Дарья Донцова - Имидж напрокат

– Нет, нет, – возразила Надежда Борисовна, – дверь открывается особым пропуском, его выдают один раз и только в случае необходимости.

– Но вы-то сейчас вошли в палату, – напомнила я. – Или еще кто-то умер и вы явились за телом? Валерий Борисович передумал увольнять вас? Решил только проучить – перевел в санитарки при морге? Почему меня именно в эту палату поместили? Других свободных не было?

– У меня универсальный ключ, – начала отвечать на мои вопросы собеседница, – его пока не отключили. Забыли, наверное. Недавно Валерий сказал мне: «Если всех бывших однокурсников вкупе с родственниками и друзьями я бесплатно обслуживать буду, без штанов останусь. В неловкое положение попал, а отказать Кате не могу. Мы с ней в хороших отношениях, она не раз меня выручала и в студенческие годы, и сейчас, я больных к ней на консультацию отправляю, она прекрасный хирург. Ее подругу Евлампию в вип-апартаменты класть не стану, потому что деньги мне с Романовой брать неловко».

– Уверена, Катюша не просила о благотворительной помощи, – процедила я. – Мы с мужем вполне способны отдать за лечение необходимую сумму.

Но Надежда словно не услышала мои слова.

– Брат придумал решение проблемы – велел определить вас в новую дешевую палату. Очень радовался своей находчивости, объяснил мне: «Если Екатерина решит оплатить лечение, я дам ей большую скидку. Если не спросит счет, то и ладно». Потом он узнал, кто пациентка по профессии, за кем замужем, понял, что и трехкомнатный вип вам по карману, но переводить вас уже было некуда. Понимаете, он в тот момент в Китае был, из-за границы указания раздавал, хорошо в ситуацию не вник. Однако не в палате дело. Валерий крайне жестоко поступил с Борей. Если разобраться по сути, моего мальчика к глупому поступку подтолкнул сам дядя.

– Давайте называть вещи своими именами, – остановила я Надю, – это не глупый поступок, а попытка убийства Анжелики, вследствие которой погибла пациентка, находившаяся в клинике под именем Елена Зайчевская.

– А кто виноват? – всхлипнула моя гостья. – Кто, попирая все моральные принципы, увел у племянника любимую? Кто сначала вверг Боречку в пучину пьянства, а затем вынудил совершить плохой поступок? У мальчика сильнейший стресс! Устроив моему ребенку кошмар, Валерий меня с работы вытурил, а теперь из дома гонит. Ведь особняк, где я живу, принадлежит брату. Мы с сыном стали главными врагами господина Милова. Что ж. Раз мне отведена роль злодейки, буду ее сладострастно исполнять. Выслушайте меня внимательно, я пришла сюда тайком неспроста…

Через шесть дней после визита Надежды в мою палату я выписалась из больницы, полностью оплатив услуги. Причем от неприлично большой скидки отказалась.

А еще через пару дней мы с Володей собрали в офисе нашего агентства теплую компанию. В уютной переговорной оказались Нина Волынкина, Надежда, Галина Михайловна и Валерий Борисович Миловы. Владелец медцентра пришел с Анжеликой. Парочка появилась последней, и Валерий с порога начал возмущаться:

– Зачем тут весь табор? Если мать решила меня с сестрой с вашей помощью помирить, то зря старалась. Я своих решений никогда не меняю. Принимаю их раз и навсегда.

– Очень плохо, Валерочка, что вы с Надюшей в контрах, – зажурчала Галина Михайловна. – У тебя детей нет, поэтому ты не понимаешь, как за них сердце болеть может. Но я сюда не просилась, меня Лампа пригласила.

– Садитесь, пожалуйста, Валерий Борисович, – попросил Костин. – В вашем медцентре происходят скверные дела, мы случайно кое о чем узнали и хотим вам доложить о некоторых фактах.

– Ну хорошо, – неохотно согласился Милов. Отодвинул кресло подальше от родственников, сел в углу и снова не сдержал негодования: – А они здесь зачем?

– Хотите вы того или нет, но Надежда ваша сестра, – сказал Костин, – ей надо кое о чем знать. И Галине Михайловне тоже. А Нина Волынкина, медсестра из отделения, где лечилась Лампа, оказалась втянута в скверную историю, связанную с работой.

– Я? – поразилась Нина. – Думала, меня позвали из-за самоубийства Ксюши.

– И из-за этого тоже, – кивнул Костин. – Слева от меня находится полковник Федор Иванович Лукьянов, около него Евгений, наш эксперт, ну и справа Евлампия, с которой вы все прекрасно знакомы. Итак, начнем. В медцентре более полугода назад умерла Галина Максимовна Брунова и совсем недавно скончалась Раиса Петровна Галкина. Смерть первой была естественной, у женщины оторвался тромб, увы, это довольно частое явление. Но неожиданному уходу Галины Максимовны предшествовала странная история. Атеистка Брунова попросила сына привести к ней священника из церкви при больнице. Михаил Николаевич безмерно удивился: его матушка никогда ранее не интересовалась вопросами веры. Бывает, и довольно часто, что невоцерковленные люди, почувствовав приближение смерти, спешат в храм, но у Бруновой не было неизлечимой болезни, она всего лишь сломала лодыжку. Неприятная, конечно, травма, однако хорошо лечится. В глубоком недоумении сын Бруновой пошел к батюшке и, поскольку мать сказала: «Хочу креститься», поведал священнику о ее желании пройти обряд. Батюшка пришел побеседовать с Галиной Максимовной и услышал от нее просьбу – дать ей адрес церкви Святого гонимого Валерия. Мол, о таковой ей поведала ее прапрапрабабушка монахиня Евдокия, жившая в шестнадцатом веке, которая явилась больной ночью в палату.

– Бред! – не выдержал Валерий Борисович. – Старушка, наверное, получила слишком много обезболивающего. У некоторых людей оно вызывает галлюцинации.

Костин, не обратив внимания на слова владельца медцентра, вел повествование дальше:

– Одним словом, сын неправильно понял матушку. В действительности старшей Бруновой требовалось узнать, где находится церковь некоего гонимого святого Валерия, и она наивно решила, что священник из клиники даст ей эту информацию. Но батюшка ответил, что такого святого у православных не существует, посоветовал почитать Закон Божий и никогда не вступать в контакт с сектами. Все это Михаил выяснил уже после смерти матери. А еще он узнал от духовного отца историю, как Бруновой явилась монахиня Евдокия.

Костин окинул взглядом присутствующих.

– Михаил Николаевич Брунов решил, что у матери перед смертью поехала крыша, постарался забыть о ее странном поведении. Но через полгода, когда ему предстояло вступить в права наследования, выяснил, что Галина Максимовна незадолго до смерти подарила свою квартиру и прочее имущество совершенно постороннему человеку, некоему Леониду Самсонову, русскому, давно живущему в Америке. А тот быстренько презентовал апартаменты Елене Злотниковой, которая продала их… Впрочем, эту историю с географией я не стану вам пересказывать, отмечу лишь, что недвижимость несколько раз переходила из рук в руки. Михаил Николаевич обратился в наше агентство и попросил выяснить, что же произошло, почему мать вдруг лишила его наследства. И мы разобрались. Интересные, однако, факты обнаружились.

Владимир на секунду замолчал, обвел пристальным взглядом присутствующих и продолжил:

– Русские американцы Самсонов и Злотникова являются комиссарами организации «Церковь святого гонимого Валерия», зарегистрированной в США. Объединение существует за океаном законно, но – только на бумаге. А вот в России было оно отделение данной, не побоюсь этого слова, секты, работало в одной подмосковной деревне. Там существовала община, которая не попадала в поле зрения полиции до тех пор, пока не была раскрыта деятельность ее главы Родиона Козланюка. Дело получилось громкое. Так называемого Учителя осудили за массовое убийство любовниц, их детей и членов возглавляемой им религиозной организации. Как она называлась? Кто догадался?

– «Церковь святого гонимого Валерия»? – робко предположила Анжелика.

– Ай, молодца! – похвалил ее Лукьянов. – Именно так. Гуру, несмотря на прекрасных адвокатов, получил пожизненный срок. Хорошо помню, что Родион Харитонович не впал после оглашения приговора в истерику, как часто бывает с теми, кто понимает, что им никогда не выйти на свободу. Уходя из зала, Козланюк крикнул: «Достану тебя, если наследство не сбережешь». В зале суда велась аудиозапись, и слова осужденного остались в памяти не особенно совершенной аппаратуры. Произнес он их уже на пороге, публика шумела, фраза записалась нечетко. Поскольку процесс завершился, высказывание Козланюка осталось без внимания. Но тут Владимир…

Федор Иванович повернулся к Костину, тот кивнул и подхватил нить повествования:

– Когда при расследовании гибели Елены Зайчевской выяснилось, что медсестра клиники Ксения Михайлова была гражданской женой Козланюка, я просмотрел материалы суда, и фраза, брошенная Родионом напоследок, меня насторожила. Ясное дело, она адресовалась кому-то из своих. Кому? Основная часть членов секты сгорела в тот день, когда в деревню приехал ОМОН, выжили всего несколько человек. Жаль, но в зале велась лишь аудиозапись, видео не было. Суд над серийным убийцей-сектантом привлек внимание прессы, в зале толкалось много репортеров, хотя и обычным зрителям, даже любопытным пенсионерам, которые ходят по заседаниям от скуки, места хватило. Кому же из них осужденный адресовал свою угрозу? У Козланюка, по официальным данным, не осталось родственников, его отец и мать умерли, братьев-сестер у него не было. Однако даже у таких подонков, как Козланюк, бывают друзья. Правда, во время нахождения «Учителя» в СИЗО никто ему продукты или одежду не передавал, свиданий с ним не просил, сам главарь секты неоднократно подчеркивал, что он абсолютно одинок.