Дарья Калинина - Остров в море наслаждений

– Но почему и этот тоже мне кажется знакомым? Чертовщина какая-то!

Ее восклицание разбудило Лесю, которая подняла голову и поинтересовалась о причинах столь бурных эмоций.

Кира протянула подруге заинтересовавшую ее фотографию со словами:

– Дядьку этого я не знаю, а морда мне его знакома.

Леся взяла фотографию, несколько секунд напряженно в нее всматривалась, а потом пожала плечами и отдала ее Кире со словами:

– Тут он просто будет постарше.

– Постарше кого?

– Самого себя, разумеется.

– Значит, ты его знаешь?

– Не знаю, точно так же, как и ты.

– Тогда я ничего не понимаю! – в отчаянии воскликнула Кира. – Можешь ты объяснить мне нормально?!

Леся оперлась о локоть и с улыбкой посмотрела на подругу:

– Ты что, в самом деле его не узнаешь?

– Нет! Как я могу его узнать, если ты сама говоришь, что он нам незнаком?!

– Ну да, мы незнакомы. Но его фотографию в молодости уже видели. Вспомни фотографию у Оли в бумажнике. Это же он!

Кира некоторое время смотрела на подругу, а потом вскочила на ноги.

– Точно! – воскликнула она. – Он! Постарел, поседел, потолстел, но это он! Бежим скорее к Оле!

Оля была в подвале, где разбирала вместе с матерью залежи всевозможного хлама. Насколько видели подруги, хотя груда мусора для выброса тут была более солидной, чем у них, дело тоже двигалось не быстро.

– Не отвлечем?

– Рада буду отвлечься.

– Посмотри, что мы нашли!

Кира сунула Оле под нос фотографию, найденную ею в альбоме. Оля долго рассматривала фото. Так долго, что Кира не выдержала и спросила у нее:

– Узнаешь?

Оля в ответ медленно кивнула.

– Кто у тебя там? – подала голос тетя Валя, тоже заинтересовавшись.

Она шагнула к подругам и взглянула через плечо дочери на фотографию. В ту же минуту лицо ее побледнело, а рот приоткрылся, словно тетя Валя собиралась что-то сказать или крикнуть. Но вместо этого она стиснула челюсти, словно не желая, чтобы вырвался хотя бы один звук, и, взглянув на подруг почти что со страхом, поспешно отошла в дальний темный угол подвала.

Оля, за спиной которой происходило все это, ничего не заметила.

– Удивительное сходство, – произнесла она. – Только на этой фотографии этот человек выглядит куда старше, чем на моей.

– Так ведь и сама фотография посвежее, нежели та, что у тебя в бумажнике.

– Я сейчас. Подождите меня тут.

Оля быстро сбегала к себе и принесла вторую фотографию. Положив оба снимка перед собой, она принялась сличать их. Подруги стояли рядом и видели, что они угадали совершенно верно. Мужчина на фотографии из личного архива Оли и мужчина из альбома тети Гали были одним и тем же лицом.

Оля продолжала смотреть на фотографии, все больше и больше изумляясь.

– Где вы нашли снимок? – спросила она наконец у подруг.

– В альбоме тети Гали.

– Значит, она и этот мужчина были знакомы друг с другом?

– Ну, раз этот человек сфотографирован на фоне дома тети Гали, значит, он бывал тут, значит, он и тетя Галя были знакомы.

– Как странно, – покачала головой Оля. – Я никак не ожидала, что найду след своей фотографии именно в этом доме.

Повернувшись к своей матери, она предложила:

– Мама, посмотри, что нашли девочки.

Но тетя Валя лишь сварливо отозвалась:

– Что я там не видала? И вообще… я всегда говорила: надо тебе избавиться от этой фотки!

– Как ты можешь такое говорить, мама?! Особенно теперь, когда я нашла след человека, который может быть моим отцом!

– Совсем необязательно, что на фотке твой батя!

– Ну, хорошо, может быть, он мне и не родной отец… но он мог знать моего папу! Ведь его фотография была в медальоне у меня на шее!

– Надо было сжечь к чертям собачьим этот медальон! – воскликнула в сердцах тетя Валя.

– Я бы никогда вас не простила, поступи вы так.

– Это все отец! Это он настоял, что мы должны сохранить медальон для тебя. Что ты вырастешь и должна будешь узнать правду.

– И я ему за это очень благодарна. И тебе тоже, мама, что ты согласилась с папой.

Но тетя Валя словно бы не услышала слов дочери. Она впала в настоящее отчаяние, схватилась обеими руками за голову и громко закричала:

– Будь проклят тот день, когда мы вообще решились сказать тебе правду!

Вот только на Олю ее крик не произвел никакого впечатления. Оля не стала тоже кричать, она поступила иначе. Подошла к матери, обняла ее и тихо, ласково сказала:

– У вас просто не было другого выхода. Когда ни твоя, ни папина кровь мне не подошла, вам пришлось рассказать при мне о том, что вы сделали.

И так как подруги, ошеломленные услышанным, все это время лишь беззвучно переводили глаза с одной женщины на другую, но даже не пытались понять, что происходит, Оля сказала им сама:

– Да, девочки, пришло время вам признаться. На самом деле я не родная дочь своих родителей. Тетя Валя и дядя Сережа удочерили меня, когда я была еще совсем маленькая.

Тетя Валя снова схватилась за голову:

– Ой, дура-а-а! – протянула она, раскачиваясь на месте. – Ох, и глупая ты, Олька!

Ее крик эхом отозвался под гулкими сводами подвала.

– Говорила же тебе, молчать надо! Люди не поймут.

Кира молчала. А Леся в ответ лишь смогла поинтересоваться у Оли:

– А твой муж знает?..

И Оля, молча, отрицательно покачала головой в ответ. Она снова взяла в руки фотографию человека, которого считала своим отцом, и лицо ее озарилось какой-то совершенно особенной нежностью.

Теперь в подвале стало очень тихо. Так тихо, что было даже слышно, как капает вода из неплотно закрытого крана. Первой решилась нарушить тишину Леся.

На правах родственницы она обратилась к Оле и тете Вале, замершей неподалеку:

– Вы должны рассказать нам всю правду.

– А чего тут рассказывать? – отозвалась тетя Валя со вздохом. – Моя дурында все вам сама уже выложила. Не родная она нам с Сережей дочь, вот что.

– Значит, вы удочерили Олю?

– Угу.

– И когда Оля об этом узнала?

– Сережа ей сказал, когда она подросла и проявилась в ней эта страсть к бродяжничеству. Он ее предостеречь хотел. Мы-то с ним очень добропорядочные, а вот родные Олины родители, похоже, таковыми не являлись.

– А фотография…

– Ну, и фотографию тогда же ей показал. Эта фотография была единственной вещью, если можно так сказать, из Олиного прошлого. Девочка в нее так вцепилась, что у нас прямо слезы на глазах навернулись.

Леся с изумлением смотрела на тетку. Вот уж никогда бы не подумала, что за простоватой внешностью тети Вали и ее мужа кипят такие нешуточные страсти.

– Значит, вы с дядей Сережей удочерили Олю, – уточнила она, – и никогда и никому из наших родственников об этом не рассказали?

– А чего рассказывать? – буркнула тетя Валя. – Не такое это дело, чтобы посторонних в него посвящать. Мужик мой опасался, как бы другие мужики над ним подтрунивать не начали. Мол, своего дитя заделать не сумел, чужое в дом пришлось взять. А я тоже не хотела, чтобы бабы надо мной потешались, а в малышку бы пальцем тыкали. Мол, приблуда ваша доченька, кто-то ее бросил, а вы польстились и подобрали.

– Как-то вы дико судите. Это же доброе дело – взять сироту в свой дом.

– Так-то оно так, только люди ведь не шибко добрые по своей натуре. Мало кто похвалит, чаще обругают или потешаться будут. Не себя мы жалели, ребенка выгораживали.

И тетя Валя снова угрюмо замолчала. Она явно не одобряла того, что Оля выдала их тайну при Лесе. Болтливая по своей натуре, тетя Валя теперь опасалась, что ее секрет станет известен через Лесю и всему остальному клану.

– Если для вас это так важно, то я никому не скажу, – попыталась утешить Леся свою тетку.

Но тетя Валя ее обещанию явно не поверила и благодарить не спешила.

Впрочем, у подруг были более важные дела, чем утешать впавшую в депрессию женщину. Они подступились к Оле, желая узнать все, что той было известно о судьбе старой фотографии.

– Что ты там говорила про медальон?

– Эта вещь была у меня на шее, когда меня забрали в приют. Медный позолоченный медальон и серебряная цепочка. Вещичка совсем дешевая, и в ней была всего одна фотография. Я думаю, что это мой отец.

– И каким же образом этот человек мог быть связан с тетей Галей?

– Вот в том-то и дело, – вздохнула Оля. – Не знаю.

– Эх! Рано тетя Галя умерла.

– Она должна была сказать, что связывало их двоих… так ведь нет! Тетя Галя умерла, а этот человек… Где его теперь искать? Кто мне скажет?

Тетя Валя издала какой-то странный звук. Все сначала решили, что женщина плачет, но прислушавшись, поняли, что она шепчет себе под нос одно-единственное слово.

– Евгения, – шептала тетя Валя. – Женька. Ну и совпадение! Надо же, только сейчас сообразила.

– Тетя Валя, вы про что?

Но тетя Валя продолжала бормотать себе под нос:

– Нет, кто бы мне рассказал такое, я бы ни за что не поверила! Как же я сразу не догадалась…