Фаина Раевская - Мачо в перьях

Ингумбо зарычал и, выхватив из рук одного из террористов автомат, направил его аккурат в лоб болтливой подружки.

Маруся, зажмурившись, гаркнула:

— Взвейтесь, соколы, орлами!

Однако выстрела не последовало. И вообще, началось что-то невообразимое: откуда-то из-за джунглей появились вертолеты и принялись кружить над нашими головами почти на бреющем полете. Мне даже удалось разглядеть в одном из вертолетов мужика с большой видеокамерой.

— Батюшки-светы, конец света пришел! — в самое ухо прокричала Маруся. Она уже не жмурилась, наоборот, растопырила глаза и, не обращая внимания на песочную бурю, поднятую лопастями, наблюдала за происходящим.

А наблюдать было за чем. Террористы сперва немного постреляли в воздух, но быстро сообразили, что затея эта напрасная — ответная пальба из вертолетов помогла осознать сей факт. Они побросали оружие и улеглись на песок, заложив руки за голову. Со стороны океана на полной скорости неслись невесть откуда взявшиеся катера.

Никогда в жизни я не была так счастлива, как в эту минуту! Но от счастья почему-то заплакала. Впрочем, другие «амазонки» тоже заплакали слезами радости.

Катера пристали к берегу. С них высалился десант из такого количества людей — и в форме, и в цивильном, — что реальность слегка поплыла у меня перед глазами.

Первым, кого я разглядела, разогнав пелену, оказался Игнат. Выражение лица Маруськиного супруга было настолько сурово-зверским, что я сочла разумным хлопнуться в обморок.

— Славик, ты спишь? — вполголоса спросила Маруська.

— Сплю. — нехотя ответила я, зарываясь в подушку.

Сегодня начался пятый день домашнего ареста, устроенного нам Игнатом сразу по возвращении домой. Арест был самым что ни на есть настоящим. Майор временно отлучил свою супругу от семейного очага и запер ее вместе со мной в моей же квартире. Ключи Игнат отобрал, продуктами снабжал каждый вечер, на уговоры, ласки, скандалы не поддавался и категорически отказывался сделать послабление в режиме. Кроме того, он стойко нас бойкотировал.

Мы с Маруськой, в конце концов, смирились с судьбой. Гулять выходили на балкон, ели, отсыпались, а разговоров насчет пережитого приключения старались избегать. Лишь однажды по телевизору посмотрели пятиминутный репортаж о том, как русских заложниц освободили из лап террористов. Сами заложницы выглядели совсем не по-боевому, скорее наоборот. Манькину мордочку с «фонарями» под обоими глазами показали крупным планом как пример жестокого обращения с пленниками.

— Вот ведь свинство! — возмутилась подруга, когда проплыли последние кадры репортажа. — Мы столько пережили, а показали всего ничего.

— А чего ты хотела? Чтобы сняли сериал «Приключения Маньки в Африке»? Так напиши сценарий, найди какого-нибудь сумасшедшего продюсера, и будет тебе кино…

— Нет в тебе понятия, Ярослава, — вздохнула подруга. — Я ж не ради славы, я ж во имя справедливости, неужели не понятно? Между прочим, сериал получился бы очень даже ничего. Разве мало испытаний нам выпало?

Немало, кто бы спорил, одна встреча с Игнатом на далеком острове чего стоит! Когда я пришла в себя после кратковременного обморока и вновь увидела майора, мне захотелось немедленно скончаться навсегда. Манькин муж наглядно демонстрировал, на что он способен в гневе: Игнат рвался набить морду всем террористам сразу и каждому в отдельности. Четверо нехилых мужиков с трудом удерживали майора от опрометчивого поступка. Мы с Маней прекрасно понимали, что в скором времени аналогичные разборки ожидают и нас, оттого молчали, со страхом наблюдая за беснующимся Игнатом.

Освобожденные «амазонки» плакали не переставая. Карина с Кристиной обнимали и целовали всех подряд; Настасья о чем-то беседовала с женщиной в военной форме; Ленка-студентка билась в рыданиях, лежа на песке. Возле нее суетился невысокий плотный мужчина, в руках которого был медицинский чемоданчик. Дарья, хлюпая носом, активно помогала коллеге; домохозяйка Елена смотрела в океанскую даль печальным взглядом, а по щекам ее ручейками бежали прозрачные слезы…

Состав спасателей оказался весьма пестрым. Тут были и военные, и представители разных международных миссий и комиссий, врачи, полицейские, еще какие-то люди в штатском с умными непроницаемыми лицами, что наводило на мысль об их принадлежности к определенным спецслужбам. Именно эти люди порывались побеседовать с нами немедленно, но доктора и члены миссий категорически запретили любые разговоры до тех пор, пока нас не обследуют в госпитале и наше здоровье не будет вызывать опасений.

Телевизионщики и журналисты соревновались друг с другом в стремлении заполучить сенсационные кадры освобождения русских «амазонок», а заодно их эксклюзивные интервью. Впрочем, пронырливых журналюг быстро приструнили.

Наконец всех девчонок погрузили на катер, и мы покинули злосчастный остров. Представители спецслужб компании нам не составили по причине необычайного интереса к базе террористов. Самих террористов тоже пока не стали увозить. Уже с катера я видела, как военные повели их к джунглям. Во главе процессии ковылял Ингумбо.

Игнат ни со мной, ни с Манькой не разговаривал. С самого первого момента появления на острове он не произнес ни слова, но зорко следил за каждым нашим движением. Как-то смутно угадывалось, что с каждой минутой в майоре крепнет желание провести с нами беседу в теплой дружеской обстановке.

Уже в госпитале я узнала некоторые подробности операции по нашему спасению. Та женщина, с которой разговаривала Настасья, оказалась сотрудницей Международного комитета по борьбе с терроризмом, так что их разговор носил отнюдь не праздный характер.

Первое потрясение ждало при сообщении о месте нашего пребывания. Пресловутый остров Зеленой Обезьяны остался далеко в стороне, почти в сотне километров от того острова, на котором нас высадили. Как такое могло случиться, каким образом съемочная группа перепутала острова, пока неизвестно, выяснением обстоятельств данного казуса вплотную занялись компетентные органы сразу нескольких стран, в том числе и нашей.

Погудин с Заваловым заподозрили неладное, когда съемочная группа в течение двух дней не выходила на связь. Причины тому могли быть самые разные, потому продюсеры не стали поднимать шум, а для выяснения причин послали своего человечка в командировку на Зеленую Обезьяну. Ясное дело, следов нашего пребывания там не обнаружилось. Только тогда Погудин и Завалов начали понемногу паниковать. Аварий, катастроф, стихийных бедствий в ближайшем прошлом не наблюдалось, поэтому версия о гибели группы «амазонок» была отметена сразу. Командированному товарищу поручили организовать поиски потерявшихся девушек, только по-тихому, без лишнего ажиотажа. Доверенное лицо продюсеров оказалось на редкость сообразительным и быстро скумекало, что дело серьезное и в одиночку справиться с ним невозможно. Поскольку остров Зеленой Обезьяны принадлежит Нигерии, доверенное лицо обратилось в нигерийскую полицию, а заодно и в российское посольство.

В этом районе океана островов великое множество, поэтому поиски обещали затянуться на неопределенное время. Но тут по всем телевизионным каналам показали кадры, переснятые из Интернета, с русскими девушками, попавшими в заложники. Террористы требовали у мировой общественности выкуп в миллиард долларов, а у нашего правительства — прекратить военные действия в Чечне. С моей точки зрения, оба требования абсурдны, но не об этом речь. К поискам подключились военные, спецслужбы, миссии-комиссии… Погудина с Заваловым сразу замели на Лубянку, хотя они вряд ли могли что-либо пояснить.

Помог случай. Вернее, не просто случай, а наше горячее стремление к свободе. Сигнал SOS. который мы послали с базы террористов, услышала группа туристов-аквалангистов. Одного из них я как раз встретила однажды ночью в океане. Наверное, товарищ решил, что это такая же сумасшедшая любительница ночного купания, поэтому не озадачился встречей и не счел ее странной. Лишь после получения сигнала о помощи он сложил 2 и 2 и сообразил, кто и откуда посылает SOS. Однако к тому времени этот же самый сигнал получили и те, кто нас искал. Дальнейший ход событий понятен. В общем, не напрасно мы с девчонками рисковали своими головами, штурмуя вражескую базу. Террористы, наверное, даже не подозревали, какими шустрыми окажутся русские заложницы, иначе не рискнули бы играть с нами в кошки-мышки.

В госпитале мы пробыли всего два дня. Медики убедились в нашем могучем здоровье и отпустили на все четыре стороны, но тут же, прямо на пороге больницы, нас приняли под белы рученьки представители спецслужб и пресса. Еще три дня прошли в долгих, изматывающих беседах со спецслужбами. Игнат и представитель посольства сопровождали нас повсюду. Последний отличатся неуемной болтливостью в отличие от Маруськиного мужа. Тот, наоборот, молчат, как статуя Будды, играл желваками и метал молнии из глаз. Манька почему-то из-за этого сильно нервничала, а я так только радовалась — все лучше, чем слушать упреки майора. И когда мы с подругой оказались под домашним арестом, я облегченно перевела дух: разбор полетов откладывался на неопределенный срок. А там, глядишь, пройдет время, и Игнат окончательно угомонится…