветки широкие, лезть удобно, главное — глаза и морду от иголок беречь… Ты далеко-то собралась?

Сберегая глаза, я пробивалась головой сквозь хвою, крепко зажмурившись, и едва не промахнулась мимо нужной ветки.

— И вот за этой великой ценностью ты лезла на дерево, презрев и поправ труды как минимум четырех мастеров красоты? — язвительно вопросил Ивась, дождавшись моего триумфального возвращения в машину. — Ну и что это такое?

— Вот, — я потрясла в воздухе пакетом с логотипом «АРТ» и содержащейся в нем пивной жестянкой.

— Думаешь начать зарабатывать на сборе пищевой жести? Планируешь податься в промышленные альпинисты-древолазы? — съехидничал приятель. — На кой бес тебе сдался этот мусор?

— А это, Ивасик, не мусор, — возразила я, заглянув в пакет и с удовольствием убедившись, что внутрь него дождевая вода не попала.

Хорошее дерево — елка!

— И что же это, если не мусор?

— Это улика.

— Да? — Ивась заинтересованно поморгал. — А поподробнее?

— Я расскажу тебе, если ты обещаешь, что это останется нашей тайной, — сказала я.

— Клянусь моим котиком!

— Это серьезно, — согласилась я. — Поехали потихоньку, на проспекте все равно пробка, пока будем стоять — расскажу тебе эту детективную историю.

Мы вырулила на проспект, ожидаемо встали в пробке, и я начала повествование классическим:

— Жил-был…

— Царь! — подсказал Ивась.

Я посмотрела на него вопросительно.

— Ну, сказки так обычно начинаются: «Жил-был царь, и было у него три сына», — чуть смутившись, объяснил приятель. — А дальше тех сыновей по полочкам раскладывают: умный налево, так и сяк — направо, совсем дурак — прямо, и ему-то и достаются основные приключения.

— Сказки правду говорят, — самокритично признала я. — В данном случае приключения достались дурочке, то есть мне.

— А ты разве дурочка?

— Временами.

— Но сейчас, я так понимаю, ты умная?

— Полагаю, что так, раз я во всем разобралась, — я не видела повода не похвалить себя, любимую. — Но вообще-то начать я хотела с другого, и ты меня, пожалуйста, не перебивай, а то я нить потеряю. Короче, жил-был один парень, по имени Платон Угрюмов, по натуре Джеймс Бонд. Служил он в какой-то специальной конторе и однажды был внедрен в окружение криминально-делового воротилы Максима Коробейникова.

— Я уже слышал от тебя эти имена, — все-таки перебил меня Ивась.

— Вот тебе еще одно имя, которое уже звучало: Маргарита. Она была женой Коробейникова и тайной зазнобой Угрюмова.

— Царство ей небесное, — поддакнул Ивась, вспомнив последние печальные новости.

— Не спеши, — я покачала головой. — Давай по порядку. Если я правильно поняла, Платон и Маргарита закрутили роман, но в сложившейся ситуации у них не было будущего.

— Ясное дело, за ним — контора, за ней — муж-мафиози, откройся все, и недолго жили бы Ромео и Джульетта, — правильно понял сюжет мой начитанный друг.

— А они, видимо, очень хотели жить долго, счастливо и вместе, — я невольно вздохнула — мне тоже чего-то такого хотелось. — Просто сбежать у них не получилось бы, ведь их искали бы и контора, и мафия. Когда-нибудь непременно нашли бы… И тогда наши герои придумали хитрый план. В один прекрасный день Угрюмов неожиданно исчез со всех радаров. Его, конечно, искали, но нашли только тогда, когда наш герой уже был к этому готов. Почти через год.

— И как же он к этой встрече подготовился?

— Основательно. Во-первых, сделал пластическую операцию.

— Классика жанра, — хмыкнул Ивась.

— Раз ты такой умный, догадайся, как Угрюмов изменил свою внешность, если раньше он был горбоносым кареглазым брюнетом с бородой? — предложила я.

— Стал гладко выбритым блондином с римским профилем и светлыми глазами?

— Почти угадал. Глаза у него ярко-синие, — я подавила предательский вздох. — Светлые линзы не перекрыли бы природный цвет радужки…

— Минуточку! — Ивась вывернул шею, чтобы заглянуть мне в лицо. — Аномально синеглазый блондин тоже уже упоминался в святцах! Это… Артем?!

— Он самый, — я невесело усмехнулась. — Но ты снова забегаешь вперед, слушай дальше. Поменяв наружность, наш герой всплыл на Кипре и позволил засечь его там все в том же образе горбоносого брюнета-бородача…

— Он гримировался? — азартно догадался Ивась.

— Ага, и хорошо гримировался — на фотографиях выглядел совсем как прежде.

Я вспомнила снимки, которые показывали мне Смит и Смит, и пояснила:

— За ним, похоже, из соседнего дома следили, оттуда и фотографировали.

— Стоп, а вот тут у тебя что-то не сходится, — наморщил лоб Ивась. — Зачем конторе было наблюдать за беглым агентом? Пришибли бы по-тихому — и все дела.

— Логично мыслишь, — согласилась я. — Я думаю, что наблюдали за Угрюмовым вовсе не конторские.

— А кто?

— А кому могло быть очень интересно выяснить, с кем он поддерживает связи?

— Любовные связи? — на лету поймал намек специалист по мудреным сюжетам. — Так-так-так… Наверное, муженек Маргариты все же питал серьезные подозрения…

Я демонстративно похлопала в ладоши:

— Вот ты сразу понял, а я поначалу запуталась. Можно сказать, заблудилась в двух соснах.

— Это была елка, — Ивась вспомнил дерево, уже сыгравшее свою роль в истории.

— Я выразилась фигурально! Понимаешь, я не сразу поняла, что имею дело с двумя разными структурами. Я поверила Смитам, что они из ФСБ, а не надо было верить. Слишком правильные они были агенты, голливудские какие-то, киношные. Настоящие агенты приходили инкогнито и обыскали мою квартиру под предлогом проверки на сейсмоустойчивость…

— Ты перескочила на следующую главу, — Ивась отметил нестройность повествования.

— Да, но давай уж так, как получается. Я на ходу соображаю… Знаешь, когда меня утянули на допрос в подвальчик Белого Дома, один из двух пытливых убежал, едва я пожелала увидеть, с кем разговариваю. Я тогда только белые носки и черные туфли разглядела…

— Фу! — с чувством сказал стилист.

— А ведь в белых носках, сбросив черные туфли, у меня в прихожей Смиты дефилировали…

— Так, стоп, давай восстановим хронологию нашествий и нападений, — предложил Ивась и начал загибать пальцы: — Сначала к тебе пришли ложные агенты, которые на самом деле работают на Коробейникова, так? Потом под видом официальной проверки явились настоящие конторские. Затем на тебя дважды напали на улице, судя по стилю, тоже коробейниковские ребятки. И они же, я так понимаю, учинили в квартире неаккуратный обыск, больше похожий на погром. И что же им всем от тебя было нужно?

— Собственноручная расписка Угрюмова. Бумажка, изучив которую, эксперты-почерковеды подтвердили бы, что при взрыве дома в Ларнаке погиб именно Платон Угрюмов. Ведь тело после взрыва опознать не представлялось возможным.

— Вот, кстати, а чье было тело, если настоящий Угрюмов жив-живехонек? — спохватился Ивась.

— Я думаю, того самого наблюдателя, который был приставлен следить за Платоном, — рассудила я. — Иначе это его, а не меня терзали бы как свидетеля. Наверное, Угрюмов заманил его к себе, оглушил или сразу пристукнул, загримировал под себя и сунул в духовку…

— Минуточку, — Ивасик жестом попросил меня притормозить. — А с кем ты общалась, когда пришла в тот дом? С настоящим Угрюмовым или с поддельным?