Наталья Александрова - В деле только девушки

Так что сейчас Шурик только поморщился, но даже не вскрикнул от боли. Зато в прихожей вспыхнул свет и раздался вопль Антонины:

– Кто здесь?

– Конь в пальто! – грубо ответил Шурик и заслонился рукавом, ему было больно смотреть на яркий свет.

– Шляешься по ночам, – заворчала Антонина, – покоя от тебя нет. Только заснула…

Шурик мимоходом удивился: раньше Антонину из пушки было не разбудить, как сваливалась она в постель, так и спала до утра, даже на другой бок не переворачивалась. Но сейчас ему не было дела до Антонины и до ее бессонницы. Он попытался обойти свою сожительницу и проскользнуть в ванную. Потом он ляжет в кабинете на диване, пускай даже без постельного белья, потому что просто валится с ног от усталости. Он до того измучился, что больше ничего и никого не боялся, в голове болталась только одна мысль: скорее лечь и забыться.

Однако Антонина вовсе не собиралась уступать ему дорогу. Она окинула Шурика внимательным взглядом и нахмурилась. То есть и раньше ее чело не было безоблачным, теперь же и вовсе приняло зверское выражение.

– Где это тебя так? – без всякого любопытства спросила она.

Шурик против воли повернулся к зеркалу. Вид был ужасен. В глазах застыло дикое выражение, на левой скуле расплывался синяк, глаз уже начал запухать. Это, конечно, привет от Севы Шрама, он собственноручно приложил. Шурик повернулся к Антонине и поглядел на нее во все глаза, привыкшие наконец к яркому свету. Тотчас он пошатнулся и плюхнулся на галошницу, потому что на лице своей сожительницы вместо правого глаза увидел жуткое кровавое месиво. С такой раной Антонина должна была лежать бездыханной или находиться в больнице, а она двигалась, разговаривала с ним да еще жаловалась на бессонницу!

Этого оказалось слишком много для истрепанных нервов Шурика Коврова. Он сполз по галошнице на пол, сел на домашние тапочки и завыл.

– Ты чего? – обалдела Антонина – Совсем спятил? Моча в голову ударила?

Это были самые мягкие из ее выражений.

– О-уау-у! – Шурик выл как собака по покойнику и заслонялся от сожительницы руками.

– Да что с тобой? – Антонина даже встревожилась, чего раньше с ней никогда не случалось.

Еще бы – в доме псих, этого ей только не хватало!

Шурик тыкал пальцем в нее и в зеркало, наконец она сообразила поглядеть и чертыхнулась.

– Забыла совсем! – Она что-то сделала с раной на глазу, и та отвалилась. Шурик в ужасе закрыл глаза, но ничего не случилось. Тогда он в щелочку поглядел на Антонину и увидел, что лицо у нее в порядке, если не считать лилового синяка под правым глазом, и даже опухоль на скуле уже спала.

– Идиот! – сказала Антонина. – Это же мясо!

Она потрясла в воздухе куском говядины, и Шурик вспомнил, что сырая говядина – лучшее средство от синяков. Но вряд ли он сможет заставить себя применить это чудодейственное средство. Шурик отчего-то вдруг зверски разозлился на Антонину, даже усталость куда-то делась.

– Все из-за тебя! – заорал он. – Все мои несчастья из-за тебя! Пусть будет проклят тот день, когда я связался с тобой!

Против обыкновения Антонина не завелась с полоборота и не заорала Шурику, чтобы он катился колбаской из ее квартиры. Не стала она и обзываться громогласно. Вместо этого она зашипела тихо, как кобра, раздумывающая, плюнуть ядом или пока подождать.

– Заткни свою плевательницу! Три часа ночи, соседи спят!

Снова Шурик мимолетно удивился, с чего это Антонина заботится о соседях. Раньше такие пустяки никогда ее не волновали. Ее дебоши и гулянки длились до полночи, и соседи уже давно отступились, потому что, кроме хамства, ничего не получали в ответ на жалобы.

– Машину пожалела, зараза! – орал Шурик. – А я из-за этого чуть жизни не лишился!

– Да мне плевать! – вполголоса ответила Антонина. – Хоть бы тебя и вовсе не было!

Оттого, что эти слова были произнесены тихо, они не произвели на Шурика ни малейшего впечатления. Он поднял с пола ботинок и запустил его в Антонину. Ботинок упал с шумом.

– Да угомонись ты! – Антонина повысила голос. – Соседи полицию вызовут!

Снова Шурик удивился: Антонина никогда полиции не боялась, с чего это ее сейчас так разбирает?

– Что ты орешь? – продолжала Антонина. – Все равно у меня машины сейчас нет, в аварию я попала!

– Да что ты? – присмирел Шурик. – А где машина?

– Да тебе-то что, – буркнула Антонина. – Отвяжись от меня!

Шурик подумал еще, что раньше она бы обязательно заставила его заниматься своей «Хондой», но теперь он фиг для нее что-нибудь сделает. Антонина забрала свой кусок мяса и пошла спать. Шурик вздохнул и побрел в ванную.

Ирина и Катя долго не могли угомониться этой ночью. Сначала Катя разложила на столе обрывки фотографий, которые они добыли в фирме «Аргамак» с риском для жизни и долго их рассматривала, любуясь своим Валеком.

– Как он похудел! – вздыхала она. – Но это не оттого, что его морят там голодом. Это просто от тяжелой кочевой жизни. Где ты, Валек? Что с тобой случилось?

– Катька, да ты что – не поняла ничего? – усмехнулась Ирина. – Ничего с твоим мужем не случилось. Кочует он по своей Африке, как и кочевал, просто эти Н’Дугу сфотографировали его где-то, потом сделали фотомонтаж, чтобы тебе показать. Чем профессора красть и где-то в клетке держать, проще тебя запугать простой фотографией. Так что не беспокойся, жив и здоров твой Валек, а похудел оттого, что много двигается.

– Да? – с надеждой спросила Катя. – Тогда давай хоть мы покушаем, а то как-то неуютно…

– Вообще-то без двадцати два, – строго сказала Ирина, – кто в такое время ест?

Но Катерина ее не слушала. Она радостно устремилась к холодильнику. Хорошо, что Наташка утром сходила в магазин и купила еды людям и собаке. И Яшу она выгуляла и накормила. Ирина подумала, что все же дочка у нее хорошая. А вот она совершенно забросила дом, Яшу и Наташку! Все возится с Катькой, и конца-краю этим делам не предвидится!

Катерина разрезала круглый белый каравай, потом отхватила от него самый большой кусок. Потом она тщательно намазала его маслом, после чего уложила рядком плоские куски ветчины. Однако нарезка показалась ей слишком тонкой, поэтому она положила кусочки внахлест, как хозяйка укладывает на тарелочку, чтобы поставить на стол. Так было гораздо лучше, но Катерина спохватилась и подпихнула под ветчину большой кусок сыра. На белом хлебе оставалось еще немного места, так что Катя призадумалась, а потом пустила по краю бутерброда орнамент из круглых кусочков твердокопченой колбаски. И наконец она открыла баночку черных оливок и запихала их во все свободные места на бутерброде, который уместно было бы называть произведением кулинарного искусства.

Ирина, с неодобрением глядя на эти манипуляции, подумала, что понимает теперь весь творческий процесс создания Катькиных замечательных панно.

– Вот я все думаю, – протянула она, – прихлебывая чай с сухими крекерами, – куда же делись твои панно? Потому что, как ни крути, получается, что их украл кто-то посторонний.

– Еще кто-то? – удивилась Катерина, откусывая маленький кусочек от своего бутерброда. – Да сколько же их в самом-то деле, тех, которым вдруг до зарезу понадобились мои камни?

– Не твои, а твоего мужа Валека, – поправила Ирина занудным голосом, – и даже не его, а просто их ему дали подержать на время… А ты схватила, всунула их в свое панно…

– Зато панно какое красивое получилось! – мечтательно протянула Катя. – Только боюсь, что я его больше не увижу… – она снова осторожно откусила от бутерброда.

С одной стороны, ей жалко было разорять свое произведение, с другой – хотелось есть, только поэтому она действовала так осторожно.

– Вот и я о том же, – согласилась Ирина, – потому что вроде ни у кого этих камней нету. Твой Люсьен их не брал, иначе он бы не стал с тобой беседовать на эту тему.

– Да он и не собирался их воровать, он просто хотел купить панно!

– Вот если бы ты сразу призналась ему, что камни не твои, он бы, может, и взял грех на душу. А ты только кокетничала и несла чушь, так ведь? – спросила Ирина, которой надоело смотреть, как Катька обхаживает бутерброд.

– Да, а что такого? – Катерина по обыкновению захлопала глазами.

– Дальше, эти типы, из соперничающего клана. Раз они пытались тебя шантажировать Валеком, то ясно, что камней у них тоже нет. И еще этот Сева Шрам, которым тебя пугала капитан Матросова. У него тоже камней нету, потому что Лысого Ленчика убили, стало быть, это кто-то еще…

– Неужели это Шурик? – Катя так удивилась, что даже забыла на время про бутерброд.

– Вот в это я не поверю! – решительно отозвалась Ирина. – Извини, но Шурик этот – просто мелкая дрянь, и только ты этого не понимала, когда была за ним замужем. Так что на убийство он не способен, как говорят – кишка тонка. Да он от страха бы окочурился!

– Наверное, ты права, – грустно согласилась Катя, – но теперь уж делать нечего.