Людмила Милевская - Жених со знаком качества

“Как коварны женщины”, — зверея, думал я.

Не скрою: испытывал острое желание поколотить соперника и убить Светлану. Да-да, даже убить! Мысли мои все время обращались к прошлому.

“Эти женщины, — страдал я, — безжалостные твари. Мужчины в их руках игрушка. Заманят в сети, приучат к ласкам, к вниманию, а потом, когда ты уже не можешь жить без их восторгов, их восхищения, обязательно предадут, бросят на произвол судьбы. Как я не хотел встречаться с ней, с этой лживой бабенкой, попусту тратить время. Она же меня буквально силком в отношения затащила. А как она заставляла клясться в любви! “Ах, Робик, ты меня любишь? Скажи, что любишь”. И я, как последний дурак, заверял, что люблю, терпел ее издевательства! Я же ненавижу, когда меня называют Робиком. Когда Робертом и то не очень…

Но с другой стороны у нее такие красивые ноги… И круглый упругий живот… И такой милый шрамик на руке от оспы… И эти пресловутые груди…

Да-да, груди! А ее забота! Она всегда лечила меня, если я начинал хандрить. Звонила перед сном, называла своим котиком. Своим самым умненьким в мире Барсиком. А как она меня слушала! Так не умеет слушать никто. Кстати, она-то как раз и могла мне родить сына. Или дочь. Ну и что, что я был Робиком. Подумаешь, эка беда. Должна же она была как-то обращаться к любимому мужчине, раз мне дали такое дурацкое имя…

Но с другой стороны я всегда чувствовал, что женщинам доверять нельзя. Они тиранят нас до тех пор, пока мы им не сдадимся, после же теряют к нам интерес.

Так и произошло со Светланой: как только я стал шелковым, она сразу меня бросила. Кстати, почему я ее так долго терпел? Целых пять лет! Почему?

Как — почему? Уверен был, что она меня любит. Но сам-то я ее не любил. Так в чем проблема? Она ушла. Что и требовалось доказать. Я свободен! Я счастлив! И для материнства она стара. К черту! К черту эту Светлану!”

Я так решил, но сердце было не согласно. Мне было плохо, очень плохо. Единственная польза от ухода Светланы: я забыл о своем позоре, о провале на конференции. Но что толку? На душе было невыносимо скверно: хотелось напиться и совсем уже расхотелось жить. Незаметно для себя я начал на полном серьезе обдумывать варианты ухода из жизни.

Увы, их было немного. Можно выброситься из окна — это просто, но я боюсь высоты. Можно выпустить из себя кровь. Говорят, это даже приятный способ: лег в ванну, перерезал вены и — на встречу с Господом. Но я боюсь крови. Можно застрелиться, кстати, я неплохо стреляю. Во всяком случае уж в себя не промажу, но у меня нет пистолета. Можно повеситься, но здесь совершенно не имею опыта. Как это делается? Даже не представляю. К тому же, это ненадежный способ. Слишком часто этих висельников-самоубийц из петли вынимают. Статистика настораживает. Нет, мне это не подходит. К тому же не эстетично висеть с черным вываленным языком. Да и не достойно для меня, доктора наук, уважаемого человека… Надо поискать что-нибудь поприличней.

А что тут найдешь? Все. Нет больше вариантов…

Я вдруг вспомнил студенческие годы, наши пикники в лесу, вспомнил безобидного крота, которого Заславский, почему-то испугавшись, прибил лопатой. Тогда на меня это произвело самое тягостное впечатление, но теперь я принял во внимание и этот способ отъединение души от тела и начал рассматривать как очередной вариант. Но, поразмыслив, подумал, что мне и это не подходит.

“И в самом деле, неужели придется жить? — расстроился я. — Не убивать же себя лопатой, как какого-то крота?”

За этими горькими мыслями и застала меня матушка. Она со своими подругами уже рассмотрела подарки и, судя по всему, как обычно была недовольна.

— Ну? — грозно поинтересовалась она. — Что ты тут сидишь истуканом?

— Жду тебя, ванну и кофе. Желательно в вышеупомянутой последовательности.

Словно не слыша, мать повторила вопрос, уснастив его оскорбительными деталями:

— Что ты тут сидишь истуканом? Весь в своего папочку, тот всю жизнь истуканом просидел. Даже спал сидя. Лег лишь тогда, когда его в гроб положили. Роби, слышишь меня, не сиди!

— А что я должен делать? — рассердился я. — Идти развлекать твоих гостей?

— Было бы неплохо, — мгновенно успокаиваясь, заметила мать.

— Но у меня совсем неподходящее настроение.

— У меня такое же после того, как я увидела на что ты выбросил деньги, — посетовала она, явно имея ввиду подарки. — Кстати, а у тебя-то что за горе?

— Я доверился рекламе.

Мать изумилась:

— Рекламе? Какой?

— “Сделай паузу — скушай Твикс!”

— И что?

— Пока я делал паузу, кто-то скушал мой Твикс.

Она рассердилась:

— О чем ты, Роби? Ничего не понимаю! Хватит говорить загадками!

Мне вдруг захотелось материнского тепла. И сочувствия.

— От меня ушла Светлана, — скорбно признался я.

Мать обомлела. Несколько секунд она сидела с открытым ртом, а потом схватилась за сердце и прошептала:

— Боже! Какой… подарок! Какое счастье!

— Для Светланы — возможно, а мне очень плохо.

— Глупости, — решительно возразила мать. — Теперь у тебя появился шанс стать человеком. Такую тебе невесту найду. Жанна! Жанна! — восторженно закричала она.

— Беги скорей сюда! У меня жених завелся! Мне срочно нужна твоя помощь!

Прибежала Жанна Леонидовна — старая подруга моей матери. Двадцать лет она проработала судьей, а потому имела завидные связи.

— Что? Где? Куда? — завопила она, по тону матери догадываясь, что речь идет о чем-то сногсшибательном, но не понимая о чем.

Дело в том, что Жанна давно глуховата. И подслеповата. Согласитесь, качества бесценные для судьи.

Увидев Жанну, мать завопила изо-всех сил:

— Теперь мне нужна невеста! Мой сын теперь жених!

— Поздравляю, поздравляю! — обрадовалась та.

— Что — поздравляю! — рассердилась мать. — Ты мне невесту скорей подавай!

Жанна задумалась.

— Тут любая не подойдет, — озабоченно отметила она.

— Еще бы! — торжествуя, гаркнула мать. — Речь идет о моем сыне! Видишь, какой он у меня: моя гордость! Мужественный, молодой, стройный, высокий, спортивный, красивый, интеллигентный, а умница какой! Целый доктор наук! Светила!

Думаю, никто не удивится моему признанию: о себе из уст матери я услышал такое впервые и был потрясен — на какой-то миг даже забыл о своих несчастьях.

Вообще-то она права: я действительно совсем не глуп и далеко не урод. Но что заставило ее признать все эти истины после стольких лет сопротивлений? Загадка.

Настроение мое слегка приподнялось, конечно, насколько позволяли обстоятельства. Мать же вдохновенно продолжила:

— Дорогая моя, знай, мой Роби не мужчина…

— Как не мужчина? — испугалась Жанна, всплескивая руками.

— Ах, что за привычка у тебя: перебивать и забегать вперед? — рассердилась мать. — Мой Роби не мужчина, а мечта любой бабы, вот что я хотела сказать. Он настоящая драгоценность! Уж я-то знаю, сама растила! Заметь, Жанна, без вредных привычек: не пьет, не курит и не храпит. И спортом, как проклятый, занимается. А какой эстет! А как преуспел в науке! Только что из Парижа, с научной конференции вернулся!

Услышав это, я опять погрузился в пучину печали. Не замечая моей пучины, мать заключила:

— Короче, перечислять его добродетели можно долго, но время поджимает. Срочно нужно невесту искать. Жанна, что в невесте самое главное?

— Что? — озадачилась та.

— В невесте главное то, чего нет в моем сыне. Они должны дополнять друг друга, как мы с моим покойным супругом — ангел был, не человек. Роби вылитый отец, следовательно жена ему нужна точь в точь как я.

Думаю, вы уже поняли, что меня охватил ужас. Однако мать этого не поняла и назидательно продолжила:

— Запомни, Жанна, повторяю специально для тебя: супруги должны друг друга дополнять. Только на этом держится брак: мой муж был молчун, а я любила поговорить, и мы прекрасно уживались. Молчать и слушать — почти одно и то же. Короче, Жанна, раз в моем сыне столько образования, красоты и ума, что хватит на двоих, так и не будем непомерных требований предъявлять к невесте. Видишь сама: у Роби есть все, даже маленький недостаток.

— Какой? — с обидой поинтересовался я.

— Отсутствие денег, — с осуждением заявила мать.

Я вспылил:

— Во-первых, не считаю это недостатком, а во-вторых, деньги у меня тоже есть. Во всяком случае мне хватает.

— А мне нет! — воскликнула мать и обратилась к Жанне. — Короче, невеста должна быть богата. Желательно, очень богата.

— Я тоже так считаю, — согласилась Жанна. — Будем искать. У меня уже есть на примете две кандидатуры. Одна очень богата, просто Крез, но косая.

— Что? Совсем косая? — озабочено поинтересовалась мать.

— Самую малость, — успокоила ее Жанна. — Левый глаз немного смотрит вправо.

Мать вздохнула с облегчением:

— А-аа, это ерунда, вправо — это неплохо, вот если бы наоборот: правый — налево. Терпеть не могу когда девушки смотрят налево.