Маргарита Южина - Богат и немного женат

Было совершенно ясно, что никуда он идти не собирается, а вовсе даже намерен долго и беспробудно спать. Тогда Раечка набрала знакомый номер и проговорила в трубку:

– Олимпиада Петровна. Я очень опасаюсь, что вашей новой прически никто сегодня не увидит. Дуся совсем не хочет просыпаться.

– Что ты сказала, детка? Он просыпаться не хочет? Сунь-ка ему трубочку под ухо, я его сейчас спрошу... – И тут же в ухо несчастного Евдокима полилась такая громкая тирада, что он, словно ошпаренный, подскочил с дивана, долго озирался и не мог понять, где он.

– Одевайся, любимый, – нежно улыбнулась ему Раечка, протягивая уже приготовленный костюм. – Мы едем в «Новгород».

По дороге Раечка щебетала без умолку:

– Ты не представляешь! Твоя маманя такая душка! Я ей помассировала только спину, а она забегала как девочка. Оказывается, я сдуру на что-то не то нажала. Но, ты знаешь, помогло! А с Машенькой мы завтра с утра едем в бассейн, кстати, я ее записала в самую престижную балетную школу, спроси меня как?!

– Как? – послушно спросил Евдоким.

– Да все оказалось очень просто. У моего папеньки новая жена... ну я ж тебе говорила – совсем еще девочка! Так вот она не совсем девочка, она просто балерина, а потому так выглядит молодо! И вот, по ее рекомендации... ты только подумай! Машка у нас будет заниматься в самой лучшей школе!

– Обалдеть! – на самом деле удивился Дуся. – Маменька, наверное, прыгала кенгурой от радости, да?

– Ну да, кем-то таким прыгала, хотя... будь моя воля, я бы ни за что девочку на такие мучения не отдала бы. Это ж такой труд! И потом, с таких лет – и диеты! Но... мы завтра придем знакомиться, может быть, нас еще не возьмут...

Так, болтая о важных семейных делах, Дуся с Раечкой подъехали к ресторану, где их уже ждали взволнованные гости.

Вечер прошел на самом высоком уровне. Причем высокий уровень обеспечивала в основном одна пара – отец Раечки и его молодая жена Лена. Они весьма удачно не обратили внимания на то, что Олимпиада Петровна заявилась в ресторан со всеми домочадцами – мало того, что привела маленькую Машеньку, так она еще и Дусеньку с собой захватила.

– Я предлагаю первый тост за наших молодых! – красиво поднялся Игорь Владимирович.

Тост у него был заготовлен длинный и витиеватый, но досказать его ему не дали.

Первым возмутился Дуся:

– Я не понял, а чего вы так обрадовались-то? Мы еще ничего не решили. Я только в субботу все сообщу. У меня потому что еще дела...

– Нет, погодите, а почему за молодых? – жуя салат, перегнулась к Игорю Владимировичу маманя жениха. – А у нас чего, уже свадьба, что ли? А почему я не в белом наряде... тьфу ты, почему у нас невеста-то не в белом? Дуся, ты хоть покажи, на ком женишься, я ведь невесту-то всего два раза видела!

Ей изрядно мешала собачка, которая беспокойно суетилась у нее на коленях.

– Пап, лучше я, – подскочила со своего места Раечка, аккуратно забрала собаку с рук будущей свекрови и пододвинула к Машеньке креманку с мороженым. – Дорогие мои! Свадьба у нас будет пышная и веселая, а сегодня мы просто собрались на ужин, чтобы познакомиться с будущими родственниками. Так выпьем же за всех!

– Дуся! Женись на этой, вон она как все повернула. Умница девка! – похвалила Раю Олимпиада Петровна и первая опрокинула в себя фужер с водкой, которую, по большому счету, Игорь Владимирович заказывал для себя.

От этого фужера почтенную даму развезло через пять минут. Она вела себя просто ужасно, и только благодаря неимоверным усилиям Раечкиного отца и его жены ей удалось не опозориться. А потом и вовсе Лена, молодая жена Игоря Владимировича, которая, как и Раечка, даже не глотнула вина, взяла на ручки Машеньку и, пообещав показать девочке кучу новых игрушек, которую «дед Игорь» специально купил для уже готовой внучки, повезла ее к себе.

Раечка ухватила на руки Дусеньку, маленькую собачонку, и посадила ее в свою машину, а мужчины – Игорь Владимирович и Дуся – ценой огромных усилий затолкали Олимпиаду Петровну в такси, куда и сами уселись – даму надо было доставить до кровати.

Когда Дуся приехал домой, его встретил полумрак. Честно говоря, он даже не слишком обратил на это внимание, потому что был сильно уставшим после таскания маменьки, а еще совсем не выспавшимся после вчерашних возлияний и измотанным теми новыми мелочами, которые ему пришлось пережить за день.

На полумрак он внимания не обратил, но зато тихой, лирической музыки не заметить не мог.

– Раиса! Ты знаешь, сколько времени? – строго спросил он, заглядывая в ее спальню.

Девушки там не было.

– Вот идиотизм... что за манеры – включить свет и музыку, а самой куда-то смотаться! – Он поворчал и пошел в душ. – Черт, даже поужинать не дали...

Совсем недовольный, в широких и длинных семейных трусах (других маманя ему категорически не покупала), он прошел к себе в комнату и чуть не вскрикнул от неожиданности. На его постели в приглушенном свете торшера, в прекрасном полупрозрачном пеньюаре возлежала Раечка с распущенными волосами.

– Милый, я тебя уже заждалась, – мурлыкнула она и призывно дернула ножкой.

– А чего ждать-то? – не понял Дуся. – Ты чего, одна спать боишься?

– Коне-е-ечно... – эротично тянула Раечка.

– Так как же ты до меня-то жила? – все еще торчал в дверях Дуся. – Ну, блин, влип!.. Ну я даже не знаю... Завтра маменька протрезвеет, я тебя к ней отправлю, она знаешь как воспитывает классно – у нее даже Машка всегда одна засыпает. И тебе поможет! Пару ночей, и все! Всю боязнь как рукой снимет, честно тебе говорю.

– Да не нужно мне к твоей маменьке! – обиделась Раечка и села. – Я тебя ждала! Соскучилась! Думала... думала, ты меня поцелуешь, обнимешь, а ты...

– Ха! Думала она! – искренне удивился Дуся. – А если я на тебе не женюсь? И чего потом с тобой делать, когда я тебя уже всю перецеловал? Что я потом твоему жениху скажу?

– А что скажешь? – пожала плечами Раечка. – Скажешь, что дурак. Тебе поверят. И вообще... Дуся, а может, у тебя что-нибудь болит?

Дуся прислушался к себе. Вроде ничего... или нет, кажется, что-то есть...

– Точно, – произнес он, – зуб. Только он не сильно, я потом пломбу вставлю, и все.

– Ой дура-а-ак... – вздохнула Раечка и медленно побрела к себе в комнату. – Знаешь, Дуся, тебе бы провериться сходить, ну по поводу женщин. Сейчас многие мужские болезни поддаются лечению... а я все смотрю-смотрю: и чего не женится? Ведь взрослый же мужик, а тут...

Дуся с облегчением плюхнулся на свою кровать, вырубил ко всем чертям торшер и сладко зажмурился. И только потом, почти в полусне, подумал:

– Интересно... а про что это она мне говорила? Про какие-то болезни... Цвет лица, что ли, не тот? Или похудел? Надо будет завтра отоспаться да на весы встать...

На следующий день Дуся проснулся в полдень. На улице светило солнышко, настроение было бодрое, а главное – Дуся чувствовал себя выспавшимся.

– Раиса! А где мой завтрак? – прокричал он, но никакой Раисы не услышал.

Он прошелся по комнатам – Раечки нигде не было.

– Ну и ладно, я и сам... а если она еще догадалась что-нибудь положить в холодильник...

Холодильник порадовал Дусю розовым окороком, четырьмя глазированными сырками, копченой колбаской и огромным куском сыра. Все это было съедено за один присест, и Евдоким после сытного завтрака завалился на диван смотреть программы для домохозяек. Ему нравилось вот так валяться, когда никого нет дома.

Однако сейчас долго валяться в одиночестве не получилось. На экране как раз развивалась основная линия какого-то захватывающего сюжета, когда в дверь настойчиво позвонили.

– А, вернулась, – довольно фыркнул Дуся, направляясь к двери. – Нагулялась? Сейчас ты мне расскажешь, что ты там про больницы мне...

Он подавился словом – на пороге стоял Пашка!

– Привет! – удивился Евдоким. – Ну ты меня везде отыщешь!

– А я такой... – стыдливо зарумянился Пашка. – Я ведь, Дуся, к тебе чего... я за деньгами. Займи, а? Ну так Валентине нужно! Ну на лечение, ты ж знаешь, а?

– Знаю... – как-то странно, по-новому посмотрел на друга Дуся. – И ты знаешь, я тебя ждал. Вот честное слово. Я даже точную дату знал. Ну проходи...

Пашка, нервно оглядываясь, прошел в комнату.

– Ну давай, садись, – пригласил Дуся.

– Да мне некогда особенно-то рассиживаться, – помялся возле дивана Пашка, но сел. – Мне б денег.

– Ну не сразу же, ты давай со мной сначала поговори, – в упор уставился на Пашку Евдоким. – Расскажи, за что ты мужика-то грохнул, а? За Вальку свою?

Пашка должен был побледнеть, забиться в истерике, молить Дусю о пощаде, но ничего подобного не случилось. Мало того, Павел вдруг вальяжно развалился на диване, и нагло глядя Дусе прямо в глаза, потребовал:

– Дай денег, говорю. Я уже не шутки шучу, все по-серьезному.

– А ты знаешь, я испугался, – дурашливо заявил Евдоким. – Ну вот так взял и сразу – дынц, и забоялся!

– Забоишься, – с наглой уверенностью фыркнул Пашка. – Давай деньги, не тяни.