Сельма Эйчлер - Убийства никого не красят

Руки Филдинга легли на мою шею, сильные пальцы сдавили горло. Широко открытым ртом я хватала воздух…

Пронзительный звонок телефона избавил меня от ужасного конца. Всё ещё задыхаясь, как во сне, я с трудом выдавила "алло".

— Дезире?

— Да, — просипела я.

— Что случилось? — встревожилась Джеки.

— Случилось? — ошалело переспросила я, не очень соображая, где нахожусь. Помотала головой, взглянула на часы: почти половина одиннадцатого. — Прости, Джеки. Очень поздно легла и позабыла завести будильник.

— С тобой всё в порядке? — не унималась Джеки.

— Слегка трясёт, а в остальном нормально. Завтра всё расскажу, а сегодня я вряд ли выберусь на работу.

— Ты уверена, что тебе не нужна помощь?

Пришлось чуть ли не клясться, что не стою одной ногой в могиле, прежде чем она оставила меня в покое. Опять ложиться я побоялась — как бы снова не оказаться в том кошмаре. Что мне действительно было просто необходимо, так это душ и таблетки: голова буквально раскалывалась. Разделавшись с этими маленькими проблемами, я набрала номер Питера и поведала его автоответчику:

— У меня есть новости для тебя. Позвони, как только сможешь.

Лишь после двух чашек кофе и английского тоста я нашла в себе силы отправиться на встречу с Тимом Филдингом. Оставалось надеяться, что он не пристрелит меня, не дав и рта раскрыть.

Когда я заявилась в участок, Уолтер Коркоран сидел на краешке стола Филдинга и что-то негромко вещал. Заслышав стук моих каблуков, он поднял голову:

— Ой, кто к нам пришёл — наша золотая помощница!

Я притворилась, что в упор его не вижу и не слышу.

— Тим, можно переговорить с тобой наедине? — спросила я и торопливо добавила: — Это важно.

Филдинг оторвал глаза от бумаг. Вид у него был столь суровый, что я сразу припомнила, как он душил рыжую лисичку.

— Увидимся позже, Уолт, ладно? — с нажимом произнёс он, одновременно указывая мне на стул.

Пожав плечами, Коркоран удалился, что-то злобно бормоча себе под нос. Наверняка какие-нибудь гадости, не иначе; хорошо, что я их не расслышала.

— Зачем пожаловала? — Филдинг свирепо смотрел на меня, а голубая жилка на его виске бешено пульсировала.

Хотя Тим пару раз терял терпение с моей особой (история с Питером не в счёт, я отношу её к разряду недоразумений), но в общем он малый спокойный, и надо очень постараться, чтобы вывести его из себя. Однако сейчас он был на пределе, и я его не осуждала.

— Что с Фостером? — Ох, не следовало начинать с вопроса!

— Я думал, это ты собираешься мне что-нибудь, рассказать, — рявкнул Тим, и голубая жилка задёргалась ещё сильнее.

— Верно, собираюсь, — спохватилась я; — Я хотела…

— Тебе известно, что мы поймали этого сукина сына? В аэропорту Кеннеди! С билетом в Солт-Лейк-Сити на руках! Опоздали бы на семь минут и остались бы с носом!

— Уф-ф… Он… сознался? — нашла я в себе мужество спросить.

— А то! Он был очень мил и всё нам выложил, — негромким любезным тоном ответил Филдинг. И тут же заорал: — Когда мы взяли его за шкирку, этот подонок произнёс только четыре слова: "Я требую вызвать моего адвоката"! (Я не осмелилась заметить, что слов на самом деле было пять.) Весьма вероятно, что мы никогда не сможем увязать вчерашнее происшествие с покушением на его сестёр, — неистовствовал мой приятель. — Всё, что нам удастся на него повесить, — это стычку с тобой. Кто-нибудь видел, как он наставил на тебя револьвер?

— Вряд ли. Там…

— Та-ак! Значит, в осадке у нас остаётся только нападение, к тому же невооружённое! — Филдинг в ярости помотал головой и презрительно закончил: — А всё потому, что ты не могла потерпеть несколько часов и попёрлась к Бромли! Тебя, видите, ли, любопытство замучило!

— Извини, Тим. Просто…

— Небось возомнила, что допросишь её лучше, чем мы?

— Ни в коем случае, но…

— Отныне не жди с моей стороны никакой помощи в твоих идиотских делишках. — И это был ещё не конец. — Знаешь, я тебя не понимаю. Твой план был принят к осуществлению; у нас была хорошая — чертовски хорошая! — возможность застукать эту грязную сволочь на месте преступления. А теперь нам никогда не прищучить его за то, что он сделал с теми несчастными девушками!

Похоже, Тим выдохся, и я открыла сумку:

— По-моему, ещё не всё потеряно. — На его стол лёг предмет, обёрнутый в носовой платок.

Филдинг тихо и протяжно свистнул.

— Будь я проклят, — пробормотал он, приподнял кончиком карандаша платок и уставился на моё подношение.

— Во вчерашней неразберихе Фостеру пришлось сбежать без этой штуковины. Я не успела тебе сказать по телефону, ты бросил трубку. Как ты полагаешь, он из этого револьвера стрелял в сестёр?

Поддёв револьвер за дужку, Филдинг приподнял оружие. Он не мог глаз от него оторвать, словно загипнотизированный холодной сталью.

— Не удивлюсь, — тихо произнёс он. — Впрочем, мы скоро узнаем наверняка.

Я начала подниматься, но он удержал меня, положив руку на плечо.

— Дез, прости, что наорал на тебя. Знаю, я перегнул палку. Просто не мог смириться с мыслью, что сукин сын выйдет сухим из воды. — Теперь, — он неуверенно усмехнулся, — я должен тебе два обеда.

— Сойдёмся на одном, — великодушно отказалась я. — На это раз меня было за что ругать.

— И было, и есть, — подтвердил Тим, ухмыляясь во весь рот. — Но если револьвер тот же самый, всё забыто и прощено.

— Кстати, Тим…

— Что?

— Ты упомянул Бромли…

— Далась она тебе! Ну ладно, так что с Бромли?

— Ты уже связался с ней?

— Гос-с-споди! Сбавь хоть на секунду обороты! — завопил Филдинг, но уже притворно сердитым тоном, которым он привык разговаривать со мной с нашей первой встречи. Мне окончательно полегчало.

— Так… э-э… связался? — осторожно повторила я.

— Мы названивали ей всё утро. Но ничего, кроме старой записи на автоответчике, не услышали.

— И ещё одно…

— Ещё?!

— Ты ведь дашь мне знать о результатах баллистической экспертизы, а?

— Думаю, ты это заслужила, — признал мой опять очень хороший друг.

Четыре совершенно великолепные телячьи отбивные остались лежать в морозилке: готовить просто сил не было. Сегодня вечером мы отужинаем на манер Эллен, — иными словами, блюдами из китайского ресторана.

Поскольку Эллен должна была прийти поздно, я решила сделать заказ заранее и яства выбирала без колебаний: единственное, что я твёрдо знаю в этой жизни, — это кулинарные пристрастия моей племянницы. Она появилась в начале десятого.

— У тебя неприятности, — объявила Эллен с порога.

Режьте меня на куски, всё равно не скажу, почему она пришла к такому выводу. Я всего-то успела открыть ей дверь. И предварительно позаботилась хорошенько причесаться, как обычно сбрызнув волосы литром лака, а красилась уж точно не менее четверти часа. (Эллен очень чувствительна, и я не хотела подвергать её эмоциональной травме своим неухоженным видом.)

— С чего ты взяла? — осведомилась я.

— Не знаю… У тебя странное выражение лица. Так я не ошиблась?

— Ну, вчера вечером возникли кое-какие проблемы, но сейчас всё в ажуре. — Меня затошнило при одном упоминании о стычке с Фостером.

Краска немедленно сошла с физиономии Эллен.

— Рассказывай! — нервно потребовала она.

— Сначала поедим, иначе мне не удастся проглотить ни кусочка. Со мной всё в порядке, правда, — заверила я.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но передумала. Свиные рёбрышки по-пекински напоминали угольки — именно в таком виде я их больше всего люблю. Яичные булочки были хрустящими и нежирными. Жареный рис таял во рту. Эскалопы в соусе из чёрной фасоли были… «божественные» — не то слово. А если я скажу, что вкуснее курицы с лимоном в жизни не ела, будет ли это считаться наивысшей похвалой?

Однако на Эллен искусство поваров из "Пин Чоу" не произвело столь же глубокого впечатления. Не исключено, что на мои вкусовые ощущения могло оказать прямое влияние вчерашнее происшествие, едва не закончившееся для меня самым фатальным образом. Наверное, еда кажется много вкусней после того, как вас чуть не лишили возможности наслаждаться ею на этом свете.

Выпив кофе с итальянскими пирожными, принесёнными Эллен (где написано, что кофе и итальянские пирожные несовместимы с китайской кухней!), мы перешли в гостиную. И как только расселись по углам моего заново обтянутого дивана, Эллен потребовала объяснений.

— Про то, что случилось вчера, я расскажу попозже. Сначала о другом, — произнесла я почти небрежным тоном. — В сестёр Фостер стрелял их брат, Эрик.

Эллен меня, ещё ни разу не подвела.

— Не-ет! — завопила она. — Видишь? Я же говорила, что у тебя всё получится! Как ты узнала?