Дарья Донцова - Имидж напрокат

– Когда при расследовании гибели Елены Зайчевской выяснилось, что медсестра клиники Ксения Михайлова была гражданской женой Козланюка, я просмотрел материалы суда, и фраза, брошенная Родионом напоследок, меня насторожила. Ясное дело, она адресовалась кому-то из своих. Кому? Основная часть членов секты сгорела в тот день, когда в деревню приехал ОМОН, выжили всего несколько человек. Жаль, но в зале велась лишь аудиозапись, видео не было. Суд над серийным убийцей-сектантом привлек внимание прессы, в зале толкалось много репортеров, хотя и обычным зрителям, даже любопытным пенсионерам, которые ходят по заседаниям от скуки, места хватило. Кому же из них осужденный адресовал свою угрозу? У Козланюка, по официальным данным, не осталось родственников, его отец и мать умерли, братьев-сестер у него не было. Однако даже у таких подонков, как Козланюк, бывают друзья. Правда, во время нахождения «Учителя» в СИЗО никто ему продукты или одежду не передавал, свиданий с ним не просил, сам главарь секты неоднократно подчеркивал, что он абсолютно одинок.

– Причем так часто об этом говорил, – вмешался Федор Иванович, – что я понял: кто-то из близких у него все же есть, просто этот человек не желает, так сказать, светиться. И еще закавыка. Понятно, что у Козланюка должна была быть туго набитая мошна, да только заначку его не удалось обнаружить. Я воспринял вопль Родиона как приказ какому-то своему верному вассалу беречь казну. Подонок, несмотря на тяжесть приговора, надеялся выйти на свободу и использовать денежки. У осужденных к пожизненному заключению выход один – на погост. Следовало забыть про слова Козланюка, но я не мог. И попросил наших компьютерщиков очень внимательно изучить запись. Ребята очистили аудиофайл от посторонних шумов и… оказалось, что Родион проорал другую фразу: «Достану тебя, если наследника не сбережешь». Наследника, не наследство! По нашим данным, у Козланюка с завидным постоянством рождались девочки, что и побуждало главаря секты убивать своих любовниц и детей. Ему требовался мальчик. И судя по последнему выкрику, Родион его наконец-то получил. Кто произвел его сына на свет? Последней его любовницей мы считали Ксению. Но, получается, ошибались. Я задергался: в деле появилось нечто неясное. Но суд уже состоялся, преступника отправили к месту заключения. Мне пришлось забыть про выкрик «Учителя».

– А мы, беседуя с Ксенией, – снова повел рассказ Костин, – узнали вот что. Родион потерял к ней интерес, стал куда-то часто ездить, возвращался очень довольный, даже веселый. Кстати, с Михайловой была одна нестыковка. Козланюк заставлял своих любовниц рожать от него четыре раза, беременели бедняжки почти сразу после очередных родов. И лишь получив четвертую ненужную дочь, «Учитель» убивал гражданскую жену и малышек. А в случае с Ксюшей он остановился на трех девочках. И перестал заглядывать к любовнице в избу. Я предположил следующее: Родион нашел себе новую бабу, и та разрешилась мальчиком, мать долгожданного сына не жила в общине и присутствовала на суде, именно ей адресовался крик осужденного. Кто она, где обитает, чем занимается, мы с Лампой не узнали. Зато разобрались, кто убил Раису Петровну Галкину. Вернее, довел ее до суицида.

– Несчастную отправила на тот свет моя бедная подруга Ксюша, это же ясно, – всхлипнула Нина. – Она у нее в палате нарочно фальшивую справку, где сообщалось об онкологии, уронила.

– Почему? – спросил Володя.

– Что «почему»? – не поняла Волынкина.

– По какой причине Михайлова довела Раису Петровну до самоубийства? – расшифровала я вопрос. – В своей предсмертной записке Ксения никаких объяснений по данному поводу не дала.

– А мне откуда знать? – шмыгнула носом медсестра.

– Вы жили в одной квартире, – напомнила я, – считали себя сестрами.

– Даже между близкими есть тайны, – еще пуще захныкала Нина.

– Мне вы сказали, что познакомились с Михайловой во время учебы в медучилище. А Ксения изложила иную версию: ваша встреча произошла, когда она стала работать в доме престарелых. Еще вы очень красочно описывали историю с золотым яйцом, рассказывали о приезде к Михайловой обидевшей ее подозрениями в воровстве бывшей одноклассницы. А ведь не было ничего подобного, не так ли?

Нина заморгала.

– Наверное, я плохо объяснила. Да, мы впервые познакомились в училище, но сдружились, когда столкнулись в интернате для одиноких стариков. Никто не лгал, просто обе мы рассказывали вам не очень четко.

– Да? – удивилась я. – Отлично помню, как вы, Нина, говорили про свою тетю, которая по доброте душевной разрешила вашей одногруппнице пожить в своей квартире. И про то, что после смерти тетушки вы остались с Ксенией вдвоем, начали рожать детей, до сих пор ютитесь в той квартирке, пусть и трехкомнатной, но маленькой. Вы, заботливые мамочки, поселили в одном помещении мальчиков, в другом девочек, в третьем оборудовали гостиную, а сами спите в утепленных лоджиях. У меня чуть слезы из глаз не полились, когда я услышала ваш рассказ. Но при проверке документов открылась совершенно иная картина. Выяснилось, что Михайлова и Волынкина на паях владеют двухэтажным домом площадью более шестисот метров. Расположен особняк в Подмосковье, при нем есть обширный участок. У Ксении три девочки, у вас два мальчика-близнеца. Дети посещают местную деревенскую школу, все, кроме вашего сына, которого зовут Ростислав. Его возят в Москву в дорогую элитную гимназию, год обучения в которой стоит немереных денег. Назревают вопросы. Откуда у медсестры, получающей скромную зарплату, средства на фешенебельную школу и водителя, который на своей машине катает ребенка туда-сюда? Почему его брат и названые сестры учатся в сельской школе, а Ростик получает прекрасное образование? Зачем вы врали мне про халупу размером с домик для хомячка? К чему фантазия про совместное с Ксюшей обучение в медучилище?

Нина повесила голову на грудь.

– Простите. Сейчас объясню. Ростика я больше его брата люблю. Стараюсь относиться к детям одинаково, но сердцу не прикажешь, именно к Ростику я испытываю особое чувство. Про убогую трешку наплела вам, потому что всегда просматриваю информацию о пациентах. Узнала, что Романова богатая, муж у нее крутой, деньги самосвалами во-зит. Думала, вы пожалеете меня, убогую, дадите денежек, вам ничего не стоит толстую пачку ассигнаций резинкой перетянуть и нищенке вручить, этой милостыни хватит еще на какое-то время обучения Ростика. Вот откуда деньги – я их выклянчиваю, унижаюсь. Люди слышат про мою «спальню» на лоджии и раскошеливаются.

– Ладно, – согласилась я, – это возможно. А дом-то откуда?

– Его Ксюша купила, – отрапортовала Нина, – на свои сбережения.

– Да ну? – усомнился Костин. – Откуда у Михайловой такие средства?

– Не знаю, – жалобно протянула Нина. – Я у нее просто домработницей служила. Мы вовсе не подруги были, она хозяйка, я прислуга, которой за уборку разрешили в доме жить.

Я всплеснула руками.

– Час от часу не легче! Ну и ну! Оказывается, прекрасный просторный дом принадлежит Михайловой, а вы у нее горничная. И в каком случае вы говорили правду?

– Сейчас, – простонала Нина.

Костин открыл ноутбук, поинтересовавшись попутно:

– Зачем же солгали Лампе раньше?

Глаза Нины медленно наполнились слезами.

– На самом деле мы с Ксенией познакомились, когда работали в доме престарелых. Жуткое место. Я тогда со своими мальчиками по съемным углам мыкалась…

– Нет! – перебил ее Володя. – Вы до приобретения загородного дома жили в хорошей квартире, а вот до ее покупки были прописаны в общежитии. Отдельные сто десять метров вам достались за пять месяцев до рождения близнецов Ростислава и Святослава. Когда дети чуть подросли, вы с Ксенией приобрели дом в равных долях. И, оплатив его, оформили друг на друга завещание, из которого следует: если одна из вас умрет, вторая станет единоличной собственницей коттеджа. Госпожа Волынкина, вы продолжаете лгать, прикидываетесь поломойкой, которая за жилье уборкой занимается.

– Нет, нет, нет! – зачастила Нина. – Ксения боялась, что привлечет внимание налоговых органов, поэтому и предложила мне, домработнице…

Володя положил на стол листок.

– Прочтите.

– Что это? – осеклась Нина.

– Анализ ДНК, – спокойно пояснил Костин. – Мы теперь точно знаем, кто отец ваших близнецов.

Волынкина схватила бумагу, ахнула и закричала:

– Какое право вы имели брать у детей мазки без согласия матери?

– Не волнуйтесь, никто ватной палочкой во рту у ребят не ковырял, – усмехнулся Федор Иванович. – Вы пару дней назад в свой выходной ходили с мальчиками в зоопарк, купили им воды, дети бросили использованные стаканчики в урну, а подбирать мусор законом не запрещено. Нина Андреевна Волынкина, отцом ваших сыновей-близнецов является Родион Харитонович Козланюк.

– Вот это пердюмонокль! – воскликнула Галина Михайловна.