Алена Смирнова - Вечеринка с продолжением

— Ботинки у него действительно не по-городскому грязные, — говорил Луценко. — Мы тут поработали с расписанием электричек, прикинули, куда он мог скататься и на чем вернуться. В ноль часов пятьдесят пять минут прибывает подходящий по времени электропоезд. Мои ребята рыщут с фотографиями Волкова по платформам, кассам, дачам. Но пока ничего. А самое интересное, Виктор Николаевич, то, что за нужный нам период не нашлось ни одной подходящей смерти. Бомж отравился какой-то гадостью, женщина из окна выбросилась, благодетели спровадили в ад должника рассчитываться, да пара пьяных подростков порезалась. И все.

Телефонный звонок помешал Измайлову высказаться. Луценко рявкнул в трубку: «Давай», — грустно и испытывающе, как измученный экзаменатор, взглянул на друга, сел за маловатый для него стол и лишь после этого сообщил:

— Проснулся. Ведут фокусника.

Олег отлично отдохнул. Очнувшись, он сразу же сообразил, что происходит. Вчера он сознался в убийстве, и, следовательно, эти отталкивающие взгляд зеленые стены являются его узилищем. Поразительное, никогда ранее не посещавшее его ощущение собственной полной правоты, нет, права на содеянное дарило покоем и силой. И еще он был убежден в том, что ему надлежало находиться именно здесь, что все в порядке и кончится, когда и как должно кончиться. Только одна странность чуть волновала Олега: покорность слуха, зрения и мыслей его воле. Захотел — и перестал слышать, видеть, думать и понимать что-либо, кроме внутри самого себя перемешанных тишины, тьмы и пустоты. В таком состоянии он и перешагнул границу досягаемости въедливых вопросов подполковника Луценко.

— Здравствуйте, господа, — приветливо, но отстраненно произнес Олег. — Вероятно, я доставил вам много хлопот, ничего толком не рассказав. Извините. Так случилось, что у меня возникла совершенно непреодолимая потребность в сне. Теперь я готов ответить вам конкретно.

— Начнем с главного, — проворчал Луценко, — вы ночью шутить изволили насчет убийства?

«Николай в сарказм впадает или не замечает, что подстраивается под его манеру речи»? — удивился Измайлов. Он старался не рассматривать парня, будет еще срок и возможность.

— Подобными вещами не шутят, — назидательно сказал Волков. — Повторяю, вчера, поздним вечером, находясь в здравом уме и твердой памяти, я убил человека, который, бесспорно, этого заслуживал.

— И горите желанием поведать нам подробности? — съязвил Луценко.

— «Горите?» — вдруг живо переспросил Олег. — Какое точное слово вы отыскали. Но нет, сейчас о горении я бы говорить не стал. А вчера после убийства, казалось, я весь охвачен пламенем…

— Адским? — вкрадчиво полюбопытствовал Луценко.

— Вроде того, — добродушно согласился парень. — Я даже вошел в воду, чтобы полегчало.

— Давайте по порядку. Но прежде всего сядьте, — приказал Луценко.

— Благодарю, вы очень любезны, — откликнулся Олег, безмятежно устраиваясь напротив.

Подполковник сжал громадные кулаки.

За свою многолетнюю и многотрудную практику Луценко с Измайловым наслушались всяких исповедей. Но в ходе повествования Олега Луценко честно и не раз думал: «Не будь рядом Измайлова, я бы свихнулся». У Измайлова было похожее настроение.

Итак, в трамвае Олег повернул голову вправо и… увидел его. Его… Вообще-то впервые в жизни. Но Олег сразу понял, что этого законченного негодяя надо уничтожить, убить обязательно. Олег вышел за ним у вокзала, проводил на перрон, сел в тот же вагон электрички, выследил до дачного коттеджа и укрылся за сараем. Стемнело, он пошел за дровами для камина, а Олег проскользнул в дом и спрятался уже там. Когда подонок развел огонь, налил себе спиртного и уселся в кресло с пачкой газет, Олег подкрался сзади и изо всех сил опустил ему на голову большой молоток, найденный на участке. Потом прикрыл дверь, окунулся в реке, вернулся в город и сдался милиционеру на вокзале.

— Волков, — с трудом заговорил подполковник, — вы же славный мальчик, возможно, начитавшийся детективов. А всю эту фантастическую чушь мы проверим в течение нескольких часов. То, что вы назвали только станцию и направление, в котором шли, а точное место предпочли забыть, и то, что там три огромных дачных кооператива, надолго поиски не задержит. Поймите, через несколько часов вам придется играть по нашим правилам. Не желаете скорректировать свои россказни, исходя из этой перспективы?

— В моих показаниях нет ни звука лжи, проверяйте, — ровно отчеканил Олег.

И в этот момент он мало походил на клинического идиота.

— Смотри сам, — мрачно бросил подполковник.

Олег, прикрыв обеими руками рот, зевал.

— Да уведите же его! — взревел Луценко и едва не расколол кулаком стол.

Подполковник вызывал своих людей, давал указания по телефону, рвал и метал, а полковник Измайлов, привычный к такому бедламу, сидел себе на стуле, чуть раскачиваясь вперед-назад. Когда освободился телефон, он взялся за трубку, набрал номер и застыл в чутком напряжении.

— Виктор Николаевич, прежде чем огород городить… — начал Луценко.

— Психиатру и звоню, — обнадежил Измайлов.

Луценко кивнул и выскочил из кабинета, сотрясая коридор яростными призываниями какого-то Петровича.

Минут через десять он вновь осчастливил кабинет своим пышным присутствием. Плюхнулся в кресло, отдуваясь, будто одолел кросс под дулом пистолета. Друзья помолчали, потужили каждый о своем. Луценко опомнился первым:

— Виктор Николаевич, испоганил я тебе начало отпуска. Прости великодушно, что зазвал на этакую премьеру. Хренов убивец, дождется он у меня за свои розыгрыши…

— Николай Палыч, неужели ты не чувствуешь, что перед нами убийца, и преопасный. Конечно, он не конкурента в бизнесе так убрал. Тут вечное — шерше ля фам.

— Что?

Луценко пискнул это слово, как охрипший от долгих стенаний в поисках матери котенок. Смутился. Откашлялся и грозно вопросил со второй попытки:

— Что?

— Ищи женщину, Николай Палыч, и найдешь мужскую обиду, которая пересиливает инстинкт самосохранения.

Великан Луценко буквально онемел. Подождав немного, полковник направился к двери. Он взялся за ручку, когда в лопатки ему врезалась волна недоверчивого, но дружеского рыка:

— Может, вместе займемся, а, Виктор Николаевич? Все равно ведь ты день потерял.

Вскоре Луценко и Измайлов ехали к дому Олега.

— Я все-таки не понимаю, что ты затеваешь, — признался подполковник. — Тут мой самый опытный и толковый сотрудник побывал. Волков же сирота, живет один.

— Может, им кто-нибудь интересовался сегодня, надо бы проверить.

Луценко только пожал плечами. «Кабинетная работа, как ни крути, способна притупить и блестящую интуицию», — жалостливо думал он.

В подъезде Виктор Николаевич даже не приостановился у двери, за которой еще должны корпеть швеи; сразу начал торопливое восхождение на четвертый этаж. Тучный Луценко обзывал про себя Измайлова настырным чертом, фанатиком безумной идеи и мучителем толстяков, совсем как в юности, но преданно и добросовестно пыхтел рядом. Измайлов нажал кнопку звонка. Луценко собрался живописно опереться на перила, дескать, трезвонь, трезвонь, а я пока отдышусь, как вдруг из прихожей раздался возбужденный вопль: «Это он», дверь рывком распахнулась, и прелестная девушка начала медленно менять счастливое выражение лица на разочарованное и унылое. Лицо подполковника Луценко совершало обратную метаморфозу.

— Вы за заказами, — высказала догадку девушка. — Мне очень жаль, но…

— Мы из милиции, — перебил ее Измайлов.

А подполковник Луценко предъявил удостоверение. Она посторонилась, они переступили порог. Тревожного вопроса «Что стряслось с Олегом?» не прозвучало, потому что из комнаты вышла полная женщина средних лет и довольно свирепо доложила:

— Олега Игоревича нет.

— Они в курсе, — всхлипнула девушка и убежала в глубь жилья.

— Это еще шерше или уже ля фам? — шепнул Луценко.

Измайлов недовольно посмотрел на него, потому что от такого рокочущего шепота бедная женщина попятилась. Луценко исправил оплошность, быстро объяснив, что Олег Игоревич жив-здоров, но до выяснения некоторых обстоятельств задержится в казенном доме. Пугливая особа оказалась, опять же, соседкой, через день занимающейся у Волкова уборкой и готовкой. «Да, парень, похоже, весь подъезд с бабьей рабочей силой приватизировал», — ехидно подумал Луценко. Домработница успела тем временем гордо продемонстрировать подполковнику ключи, которые Волков всегда оставлял ей: «Доверяет», и оправдать присутствие девушки: «Любит, волнуется».

— С вами наш человек утром не беседовал? — постарался как можно тише выяснить Луценко, косясь на тактично отвернувшегося Измайлова.

— Так я недавно от сестры вернулась, — спасла чью-то репутацию женщина.