Наталья Александрова - Фаберже дороже денег

Крайневский нажал кнопку на столе. В дверях появился дежурный охранник, плечистый мордоворот с маленькими тусклыми глазками.

– Как тебя… Гена, Веня… проводи господина Мюнцера по варианту номер три… с особым уважением!

Герр Мюнцер поднялся. Его ноги слегка дрожали. Он чувствовал, что все повернулось какой-то неправильной стороной, и так удачно проведенное дело не принесет ему заслуженных дивидендов. Вряд ли его переведут в Швейцарию или хотя бы в Бельгию… после такого разговора он вообще сомневался, что останется в штате компании.

Он проследовал за охранником, опустив глаза и обдумывая свои служебные перспективы. Подойдя к верхней ступеньке лестницы, почувствовал едва заметный толчок в спину. Нога зацепилась за ковер, и герр Мюнцер покатился по лестнице, пересчитывая боками ее ступени. К счастью, катиться пришлось недолго, и несчастный страховщик, глухо постанывая, приподнялся. Охранник помог ему встать и с плохо скрытой насмешкой проговорил:

– Как же вы так неосторожно? Так ведь, я извиняюсь, и зашибиться ненароком можно!

Проводив страховщика, Крайневский несколько минут просидел молча. Несмотря на то что он выпустил пар и выпроводил немца, как последнего попрошайку, напоследок спустив с лестницы, у него осталось неприятное ощущение. Деньги, которые он уже считал своими, ускользнули. А этого Крайневский чрезвычайно не любил.

Следовало восстановить душевное равновесие, и самым простым и очевидным способом было – выместить раздражение на жене. Крайневский усмехнулся: все-таки ночной визит неизвестного взломщика имел и свои приятные стороны!

Он снова нажал кнопку и распорядился:

– Пригласите ко мне Елену Артуровну.

Через несколько минут в переговорном устройстве виновато кашлянули, и голос охранника смущенно произнес:

– Елена Артуровна просила ее извинить. Она… занята.

Крайневский побагровел. Занята она! Красится или побрякушки примеряет! И ничего она не просила, извиняться – не в ее духе, это уж охранник от себя добавил, чтобы смягчить отказ, а она, небось, попросту матом послала!

Он повысил голос и повторил с нажимом:

– Пригласите Елену Артуровну, если будет отказываться, приведите силой! Кажется, пока вы на меня работаете?

Намек был моментально понят. В переговорнике испуганно хрюкнули, и через несколько минут на пороге появилась Елена – злая, как гадюка, которой наступили на хвост, с одним накрашенным глазом, в порванном на плече полупрозрачном кружевном пеньюаре.

– Что позволяют себе твои козлы! – завопила она с порога. – У меня работал визажист, и вдруг врываются эти придурки, хватают меня… ведь об этом завтра будет знать весь город! Да что там завтра, это будет всем известно через час! Немедленно уволь этих голодранцев!

– И не подумаю, – спокойно ответил Крайневский, – они исполняли мой приказ. Первый раз я пригласил тебя вежливо…

– Что? – женщина широко раскрыла рот и выпучила глаза. Это было просто неслыханно! – Мерзавец, скотина, идиот! – закричала она, собравшись с силами. – Я этого так не оставлю! Со своими девками можешь так обращаться, а я тебе такого хамства не прощу! Сволочь, подлец, импотент!

– Все? – Крайневский оставался невозмутим, и это особенно бесило его жену. Бесило и пугало. – Все? – повторил он. – Высказалась? А теперь взгляни, дорогая, на эти фотографии…

Он положил на стол несколько черно-белых снимков. Елена приблизилась к столу, высокомерно опустила взгляд… и поняла, что ее игра окончательно проиграна. Она опустилась в кожаное кресло и тихо заплакала.

Лена Скачкова родилась в небольшом сибирском городе, большая часть населения которого работала или на шахте, или на обогатительном комбинате. С одной стороны города виднелись живописные сопки, покрытые кедровым лесом, с другой – угольные терриконы.

Лене не нравился ни один вид, ни другой. Она ненавидела свой город с его провинциальной скукой, с бесконечно дующими тоскливыми ветрами, покрывающими все вокруг угольной пылью и постепенно сводящими жителей с ума, с жестокими сибирскими зимами, ненавидела собственных родителей, которые ничего не делали, чтобы выбраться из этой дыры. Она с детства знала, что достойна большего. Чего именно – она только догадывалась, глядя на экран телевизора. Когда никого не было дома, Лена разглядывала себя в зеркале и мечтала, как пройдет по подиуму в роскошном платье… или поднимется на сцену, чтобы получить главную премию… неважно, за что – лишь бы главную.

Однако пока ей приходилось довольствоваться сценой городского клуба, где она играла второстепенные роли в идиотских спектаклях. И даже эти роли ей давали исключительно из-за ее красоты и свежести, потому что никаких сценических талантов у Лены не наблюдалось.

Да еще и режиссер, старый козел, приставал, набивался в любовники, обещал устроить на большую сцену.

– Что же ты сам не устроился? – спрашивала его Лена.

Она знала, что на самом деле он ничего не может ей предложить. Как ничего не могут предложить все многочисленные местные ухажеры, не вызывавшие у нее ничего, кроме презрения.

Единственным мужчиной, которого она терпела, был ее брат. С Андрюшей ее связывали общие детские воспоминания, общие невзгоды, а самое главное – внутреннее сходство, которое они оба хорошо чувствовали. Так же, как и Лена, Андрей не выносил свой город, свое окружение, так же, как она, твердо знал, что достоин большего.

Надо было перебираться в большой, настоящий город – в Москву или Петербург, а для этого нужны были деньги, хоть какой-то начальный капитал.

Идея пришла в голову Лене. Она всегда была более сообразительной.

– Посмотри, Андрюша, – сказала она брату, – вокруг так много одиноких стариков и старух, нуждающихся в помощи! Им трудно ходить в магазин, в аптеку, в сберкассу… Неужели ты не хочешь им помочь?

– Ты что, Ленка, – Андрей вылупил на нее глаза, как на сумасшедшую, – с дуба, что ли, рухнула? На солнце перегрелась? В тимуровцы решила податься?

– Какой ты ограниченный, братик! – протянула Лена. – Вот послушай, что я придумала…

И она изложила ему свой план.

Выслушав ее, брат пришел в восторг и немедленно взял назад свои слова о дубе и солнце.

Брат и сестра напечатали на принтере удостоверения социальных работников, вклеили в них свои фотографии и пошли по домам. Они звонили в квартиру, где жил одинокий человек, и предлагали помощь – сходить в магазин, заплатить за квартиру, в общем, все, что нужно. Старики очень радовались, давали симпатичным ребятам деньги… и больше никогда их не видели.

Выбирали Скачковы районы, удаленные от своего дома, действовали осторожно и попались только через два месяца. Старуха, к которой они пришли, слышала от своей знакомой о мошенниках, а дома у нее гостил племянник, сержант милиции. В общем, брата и сестру взяли с поличным.

Их дело получило в городе огромный резонанс. Всех возмущал удивительный цинизм молодых мошенников, то, что они не постыдились обирать нищих и беспомощных людей. Андрей уже имел дело с милицией, попался как-то за мелкое хулиганство, поэтому ему дали больший срок и отправили на зону. Лена разжалобила судей слезами, невинным взглядом, уверила, что ее саму мучила совесть за содеянное, что пошла она на преступление только под давлением со стороны жестокого брата, чуть ли не под угрозой побоев. Ей дали меньше, только два года принудительных работ.

Эти два года протянулись невыносимо долго, а когда срок закончился – Лена немедленно уехала в Петербург. Больше она не могла выносить свой затхлый город, тем более что многие оглядывались на нее, показывали пальцами – мошенница! Может быть, это ей только казалось, но так или иначе, Лена не могла здесь больше находиться ни одного дня.

В Петербурге у нее жила дальняя родственница. Особенного восторга при появлении Лены она не испытала, разрешила пожить месяц-другой, пока не найдет работу и не устроится как-то с жильем. Работы в городе было много, но такая, от которой Лену трясло: или штукатуром на стройке, или продавцом в магазине, бр! Целый день на ногах, да еще улыбайся отвратительным покупателям! А хозяева и начальники лапают, норовят затащить в постель… но дать за это ничего стоящего не могут!

Так Лена маялась месяц, второй, третий. Тетка смотрела косо и спрашивала, когда же дорогая племянница наконец съедет с квартиры.

Неизвестно, чем бы это кончилось, но как-то Лена пришла в кастинговое агентство, набиравшее девушек для какой-то рекламной кампании. Девиц набралось множество, пока одних оформляли, другие курили и болтали в коридоре. В это время из соседнего офиса вышла небольшая группа солидных мужчин. Особенно выделялся один из них, на которого остальные смотрели снизу вверх, ловили каждое его слово… Лена держала в руке сигарету и собиралась у кого-нибудь прикурить. Проходя мимо Лены, мужчина задержался, вытащил из кармана тяжелую золотую зажигалку и поднес ей огонек.