Наталья Александрова - Дама разбитого сердца

– Ваш ключ, – повторил охранник равнодушно, но Васе и голос его показался зловещим.

Он протянул монстру ключ, и тот повел его вдоль рядов одинаковых металлических ячеек. Найдя нужную ячейку, номер на которой совпадал с номером на ключе, он показал, как она открывается, и деликатно удалился. Вася убедился, что охранник вернулся к двери, и огляделся. На первый раз он хотел только найти ячейку Сигильдеевой и подготовиться к второму посещению. Но ячейка оказалась совсем рядом, и бес зашептал Васе на ухо:

«Сделай все сейчас! Второго такого случая может не представиться! Она улетела, но скоро может вернуться. Открой ячейку, забери все ценное и быстро уходи! Уходи из банка, покупай билет на самолет и лети в какую-нибудь безвизовую страну! Скройся, отдохни, погрейся на солнышке, а потом начни новую, безбедную жизнь. Жизнь без всяких женщин! Без молодых и старых, богатых и бедных, красивых и уродливых…»

За годы работы женщины ужасно надоели Василию. Так, как могут надоесть болванки токарю или потрошеные цыплята работнику птицефабрики. Поэтому последний аргумент беса оказался особенно убедительным. Вася еще раз оглянулся, чтобы удостовериться в местонахождении охранника, бесшумно подошел к сигильдеевской ячейке и вставил ключ в скважину. Ничего страшного не произошло. Ключ подошел. Он плавно повернулся в замке, и замок с мягким щелчком открылся. Вася перевел дыхание. Он почувствовал, как горячие капли пота стекают по его щекам. В конце концов, что он так нервничает! Ведь он профессионал!

Вася выдвинул ящик и замер. Ящик был пуст.

Что это значит? Сигильдеева успела забрать свои бриллианты? Или… или их здесь никогда и не было?

От этого предположения по Васиным щекам поползли новые капли – на этот раз холодные. Вася медленно вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться и трезво обдумать ситуацию.

И тут за его спиной раздался холодный скрипучий голос:

– Закройте ячейку и стойте на месте!

Вася обернулся. За его спиной стоял длиннорукий монстр, страж хранилища. В его руке тускло блестел пистолет, но это было лишнее: и без всякого оружия он справился бы с кем угодно, особенно здесь, где стены буквально помогали ему.

Вася глухо застонал. Охранник, не сводя с него равнодушного взгляда, достал переговорное устройство и связался со своим начальством.

– Сейчас придет администратор и решит, что с вами делать, – многообещающе проговорил он, убрав трубку. Это прозвучало так, словно Васю ждали только два возможных исхода – расстрел или виселица.

Несколько минут прошло в полной тишине. Охранник молчал и даже, кажется, не дышал, но не сводил с Василия своих маленьких равнодушных глазок.

Наконец дверь загудела и плавно отворилась. В помещение вошли двое – хорошо одетый мужчина примерно сорока лет с проницательным взглядом и женщина. Женщина замешкалась в дверях, да Вася и не смотрел на нее, он ловил взгляд администратора, от которого теперь зависела его судьба.

– К счастью, – начал администратор, даже не сочтя нужным поздороваться, – в банке оказался владелец… точнее, владелица той ячейки, которую вы хотели обчистить. Теперь только от нее зависит, как мы с вами поступим.

Администратор сделал красивый плавный жест, как бы представляя присутствующим свою спутницу. Василий поднял на нее глаза… и попятился. Он ожидал увидеть Лолиту Сигильдееву и даже подготовил в уме какие-то оправдания, но вместо Лолиты перед ним стояла Люся.

Вася инстинктивно схватился за лицо, на котором красочно выделялись полученные от нее синяки. Люся увидела его жест и усмехнулась одними глазами, выразительно покачав в руке сумочку. Затем она повернулась к администратору и попросила:

– Андрей Иванович, я хотела бы поговорить с ним с глазу на глаз!

– Нет вопросов! – Администратор отступил к двери хранилища и поманил охранника.

Василий испуганно покосился на Люсину сумочку и еще немного отступил.

– Не бойся, – Люся усмехнулась, – бить не буду!

Она открыла сумку и достала оттуда плотный лист бумаги.

– Подпишешь эту бумагу – тебя отпустят, не подпишешь… – И она выразительно пожала плечами.

Вася побежал глазами по строчкам.

«Я, Зайкин Василий Петрович, совершаю явку с повинной и чистосердечно признаюсь, что в период с тысяча девятьсот… по две тысячи… год неоднократно совершал кражи личного имущества граждан, в том числе: золотое кольцо с бриллиантом у гражданки Котомкиной, ожерелье жемчужное и пять колец у гражданки Тельпуговой, шуба норковая у гражданки Рекимчук, серьги с бриллиантами и две тысячи долларов у гражданки Бутберг…»

Список обворованных женщин занимал большую часть страницы. Внизу Вася изъявлял готовность понести законное наказание, и оставалось место для даты и подписи.

– Чтобы я, своими руками… – начал Вася, но Люся очень выразительно покосилась на длиннорукого охранника и негромко проговорила:

– Не бойся, я это в милицию не отдам… если ты будешь хорошо себя вести.

Вася тяжело вздохнул, подумал, что уж с женщиной всегда сумеет договориться, и поставил на листе свою подпись.

Люся выхватила у него бумагу, положила в свою ячейку и заперла на ключ.

– Послушай, – удивленно проговорил Вася, – а откуда ты знаешь про все эти эпизоды?

– Я про тебя много чего знаю, – строго ответила Люся, – и теперь слушай меня. Мы с тобой поженимся, в ближайшие же дни. И имей в виду, если ты дашь мне хоть малейшие поводы для недовольства, эта бумага пойдет по назначению!

Затем она окликнула администратора и сообщила:

– Андрей Иванович, мы с этим мужчиной решили пожениться, так что это дело семейное, никакого иска я предъявлять не буду.

Андрей Иванович удовлетворенно кивнул. За долгие годы работы он чего только не видел, и главным для него было незапятнанное имя банка, так что результат переговоров его более чем устраивал.

Вася тяжело вздохнул. Он понял, какая тяжелая жизнь его ожидает.

С самого утра мамочка чувствовала какое-то смутное беспокойство, томительное ожидание большой неприятности. Чтобы отогнать это чувство, она приняла контрастный душ. Обычно это прекрасно помогало ей справиться с депрессией, но сегодня душ оказался бессилен. Мамочка немножко подумала и решила выпить лишнюю чашку прекрасного кофе (робуста пополам с арабикой), но и это испытанное средство не помогло. Тогда она включила радио (передавали семнадцатую часть радиоспектакля «Окончательный анализ» из жизни урологической клиники) и занялась приготовлением обеда. Одновременно, чтобы время не пропадало даром, мамочка нанесла на лицо питательную маску из вчерашней фасоли с томатом.

И как только мамочка заправила пряностями суп-пюре из цветной капусты, в дверях заскрежетал ключ.

Мамочка насторожилась.

Конечно, открыть дверь своим ключом мог только Васенька, и это был, безусловно, он, но он пришел не один. Это было ясно по доносящимся из прихожей звукам, но мамочка поняла бы это и в полной тишине. Своим чутким материнским сердцем она поняла, что Вася привел женщину.

Именно это она предчувствовала сегодня утром, именно из-за этого ее томила депрессия, от которой не помогли ни душ, ни кофе. Мамочка схватилась за сердце и выскочила в коридор.

Вася стоял посреди прихожей и помогал снять шубу нескладной особе приблизительно тридцати лет. На лице его была тоскливая безнадежность. Увидев мамочку, он попытался улыбнуться и проговорил:

– Познакомься, мамочка, это Люся.

– Здрасте, – проговорила Люся, справившись наконец с рукавами шубы, – а вы, стало быть, мамочка! Да мы же с вами совсем недавно встречались! Ведь это вы пытались меня переехать? Правда, тогда вы выглядели куда прикольнее!

Мамочка попятилась. В этой особе была какая-то неотвратимость. Она надвигалась на мамочкину жизнь, как товарный поезд из семидесяти вагонов. Словно в подтверждение нехорошего чувства Люся уставилась на мамочку немигающим взглядом и решительно сообщила:

– А мы с Василием решили пожениться.

Мамочка попятилась еще немного и села на тумбочку. Тумбочка жалобно пискнула, но выдержала мамочкин небольшой вес. Люся повесила шубу на бронзовую вешалку. При этом было понятно, что она вешает ее всерьез и надолго.

Мамочка откашлялась, справилась с дрожью в голосе и спросила своего сына:

– Василий, кто эта женщина?

– Ты же слышала – это Люся.

При этом он шумно сглотнул, как будто у него в горле застряло последнее произнесенное слово.

– И мы собираемся пожениться! – настойчиво повторила ужасная особа, хотя ее никто не спрашивал.

– Василий, это правда? – трагическим тоном спросила мамочка, делая вид, что не замечает самозваную невестку.

– Да, мамочка, правда, – подтвердил Вася эти ужасные слова.

Мамочка хотела что-то сказать, возмутиться, выгнать наглую особу из дома, но слова застряли у нее в горле, как длинная и острая рыбья кость. Васин голос прозвучал так, что мамочка поняла: это правда.