Наталья Александрова - Новый русский попугай

Соленый тем временем, почувствовав, что сила не на его стороне, попытался улизнуть. Но таинственный супермен прошелся колесом, подпрыгнул на руках, догнал удирающего авторитета и обездвижил его ударом ноги в солнечное сплетение.

Только после этого удивительный незнакомец встал на ноги, повернулся лицом к Сергею Зозулину и оказался, точнее, оказалась темноволосой растрепанной девушкой в драных джинсах и черной футболке с портретом Брюса Ли.

— Ну что, опять в какую-то историю вляпался? — проговорила девушка, исподлобья взглянув на Сергея. — Ну как ребенок! Буквально на минуту оставить без присмотра нельзя!..

— Александра?! — удивленно выдохнул Зозулин. — А ты как здесь оказалась?

— Да тут школу спортивную строить будут, — неохотно пояснила девушка, — я в ней буду работать тренером по тхеквондо… ну, приехала поглядеть на место будущей работы, а тут, смотрю, тебя, как всегда, обижают… Какой же ты все-таки неприспособленный! — И она хозяйским жестом поправила рубашку Сергея. Затем покосилась на голубоглазую блондинку и ехидно поинтересовалась: — Это она и есть — девушка твоей мечты с тети-Надиным паспортом?

— Кто старое помянет — тому глаз вон, — проговорил Сергей, виновато потупившись, — каждый из нас может ошибиться…

— Важно вовремя признать и исправить свои ошибки! — подвела итог Александра.

— Ах, какое трогательное единение душ! — подала голос Лера. — Я, пожалуй, пойду, а то как бы не стошнило… — И она быстро зашагала к выходу из сада.

— Да, и советую поторопиться, — бросил ей вслед Маркиз, выходя из кустов, — а то ваши уголовные друзья скоро очухаются и начнут искать виноватого. А поскольку Прохор Петрович под шумок уже улизнул, то, боюсь, они именно вас назначат крайней… Кстати, я советую и всем остальным покинуть поле боя, потому что побитые уголовники — противники достаточно опасные. Так что садитесь в машину, а все разговоры можно продолжить по пути…

— А это вообще кто такой? — удивленно спросила Александра, разглядывая «десантника».

— Мой друг, — лаконично представил его Сергей.

— Знаю я, как ты умеешь выбирать друзей!.. — проворчала Александра, направляясь тем не менее к машине.

— Уважаю женщин, которые умеют за себя постоять! — подключилась к разговору Лола, присоединяясь к компании. — Слушай, как-нибудь на досуге не покажешь пару приемчиков?

— Одно обидно, — вздохнул Сергей, устраиваясь на сиденье рядом с Александрой, — настоящая марка все-таки пропала…

— С чего вы взяли? — спросил Маркиз, обернувшись.

— Ну как же… ведь ее унесла та элегантная дама в льняном костюме…

— Римма Борисовна! — вздохнула Лола, вспомнив, как ошиблась в этой женщине.

— Что еще за элегантная Прима Борисовна? — насторожилась Александра, исподлобья взглянув на Сергея. — И костюм успел разглядеть…

— Да не волнуйтесь вы! — вмешался в разговор Маркиз. — Неужели вы думаете, что я упустил бы такую ценную марку? Вот она! — И он гордым жестом достал из нагрудного кармана маленький бумажный прямоугольник. — Я нашел и подменил ее раньше, как только узнал, что Прохор Петрович интересуется этой машиной…

— Ну-ка, ну-ка! — Лола заинтересованно потянулась к марке, взяла ее двумя пальцами и поднесла к свету. — А ты уверен, Ленечка, что это именно та марка? Почему же она не розовая, а желтенькая? И почему на ней надпись «Пятьдесят лет пионерской организации»?

— Где? — всполошился Маркиз. — Быть не может! Лолка, что еще за фокусы?

— А что я — зря столько лет с тобой общаюсь? — Лола рассмеялась и ловким жестом вынула из-за Лениного уха вторую марку — на этот раз блекло-оранжевого цвета. — Успокойся, вот он, твой «Розовый Маврикий»!

— Ничего не понимаю. — Сергей уставился на марку. — Сколько же их всего?

— Честно говоря, я уже и сам в них немножко запутался, — признался Маркиз. — Но эта — самая настоящая, можете не сомневаться. Так что перед нами стоит еще одна задача — возвратить ее законному владельцу. Причем желательно без скандала.

В старинном особняке князей Беломорско-Балтийских происходила торжественная церемония открытия международной филателистической выставки. В недавно отреставрированных залах особняка толпились многочисленные представители прессы, среди которых затерялись рядовые посетители и представители городского клуба филателистов. Отдельно от них с загадочным видом стоял Станислав Полуянов. Обычно он не посещал мероприятия, где мог столкнуться с бывшими коллегами по клубу, но сегодня сделал исключение из правил: он не мог пропустить такое важное событие, кроме того, ждал грандиозного скандала.

По залу с озабоченным видом прохаживались представители охранной структуры, отвечавшие за безопасность акции.

Интерес прессы и особые меры безопасности объяснялись двумя причинами. Во-первых, в газеты просочилась информация о том, что на время экспозиции одна из выставленных марок застрахована на рекордную сумму. Кто-то называл пять миллионов долларов, кто-то десять, но сумма в любом случае была значительная.

И второй, хотя на самом деле главной причиной было то, что открытие выставки собирался почтить своим посещением наследный принц Гримландии Фердинанд Август.

Большинство читателей, да и журналистов, впервые услышали об этой маленькой европейской стране всего несколько дней назад, но тем не менее интерес к выставке был обеспечен.

Начальник охраны подозвал к себе одного из подчиненных и вполголоса спросил:

— Почему пустили в зал собаку?

Действительно, на одном из самых почетных мест, всего в нескольких шагах от витрины со знаменитым «Розовым Маврикием», стояла элегантная молодая женщина с крошечным песиком на руках. Песик был древней мексиканской породы чихуахуа и держался с таким достоинством, как будто в его жилах текла по меньшей мере кровь личных собак императора Мексики.

— Дело в том, что это… — Охранник перешел на шепот. Шеф выслушал его доклад, с сомнением взглянул на даму с собачкой, но отошел в другой конец зала.

По залу пробежал шепот, как утренний ветерок по кустам. Журналисты оживились, приготовили камеры и диктофоны и дружно уставились на входную дверь.

Дверь распахнулась, и в выставочный зал вошли три человека.

В центре этой группы шел, гордо расправив плечи и высоко задрав подбородок, низенький полный мужчина лет пятидесяти в удивительном мундире, расшитом золотыми позументами и увешанном самыми разнообразными орденами, как новогодняя елка игрушками. В нем нетрудно было узнать гримландского принца, чьи фотографии в последние дни не сходили со страниц городских и центральных газет.

По правую руку от Фердинанда Августа шел тоже весьма известный человек, хотя держался он гораздо скромнее. Это был рослый, худощавый мужчина с заметно поредевшими седыми волосами, которого хорошо знали в лицо любители музыки на всех пяти континентах — выдающийся дирижер Вячеслав Леонардович Томашевский, владелец «Розового Маврикия» и почетный председатель филателистического общества.

Зато человека, который шел слева от принца, знали в лицо только специалисты. Это был сутулый пожилой мужчина с густыми кустистыми бровями и круглыми очками на мясистом носу — выдающийся гримландский эксперт-филателист, который должен был сегодня, в присутствии прессы и публики, подтвердить подлинность «Маврикия Томашевского».

Эксперт потирал маленькие мягкие ручки и спрашивал у дирижера, когда же наконец он увидит его знаменитую марку.

— Вот она! — произнес Томашевский, гордым жестом счастливого собственника указав на витрину с «Розовым Маврикием».

До этого момента взгляды всех присутствующих были прикованы к вошедшим в зал персонам, поэтому никто не заметил, как крошечный песик спрыгнул с рук хозяйки и перебрался поближе к центру зала. Там, в непосредственной близости от витрины с маркой, стоял штатив с укрепленной на нем телекамерой. Камера принадлежала центральному каналу и в данную секунду снимала гримландского принца и его свиту. Песик обежал вокруг штатива, опутав его опоры своим поводком. Провернув эту начальную стадию операции, песик на секунду замер.

— Пуишечка, детка, ко мне! — вполголоса позвала его хозяйка.

Чихуахуа стремглав бросился на ее голос, изо всех сил дернув за поводок. Штатив покачнулся, накренился, и тяжелая камера с грохотом обрушилась на витрину.

Сверхпрочное стекло, не выдержав удара, пошло трещинами и с жалобным звоном разлетелось на куски.

В зале наступила тишина, какая бывает на море перед бурей.

Даже охранники замерли в растерянности, не зная, что предпринять в такой неожиданной ситуации. Только какой-то сообразительный фотограф раз за разом щелкал, снимая последствия происшествия.

И вдруг, когда шеф охраны уже отдавал какие-то приказы, сверху, из-под потолка зала, на разбитую витрину спикировало что-то большое и яркое.