Лоуренс Блок - Вор с палитрой Мондриана

Чем больше денег вкладываете вы в дело, тем доходнее оно становится. Передавая в дар музею картину, оцененную в четверть миллиона долларов, вы экономите при этом около сотни тысяч на налогах. Попробуйте сделать подобное хотя бы пару раз — и вот вы уже с лихвой окупили приобретение оригинала, и это при том, что оригинал остается у вас. Но есть одна проблема.

— Какая же? — спросила Элспет.

— Опасение быть пойманным. Нашему убийце стало известно, что мистер Дэнфорд устраивает ретроспективную выставку работ Пита Мондриана, что само по себе еще не являлось поводом для беспокойства. В конце концов, его подделки выставлялись и прежде, и все сходило с рук. Но случилось так, что мистер Дэнфорд узнал, что в обращении находится куда больше полотен Мондриана, чем успел написать этот художник. Как это говорится о Рембрандте?.. Он написал двести портретов, из них триста находятся в Европе и еще пятьсот — в Америке.

— Мондриана на таком уровне и с таким размахом никогда не подделывали, — вставил Дэнфорд. — Просто в последнее время на эту тему начали распространяться разные огорчительные слухи. И я решил сочетать ретроспективный показ с тщательной экспертизой на подтверждение подлинности каждого Мондриана, представленного на эту выставку.

— И к концу этой экспертизы включили в черный список и дар мистера Льюиса.

— Верно, — сказал Дэнфорд, а мистер Льюис кивнул.

— Наш убийца узнал об этом, — продолжил я, — и очень испугался. Он знал, что Ондердонк тоже собирается выставить свою картину, и, сколько ни старался, отговорить его не смог. И в то же время не мог признаться Ондердонку, что продал ему подделку, а тот уже заподозрил что-то неладное. Такая, по всей видимости, сложилась ситуация. Ясно одно: Ондердонк должен был умереть, а картина — исчезнуть, и слух о том, что эта вещь похищена, необходимо было распространить как можно шире. И тут убийце пришло в голову использовать меня, сделать так, чтоб именно меня обвинили в похищении и убийстве, а самому остаться в стороне. Ситуация со мной устраивала его вне зависимости от того, признают меня виновным или нет… Если да — что ж, прекрасно. Если нет — тоже хорошо. В любом случае полиция не стала бы искать другого убийцу, имевшего мотивы расправиться с Ондердонком. Полиция решила бы, что виноват я, даже если бы не удалось доказать моей вины в суде. Тогда они просто закрыли бы дело.

— А мы выплатили бы родственнику, проживающему в Калгари, триста пятьдесят тысяч долларов за подделку, — вставил Орвилл Уайденер.

— На что убийце было глубоко наплевать. Главная его цель — это самосохранение и возможность спокойно продолжать свое дело.

Рей спросил:

— Кто это сделал?

— Гм?..

— Кто торговал поддельными картинами и убил Ондердонка? Кто это сделал?

— О, убийцей мог оказаться только один человек, — ответил я и обернулся к кушетке. — Это ведь вы, не так ли, мистер Барлоу?

Тут все собравшиеся еще раз тихо ахнули, а мистер Дж. Маклендон Барлоу, сидевший и без того очень прямо, еще больше выпрямился.

— Ну, разумеется, все это полная ерунда, — сказал он.

— Не сомневался, что вы станете отрицать.

— Пустая, безответственная болтовня и бред! Мы с вами до сегодняшнего дня никогда не встречались, мистер Роденбарр. И никакой картины Гордону Ондердонку я не продавал. Да, он был добрым моим другом, и я страшно скорблю по поводу его трагической кончины, но никакой картины я ему не продавал. Попробуйте доказать обратное!

— О, Господи!.. — вздохнул я.

— И никогда ни в какую книжную лавку я не заходил и не представлялся ни вам, ни кому бы то ни было еще Гордоном Ондердонком. Нет, я понимаю, как могло возникнуть это недоразумение. Я действительно передал в дар галерее Хьюлетта полотно Мондриана. И не собираюсь этого отрицать, потому что там, на стене, висит табличка, подтверждающая этот факт.

— К сожалению, — пробормотал я, — картина была похищена из музея.

— Совершенно очевидно, что именно вы организовали похищение. С тем, чтобы потом устроить весь этот фарс. Однако никакого отношения я к этому не имею и готов отчитаться за каждую минуту вчерашнего дня и представить доказательства, что сам в то время находился в совершенно другом месте. Более того, сей прискорбный инцидент крайне огорчил меня, потому что выставленное в Хьюлетт полотно несомненно являлось подлинным.

Я покачал головой.

— Боюсь, что нет, — сказал я.

— Минуточку, — вмешался Барнет Ривз, жизнерадостный банкир, и на лице его отразилось такое омерзение, словно на закуску ему подали дохлую крысу. — Я являюсь куратором галереи Хьюлетта, и я совершенно уверен, что наше полотно было подлинным.

Я кивнул в сторону камина.

— Вот оно, ваше полотно, — заметил я. — Ну, что скажете?

— Это Мондриан, но не из Хьюлетт.

— Нет, из Хьюлетт.

— Не валяйте дурака! Нашего Мондриана вырезал из рамы какой-то варвар, будь он трижды проклят! А это полотно целехонько. Возможно, это и подделка, но она никогда не висела у нас на стене, заявляю об этом со всей определенностью.

— Нет, висела, — сказал я. — И человек, выкравший ее из галереи, я бы предпочел не называть его имени, вовсе не являлся никаким варваром. У него и в мыслях не было кромсать картину ножом, вне зависимости от того, настоящая она или подделка. Он пришел в галерею Хьюлетта и принес с собой рамку с обрывками полотна на ней. Обрывками, которые являлись Мондрианом домашнего, так сказать, изготовления. И он же аккуратно вынул оригинал из рамы и спрятал полотно под одеждой, а фрагменты рамы засунул в брюки. И постарался убедить всех, что музейную картину самым варварским образом вырезали, в чем и преуспел.

— И эта картина над камином…

— Да, это и есть ваш Мондриан, мистер Ривз. В своей, собранной заново раме… А теперь, мистер Льюис, не будете ли вы столь любезны осмотреть ее самым тщательным образом?

Не успел я закончить этой фразы, как мистер Льюис уже подскочил к камину. Достал увеличительное стекло, пригляделся и почти тотчас же отшатнулся.

— Но она написана акриловыми красками! — воскликнул он с таким видом, словно на тарелке ему подали жареную мышь. — Мондриан никогда не пользовался акриловыми красками. Он писал только маслом.

— Ну, ясное дело, — заметил Ривз. — Я же сказал, это не наша картина.

— Мистер Ривз, прошу вас, осмотрите полотно.

Он подошел и взглянул на картину.

— Да, акриловые краски, — кивнул он, — и она не наша. Ну, что я вам говорил? Теперь…

— Снимите ее со стены и присмотритесь хорошенько, мистер Ривз.

Он так и сделал, и смена выражений, промелькнувших на его лице, являла собой зрелище достойное сострадания. В эти секунды он походил на банкира, вдруг обнаружившего, что все его закладные липовые и не стоят ни гроша.

— Бог ты мой!.. — простонал он.

— Вот именно.

— Наша рамка, — бормотал он, — наше клеймо, выбитое на дереве… И эта картина висела в галерее Хьюлетта, где на нее ежедневно смотрели тысячи глаз, и никто, никто не заметил, что это всего лишь жалкая акриловая подделка!.. — Он развернулся к Барлоу, глаза его гневно сверкали. — Хам, мерзавец! — воскликнул он. — Грязный вонючий убийца! Жулик поганый!

— Это какой-то трюк! — пытался защититься Барлоу. — Этот прохвост дурачит вас, идиоты, вытаскивает из шляпы фальшивых кроликов, а вы и рады! Да что это с вами, Ривз? Неужто вы не видите, что он просто водит вас за нос?

— Это вы водили меня за нос! — рявкнул Ривз. — Вы, сукин сын, и никто другой!

С этими словами Ривз шагнул к Барлоу. В долю секунды Рей Кирчман оказался на ногах и придержал его за руку.

— Полегче на поворотах, — сказал он.

— Когда эта комедия закончится, — сказал Барлоу, — я подам на вас в суд, Роденбарр. И будьте уверены, выиграю этот процесс и вас заклеймят как отпетого негодяя и преступника!

— Печальная перспектива, — заметил я, — особенно для человека, которого разыскивают сразу за два убийства. Но я буду иметь в виду… Только ни в какой суд вы не подадите, мистер Барлоу. Удерете куда-нибудь за тридевять земель и будете подделывать номерные знаки.

— У вас нет никаких доказательств!

— Вам не составляло труда проникнуть в эту квартиру. Вы с женой живете в этом же доме, на пятом этаже. У вас нет проблем со входом и выходом из строго охраняемого здания.

— Мало ли кто здесь еще живет!.. Уйма народу, но это вовсе не значит, что они убийцы.

— Не значит, — согласился я. — Просто удобнее обыскать ваши апартаменты, вот и все. — И я кивнул Рею, а тот в свою очередь кивнул офицеру Рокленду, а тот направился к двери и распахнул ее. И там, на пороге, стояли двое полицейских в форме и держали еще одного Мондриана — точную копию того, которого Ллойд Льюис, изрыгая проклятия, обозвал акриловой подделкой.