Наталья Александрова - Новый русский попугай

— Вообще-то вернула марку не я, а вот он! — И Лола, настроение которой значительно улучшилось, поцеловала своего песика. — И если по условиям договора похитить марку мог попугай, то почему вернуть ее не мог чихуахуа?

Пу И гордо приосанился.

Через несколько часов в общей квартире Лолы и Маркиза происходил «разбор полетов». В самом буквальном смысле разбор полетов, поскольку попугаиха Маруся и ее полеты под потолком старинного особняка были одной из главных обсуждавшихся тем.

— Конечно, он согласился бы и на семьдесят процентов, — говорил Маркиз, размешивая сахар в крошечной кофейной чашечке. — А если поторговаться, то и на восемьдесят… ну да и так мы заработали неплохие деньги! Во всяком случае, ты не можешь сказать, что на этот раз работала даром…

— Мы? — с сарказмом перебила его Лола. — По-моему, основную работу выполнил Пу И…

— Вот, Лолка, как быстро летит время!.. — отозвался Маркиз, сделав вид, что не заметил ее сарказма. — Молодежь буквально наступает нам на пятки! Пу И и Маруся работают на пару не хуже, чем мы с тобой! Эта их совместная операция непременно войдет в золотой фонд отечественного мошенничества! Пройдет совсем немного времени, и они вытеснят нас из бизнеса!

— Я всегда говорила, что Пу И — гений! — проговорила Лола и дала своему любимцу еще один кусочек орехового печенья.

Чихуахуа довольно зажмурился и захрустел печеньем.

— Смотри, не перехвали его, Лолка! — предостерег подругу Маркиз. — Его неустоявшаяся психика может не выдержать испытания славой. У собаки разовьется звездная болезнь… и вообще — не перекармливай его! Разве можно зараз сожрать полкило орехового печенья! В его-то возрасте! Ему будет плохо…

— Ну уж и полкило! — отмахнулась Лола. — Но вообще, Пуишечка, тебе действительно хватит… у тебя заболит животик! — Она полюбовалась песиком, почесала его за ухом и снова повернулась к Маркизу: — Вот у кого действительно развилась самая настоящая звездная болезнь, так это у Маруси!

Действительно, после событий на филателистической выставке Маруся возомнила о себе невесть что.

Ее портрет попал во все центральные газеты, а полет под потолком выставочного зала показали по двум федеральным каналам. Смотрелась она просто великолепно. Правда, удирать с выставки ей пришлось через дымоход, поэтому домой она вернулась вся в копоти и саже, и домочадцы долго оттирали ее перья одеколоном и растворителем, так что еще и сейчас от ее запаха Пу И громко чихал.

Но чего только не вытерпишь ради славы!

Маруся не отрывалась от экрана телевизора, газету со своей фотографией выложила на самом видном месте и дала понять Перришону, что ее ждет большое будущее. Правда, она еще окончательно не определилась — то ли отдать предпочтение шоу-бизнесу, то ли пойти в большую политику, то ли в рекламную индустрию, но в любом случае семейная жизнь — это не для нее. Она не собирается похоронить себя на кухне.

Прохаживаясь по верху платяного шкафа и расправляя клювом перышки, попугаиха без умолку говорила:

— Кастр-рюли — кошмар-р! Ур-родство! Безобр-разие! Мар-руся пр-рославилась! Мар-руся кр-расавица! Звезда экр-рана! Зр-рители в востор-рге! Продюсер-ры! Опер-раторы! Тр-риумф! Пр-ремии! Оскар-р! Мар-руся суперстар-р!

Перришон ужасно обиделся и вообще перестал разговаривать. Молча, нахохлившись, он сидел в клетке и оттуда обиженно поглядывал на внезапно прославившуюся приятельницу.

Лола поправила волосы, откинула голову и перевела дыхание.

Маркиз, который хорошо изучил свою боевую подругу, понял, что сейчас его ждет один из ее театральных монологов.

— И вообще, Ленечка, — начала она с хорошо отрепетированной обидой в голосе, — ты так восхищаешься Марусей и Пу И, как будто они провели эту операцию без моего участия! А ты не забыл, какой я перенесла ужасный стресс? Когда этот страховщик увел меня из выставочного зала, я не сомневалась, что меня арестуют! Я была уверена, что проведу эту ночь в камере! Среди уголовниц и проституток, на грязных нарах, по которым ползают тараканы…

— Лола, — перебил ее Маркиз, — неужели ты думаешь, что я оставил бы тебя без прикрытия? Ты прекрасно знаешь, что я находился рядом, и если бы дело повернулось таким образом, обязательно пришел бы тебе на помощь! Я предъявил бы удостоверение секретной службы и отобрал тебя, заявив, что беру это дело под свой контроль… или, в самом крайнем случае, отбил тебя силой оружия…

— Ну да! — Лола явно не поверила. — Ты же совершенно не переносишь насилия!

— Ну, ради тебя я готов на все… — вздохнул Леня и добавил: — И потом, я же сказал — в самом крайнем случае!

— Ну вот, — вздохнула Лола, — а я уже подумала, что ты ради меня действительно готов на подвиги…

— Кстати, не надо недооценивать мой личный вклад в операцию, — продолжил Леня совершенно другим тоном, сухим и самодовольным, — ведь это именно я точно рассчитал, в какую точку и под каким углом должна упасть телекамера, чтобы разбить сверхпрочное стекло витрины. И с оператором Первого канала я сговорился, чтобы он поставил штатив в нужном месте. Думаешь, это было просто? Ты не представляешь, сколько мне пришлось с ним выпить пива! Я уж не говорю про общее руководство операцией…

— Ты слышишь, Пу И, — воззвала Лола к песику, — так еще немного — и мы с тобой будем вообще ни при чем! Этот ужасный человек припишет себе все заслуги! Себе и этой зазнавшейся попугаихе… а если уж по справедливости, то страховую премию заработал именно ты… — И она поцеловала песика в нос.

— Представляю, сколько он на нее накупил бы орехового печенья! — оставил за собой Маркиз последнее слово.

Лола открыла дверь своим ключом и весело завопила из прихожей:

— Ребята, я пришла! Почему никто не встречает?

В неубранной неуютной гостиной сидел Маркиз с обвязанным горлом и страдал. Лето пошло на убыль, начались затяжные холодные дожди, и Леня подхватил где-то простуду, что для него было нехарактерно. Рядом на диване возлежал Аскольд и работал котом, то есть грел хозяину бок и ласково мурлыкал. С другой стороны жался Пу И, он тоже недомогал. И только попугай, дремавший на спинке дивана, выглядел умиротворенным и вполне довольным жизнью.

— Где ты была? — хрипло осведомился Маркиз и приоткрыл слезящиеся глаза.

— Навещала Марусю в детской спортивной школе! — сказала Лола. — Она прекрасно освоилась на новом месте, разговаривает, выучила кучу спортивных терминов. Подозреваю, что она мечтает стать судьей международной категории по восточным единоборствам. Правда, на мой взгляд, она слишком много времени проводит перед зеркалом. Короче, всем вам приветы, а Перришону — поцелуй!

Лола потянулась поцеловать попугая, он заполошно замахал крыльями, как петух на насесте, и слетел с дивана.

— Ишь как его разбирает, — неодобрительно заметила Лола, — то жить не мог без своей Маруси, а то и слышать о ней не хочет!

— Правильно, Перри, — прохрипел Маркиз, — держись от женщин подальше… Мы не созданы для семейной жизни!

Лола сделала вид, что не слышит.

— А что так долго ходила? — сварливым тоном спросил Леня. — Человек тут, можно сказать, умирает…

Известно, как болеет женатый мужчина — он закатывает глаза при малейшем недомогании, плюхается на диван и начинает капризничать. Маркиз не был женат, но какая разница, если рядом находится кто-то, кто просто обязан выполнять все капризы больного! К тому же Лене и правда было плоховато.

— Ходила с Александрой выбирать свадебное платье! — невозмутимо сообщила Лола. — Господин Зозулин наконец созрел для брака! А она говорит, что просто не может его так оставить — опять куда-нибудь вляпается со своей романтикой! А так хоть на глазах будет, под присмотром… Но должна сказать, что Александра хоть и знает восточные единоборства, но одеваться совершенно не умеет. Ей дай волю — на свадьбу в джинсах придет!

— А сладкого купила? — капризничал Леня. — Я чаю хочу, в горле пересохло…

— А ты горло полоскал? — строго спросила Лола, но по выражению его лица сразу поняла, что нет. Но решила не ругаться — вид у Леньки был неблестящий.

При виде большой коробки с фруктовым тортом больной слегка оживился и поплелся на кухню.

— Да, кстати, — Лола ловко заваривала чай и трещала без умолку, — совершенно случайно проезжала мимо медицинского центра «Авиценна», смотрю — объявление висит «Срочно требуется мануальный терапевт». Не удержалась, зашла узнать — что с тем-то случилось, с Дракулой. Заглянула по старой памяти к Сильве Робертовне, она мне все и рассказала. Оказывается, кто-то запер его в подполе, полдня он там просидел, пока выбрался. А у него оказалась клаустрофобия и еще — как это, когда темноты боятся…

В общем, наш Дракула совсем скис, и когда вышел — вообще никакой, трясется весь, заикается, говорить не может… Накололи его в «Скорой» какой-то дрянью и выпустили. Теперь у них в центре лечится пиявками и иглоукалыванием, они ему скидку приличную сделали — все-таки бывший сотрудник. Сильва его раньше недолюбливала, да и было за что, так теперь даже жалеет.