Юлия Климова - Вредная привычка жить

    – Так, может, мне заехать и починить тебе телефон? – улыбаясь, спросил Воронцов.

    Что-то он подозрительно добрый, или мне просто кажется?

    – Не стоит, вы такой солидный дядечка, будете там по полу ползать, провода трясти… Я лучше Славку попрошу.

    Воронцову явно не понравилось, что я упомянула мужское имя, но он удержался от каких-либо вопросов.

    – Что молчите? – спросила я. – Вас же так и распирает узнать, кто такой Славка?

    – Вовсе нет, – пожал плечами Виктор Иванович, – это меня вообще не интересует.

    – А вы зачем звонили? Перепутали номер со службой «секс по телефону»?

    – Нет, – улыбнулся Воронцов, – просто хотел узнать, как у тебя дела.

    – В пятницу у меня были просто чумовые дела.

    – Иногда мне хочется взять тебя за шкирку и тряхнуть хорошенько, а иногда вот… хочется позвонить и узнать, как у тебя дела…

    Я встала. Все, что я могла съесть, я уже съела, так что посидите-ка вы, Виктор Иванович, в одиночестве и помечтайте обо мне.

    – Я пойду, работы много, – сказала я, ставя пустой стакан на поднос.

    – А Славка – это все же кто? – улыбаясь, спросил Воронцов.

    – Сосед по лестничной клетке, – ответила я, – он не в моем вкусе, и что-то в последнее время он сильно увлекся ботаникой…

    Бухгалтерия совсем с ума сошла: притащили целую стопку бумаг, а я им тут печати ставь! Жутко хотелось курить, но раз я решила бросить, значит – да будет так! Я подумала – выскочу на улицу и куплю мороженое, пожалуй, это меня взбодрит и отвлечет от ненужных мыслей.

    Я надела плащ.

    – Когда же я куплю новый? – спросила я себя. – Сколько можно ходить в этом дряхлом плаще с дыркой в правом кармане и испачканным краской локтем?

    Я сунула руку в карман, проверить свою любимую и почему-то не зарастающую самостоятельно дырочку… Что-то захрустело, и угол жесткой бумаги неприятно врезался в ладонь. Я достала из кармана конверт.

    Думаю, мы все понимаем, что это был за конверт, и даже приблизительно догадываемся, что было написано на лежавшем в нем листке.

    Слегка помятая бумажка гласила:

    «Тебе придется отдать мне кое-что!»

    Дурак, вот дурак-то… или дура…

    Ну что это за записка! Где развернутые, насыщенные прилагательными и запятыми предложения – на рифму я и не надеюсь, но можно же было написать что-нибудь более неординарное…

    Я прислонилась спиной к двери и почувствовала, как по коже побежали мурашки. Я бы и еще посмеялась, но – все же страшно, все же очень страшно…

    Я вспомнила тень, промелькнувшую пару раз на заднем плане на даче Селезнева. Где-то в глубине души я потом себя успокоила тем, что это Потугины…

    Но правда в том, что нас кто-то видел, и не просто кто-то, а именно тот человек, который повинен в смерти Селезнева!

    Я уже не хотела мороженого. Прямо в плаще, в глубокой задумчивости, я села за стол.

    Тетя Паша, как всегда, боролась за чистоту на планете: ведро стояло около мусоропровода, а наша неутомимая добровольная уборщица, напевая какую-то давно забытую людьми песню, драила ступеньки.

    – Тетя Паша, привет, – поздоровалась я.

    – Привет, голубушка.

    – Девчонки дома?

    – Альжбетта в клуб ускакала, нога-то у нее, слава богу, прошла, а Солька у себя, у нее там мальчик какой-то.

    – Какой еще мальчик? – удивилась я.

    – Да из школы притащила, двоечник, говорит, вот она с ним и занимается.

    – А почему не в школе-то?

    – Так, говорит, свет отключили, замыкание какое-то.

    Я уже полезла за ключами, как тетя Паша шепотом мне сказала:

    – Ты новость-то знаешь?

    – Какую? – также шепотом спросила я.

    – Соседей-то наших, ну, новоселов этих, милиция повязала. Во как!

    – Да вы что?! – я старательно изумилась.

    – Участкового встретила в булочной, он и рассказал: вроде как залезли они в чей-то дом, я так поняла, дача какая-то, своровать что-то удумали, все там перевернули, вот их и схватили, голубчиков!

    – Не может быть! – покачала я головой.

    – А они мне сразу не понравились, я плохих людей за версту чую. Он-то, ейный муж, покурит, а цигарку свою прямо на пол и бросит… И еще три дня тому назад на втором этаже лампочку выкрутили, вот теперь думаю – не они ли?

    – Не берите в голову, – посоветовала я, – не на нашем же этаже сия оказия случилась, так зачем переживать?

    – Теперь посадят их, ненадолго, правда, участковый говорит – раз не успели ничего украсть, то просто за хулиганство… Я ему говорю: выселяй их, не нужны они нам здесь. Ждали, ждали – и вот дождались таких соседей!

    – Тетя Паша, не волнуйтесь, я думаю, выйдут они из тюрьмы и сами отсюда уедут.

    – Ты уверена?

    – Конечно, все же будут знать да пальцем тыкать, так им самим тут тесно станет.

    – Дай бог, чтоб так и было!

    Вздыхая, я позвонила в дверь Сольке.

    – Привет, – сказала она, – у меня сейчас урок, ты приди попозже.

    Я взглянула на несчастного паренька лет тринадцати. Он смотрел на меня с надеждой и глазами просто умолял об освобождении. Я перевела взгляд на Сольку. Вот ведь училка противная!

    Подмигнув пареньку, я сказала:

    – Сейчас приедут тараканов морить, детям до шестнадцати велели покинуть территорию.

    Мальчик заулыбался и сразу стал складывать книжки и тетрадки в свою сумку.

    – Каких еще тараканов?

    – Вредных, – сказала я.

    – Андрей, иди домой и обязательно прочитай пятнадцатый параграф.

    Солька не успела договорить, а мальчика уже просто ветром сдуло.

    – Что это ты подрываешь мой авторитет? – зашипела Солька.

    – Да что ты пристала к пареньку, ты себя вспомни – кто шпаргалки писал и в рукав засовывал, кто все коленки формулами изрисовывал?

    – Это было давно, и потом, этот олух не в состоянии даже шпаргалку написать.

    – Я понимаю, ты бы математику какую преподавала, вещь для института полезная, а так… ну зачем ты его домой приволокла?

    – В школе света нет.

    Я махнула рукой: ботаничка – это не только профессия, это еще и состояние души, по всей видимости.

    – Слышала про Потугиных? – спросила я.

    – Ага, тетя Паша мне рассказала, пусть посидят, одумаются…

    Я ухмыльнулась.

    – А ты что-то невесела, – заметила она.

    Я протянула Сольке конверт.

    Прочитав все, что там было написано, Солька села мимо стула. Хорошо, что вовремя схватилась за диван, а то был бы синяк на весьма значимом месте.

    – Ты где это взяла?!

    – В кармане своего плаща. Похоже, теперь на нас охотятся.

    – Ты что хочешь сказать, – забегала Солька, – что кто-то намекает на наши денежки?!

    – Да, именно это я и стремлюсь донести до твоего сознания.

    – Но как же так, кто мог знать!

    – Там, на даче, мне показалось, что я увидела кого-то. Вам говорить не стала, понадеялась, что померещилось, а теперь выходит, что застукали нас…

    – Тогда этот человек знает, где деньги лежат, наверняка проследил!

    – Нет, вспомни: мы ехали по пустому шоссе. Не знаю, почему, но этот шантажист не поехал за нами.

    – И что теперь делать, мы же не отдадим денежки?

    – Конечно, нет, – ответила я, – но нам надо как-то вычислить нашего противника.

    – Как его вычислишь, мы вообще ничего о нем не знаем!

    – Не знаем… – вздохнула я. – Кстати, Воронцов нарыл, что его фирму ограбили…

    Солька забегала по комнате еще быстрее.

    – Пока нас только пугают, нагнетают, чтобы мы запаниковали, захотели бы деньги перепрятать или еще что, может, за нами следят…

    – Уж лучше сразу бы наше богатство потребовал, и все!

    – Нет, пусть все будет как есть, у этой медали две стороны: он пытается нас запугать и сделать слабыми, а мы имеем драгоценное время, чтобы узнать, кто этот человек.

    Я откинулась на диван и закрыла глаза. Стройный ряд моих сослуживцев медленно проплывал передо мной…

    Меня радует то, что список подозреваемых готов, и очень огорчает то, что Солька ходит в районную библиотеку

    Первым делом я решила еще раз поговорить с Юрой. Думаю, после истории с кассетой он проникся ко мне достойным моей персоны трепетом и охотно ответит на несколько моих вопросов.

    Мне повезло: Любовь Григорьевна своими острыми пальчиками доломала свой компьютер, и Юра пришел его чинить.

    Мне нужно было как-то выпроводить свою любимую директрису, и я, нарушая все свои принципы, а именно – никогда не финтить с сердечными отношениями, отвела ее в сторонку.

    – Вы бы сходили куда-нибудь, – сказала я, – может, вам журнальчики какие надо купить?