Беверли Херальд - Двойное убийство

Ей-богу, если бы этот человек не лежал тут, истекая кровью, я бы выбила из него дурь. Мыслимое ли дело! Этот недоумок вместе с братцем наплел убийце, будто мы с Нэн его шантажируем!

Ледфорд торопливо продолжал, голос его звучал все слабее:

– Вас оказалось нетрудно… найти… ведь ты выступаешь по радио… и живешь рядом с сестрой.

У меня так и чесался язык сообщить ему, кто где выступает, – просто чтоб поглядеть на остолбенелое выражение его лица, но мерзавец продолжал:

– Рассел сказал Симсу, что докажет… будто это вы за всем стоите. Велел ему понаблюдать, как он подойдет к одной из вас… на перекрестке, чтобы обсудить дела.

Вон что… Перед моим мысленным взором явственно возникла картинка: я стою на углу рядом с Расселом Мурменом и он выглядывает кого-то через дорогу. Так вот, значит, как было: Рассел Мурмен доказывал убийце, что действительно знаком с нами. Боже мой!

Ледфорд слабо хихикнул и тут же закашлялся.

– Рассел такой… мозги у него были что надо. И до чего эти мозги его довели?

Ледфорд снова закашлялся, лицо совсем побелело. Разговоры окончательно лишили его сил.

– Ты лучше помолчи, – посоветовала я и снова огляделась по сторонам. Издалека наконец-то донесся вой сирены.

Слава богу, кажется, полицейские уже в пути. Или хотя бы «скорая помощь». Судя по виду Ледфорда, лучше бы они поспешили.

Очевидно, Ледфорд тоже услышал сирену. Он еще раз попытался приподняться, но тут же со стоном сдался. Закрыл глаза, облизнул пересохшие губы и едва слышно прошептал:

– Забери деньги… В Бельведере… в десять. – Снова закашлявшись, он схватился за грудь и закрыл глаза. – Встретишься… с Эллиотом Симсом… Я отдам… тебе… половину.

Однако! Моя доля все растет!

Впрочем, сколько бы Ледфорд ее ни повышал – какое это имеет значение? Мертвецы, как я заметила, обычно много не транжирят.

Я покачала головой:

– Нет, не пойдет.

Но Ледфорд меня уже не слышал – он потерял сознание.

Еще каких-то десять минут – и я была бы свободна. Я уже почти справилась с веревками вокруг плеч и запястий – что не так-то просто, когда лежишь на спине, примотанная к стулу, – и принялась за узлы на лодыжках, когда в комнату ворвалась Берт, по пятам за ней следовал полицейский. Видимо, раздобыли ключ у плюгавого управляющего, поскольку коп не стал вышибать дверь ногой и не полез в разбитое окно. А вот в кино именно так обычно и поступают. Оказывается, в реальной жизни полиция действует не столь эффектно.

Я уже упоминала, что немножко неловко говорить «здрасьте» незнакомому мужчине, лежа на спине, с задранными ногами? Именно поэтому всегда хожу к женщине-гинекологу. Тем не менее я вежливо сказала:

– Привет!

Берт бросилась ко мне и тут же опустилась на колени. Очевидно, чтобы увидеть мой гневный взор в ответ на свой возглас:

– Нэн, ты до сих пор связана!

Представьте, я это заметила.

– Я была уверена, что ты сумеешь развязаться, – продолжала Берт. – Честное слово! Мне и в голову не пришло, что ты не справишься.

Согласна, тут я сама виновата. С самого начала следовало напомнить ей, что в летнем лагере – куда мы ездили, когда нам было по четырнадцать, – я прогуляла все до единого занятия по вязанию и плетению макраме. Вместо этого занудства я торчала в бассейне и целыми днями флиртовала со спасателем. Тогда подобное времяпрепровождение казалось мне куда более увлекательным. Теперь же я, конечно, поняла, что спасатели приходят и уходят, а ловкость рук остается с тобой навсегда.

– Все нормально, – успокоила я Берт.

И в общем-то, не солгала. Ну разве что слегка преувеличила, но ведь Берт рисковала жизнью ради моего спасения, так что не стоило особенно сетовать, что она не нашла времени меня развязать.

Пока симпатичный полисмен – правда, чересчур молодой для меня (да, да, вот такая я легкомысленная, но что поделаешь – машинально заметила), – поднимал меня и расправлялся с последними веревками, Берт деловито рассказывала обо всем, что произошло с момента нашей последней встречи.

На мой взгляд, во время этих чертовых гонок она могла шесть или семь раз погибнуть. Уж мне-то доводилось наблюдать Берт за рулем, и я знаю, какой она «искусный» водитель. Меня ничуть не удивило, что ее «фестива» теперь смахивает на консервную банку, смятую и готовую к переработке.

– Но все равно ездит! – с гордостью заявила Берт. – Попозже заберу ее из полиции!

Я постаралась изобразить восторг по поводу того, что сестре представится возможность прокатиться через весь Луисвиль на драндулете, который выглядит так, будто по нему прошелся слон. Куда больше меня порадовало, что Берт рассказала полицейским, прибывшим на место аварии, о намеченном свидании в Бельведере. И что нескольких стражей закона тотчас отрядили туда, дабы перехватить этого Эллиота Симса вместе с его денежками.

Юный полицейский наконец-то даровал мне свободу и тут же перебил излияния Берт:

– Мне приказано доставить вас обеих в участок.

И мы отправились в полицию. На полицейской, разумеется, машине.

Может, малые детишки и обрадовались бы поездке в автомобиле с мигалками, но нам с Берт почему-то пришлись не по душе темные пятна, которыми были заляпаны сиденья. О природе этих пятен мне даже не хотелось гадать. Если это кровь, то бедолага, из которого она вылилась, вряд ли выжил. Если моча или блевотина – то, как я уже сказала, лучше не гадать.

Берт наслаждалась не меньше моего. Вдоволь наглядевшись на таинственные пятна, она скривила губы и уставилась на огромную заплату из черного скотча, красовавшуюся на сиденье между нами. Под скотчем угадывалась солидная дыра. Видимо, ее оставил предыдущий пассажир, пытавшийся сделать подкоп.

Или же то был член местного собачьего патруля, не усвоивший уроки послушания. Что, кстати, могло объяснить и загадочные пятна.

Решетка, отделявшая нас от водителя, поросла щетиной ржавчины и, когда мы проезжали под уличными фонарями, отбрасывала зловещую тень. Такое впечатление, будто нас с Берт запихнули в старую проволочную корзину. Ручки на дверцах отсутствовали, что тоже не прибавляло оптимизма. В случае чего – из машины нам не выбраться.

– О боже, – вздохнула Берт, – только б никто из знакомых не увидел. А то еще подумают, будто нас арестовали.

Сестра сползла было на сиденье, дабы любопытные прохожие могли углядеть лишь ее макушку, – но на полпути вниз вдруг круто изменила свое решение. Видимо, из-за ароматов, которые я и сама учуяла, когда потянулась помассировать натертые веревкой лодыжки.

Сморщив нос, Берт снова выпрямилась и, вероятно, чтобы отвлечься от случайных прохожих, принялась рассказывать обо всем, что узнала от Глена. А узнала она немало. Как Рассел придумал шантажировать типа по имени Эллиот Симс, а Глен подхватил эстафету. И никакой это на самом деле не Симс, а Лес Теннисон, убивший его родителей. И все эти годы злодей скрывался в Индиане, зарабатывая большие деньги.

– Хладнокровный убийца находит себя в изготовлении лоточков для льда? А что, логично.

Я ожидала, что Берт хотя бы улыбнется, но она продолжала:

– Втянуть нас с тобой в эту историю – тоже идея Рассела. – И объяснила все по порядку. – Если верить Глену, Симс убил не только Сандерсенов – он также расправился с Расселом и бедняжкой Элис.

– Знаешь, отчасти я этого Симса могу понять, – задумчиво произнесла я. – Видит бог, за такую «гениальную идею» я бы Рассела и сама порешила. Но зачем ему понадобилось убивать Элис?

– Не знаю, – печально покачала головой Берт.

– Ведь если Элис сказала нам правду, она понятия не имела о делах мужа. Так зачем Симсу было ее затыкать?

Я нагнулась и снова потерла лодыжки, предварительно задержав дыхание, – наслаждаться чудными ароматами не хотелось.

– Но как вообще братцы узнали, кто такой этот Симс? – спросила я, распрямляясь.

Берт снова покачала головой. Судя по всему, фонтан новостей иссяк.

– Невероятно! Ты выяснила все это буквально за несколько минут, а я провела в компании толстяка уйму времени, и он не рассказал мне и половины того, что поведал тебе.

Берт пожала плечами:

– Пожалуй, когда хочешь вытянуть из кого-либо информацию, полезно пустить ему кровь.

Надо будет взять на заметку.

К тому времени, когда машина остановилась у подъезда полицейского управления, мы с Берт успели все обсудить и к встрече с симпатягой Гецманном были готовы.

На двери по-прежнему значилось: «Отдел по расследованию убийств». Плюхнувшись в знакомое металлическое кресло, я пережила несколько неприятных мгновений. Едва мы начали рассказ, Гецманн присел напротив и не мигая уставился на нас. Я ждала, что детектив отпустит очередную колкость насчет погони за скандальной славой, но он лишь молча пялился. Пару раз провел по своему «ежику» и потер переносицу, но главным образом просто слушал. А когда мы закончили, буркнул: